План операции был плодом творчества очередного австрийского «кабинетного» генерал-квартирмейстера, фельдмаршал-лейтенанта Г. Шмидта, только-только прибывшего в армию союзников из Вены. Австрийский император рекомендовал его – уроженца города… Кремса (!) – как наилучшего специалиста по разработке военных операций именно в этой местности!
…Между прочим, очень скоро станет ясно, что этот очередной ставленник Франца II сродни уже «зарекомендовавшему» себя ульмским позором генерал-квартирмейстеру Макку фон Лайбериху и другому «гению кабинетной войны» еще одному генерал-квартирмейстеру Францу фон Вейротеру, с которым мы вскоре серьезно познакомимся…
И вот рано утром 11 ноября три русские колонны генералов Милорадовича, Дохтурова и Федора Борисовича Штрика (? – 1808) получают задание разбить самонадеянно выдвинувшуюся головную дивизию генерала Газана из корпуса Мортье, которая продвигалась от Дюрренштайна вперед на Кремс, даже не удосужившись выслать дозоры в окрестные горы. На Дохтурова (у последнего было 21 батальон пехоты, 2 эскадрона гусар и пушки) была возложена главная задача – обойти Мортье и нанести ему удар с тыла. Штрику, у которого была небольшая часть сил Дохтурова (3 батальона Бутырских мушкетеров и 2 батальона егерей), поручалось нанести фланговый удар, «просочившись» сквозь горы. Удар с фронта осуществляли всего-навсего 5 батальонов пехоты и 2 эскадрона гусар при 4 орудиях Милорадовича. При этом 5 батальонов и 5 эскадронов гусар оставлялись под началом генерал-лейтенанта А. А. Эссена 2-го в городках Штейне и Кремсе. А еще 9 батальонов с 5 эскадронами гусар и таким же числом кирасир ушли с Багратионом на север для прикрытия русских с севера. Имея большое численное превосходство (шестикратное!), русские не смогли правильно его распределить и обрушить всю свою мощь на немногочисленного врага.
В результате пехота Милорадовича будет брошена в лобовую атаку на вдвое превосходившую ее дивизию Газана! К тому же она, будучи в непосредственной близости от французов, пойдет на них в 7 утра, а обходные войска пойдут по маршруту лишь в 9 утра! До сих пор остается неясно, почему многоопытный Кутузов, так ловко ускользнувший от наседавшего на него Мюрата, допустил принятие такого схоластического плана, в котором совсем не учитывались важнейшие нюансы: возможные сбои на марше, особенности маршрута, качество дорог и прочие привходящие обстоятельства?! Дипломат победил в нем полководца, или…?!
Атаковав у деревни Унтер-Лойбен Газана с фронта, солдаты Милорадовича, оказались втянуты в тяжелый бой: враг планомерно вводил в дело все новые и новые батальоны, а обходная колонна Дохтурова куда-то запропастилась! Бой уже шел 3 часа, а 90 % русских сил застряли в горах! В конце концов Милорадовичу пришлось оставить деревеньку и начать медленно пятиться назад – под прикрытие сил Эссена 2-го.
Наконец с гор «свалился» Штрик со своими солдатами, но и его сил хватило лишь на то, чтобы отсрочить отход Милорадовича назад к Штейну. Только тут им пришла на помощь часть сил Эссена 2-го и Мортье наконец остановили. Силы обеих сторон истощились, перестрелка ослабевала, и около 16 часов бой прекратился вовсе. Вскоре должно было начать темнеть, и противники стали думать об обустройстве биваков. Результат боя был явно ничейным, что, впрочем, определялось и примерно равной численностью сражавшихся сторон. Дохтуров со своими силами участия в том бою так и не принял!
Еще в самом начале боя Мортье отправил ординарца к дивизии Дюпона, чтобы поторопить их на помощь Газану. Но Дюпон не приходил, и маршал лично помчался назад выяснять причины задержки. По пути выяснилось, что Газана отрезали русские: это наконец спустилась с гор часть обходной колонны Дохтурова!
Мало того что колонна Дохтурова ушла на задание с огромным опозданием – только в девятом часу утра, когда Милорадович уже давно истекал кровью в речной долине Дуная, так она еще и двигалась словно черепаха – 1 км/час! А ведь ей полагалось пройти всего лишь 9—10 км, чтобы оказаться в тылу у Газана. Правда, так было по карте, а на самом деле «дорога», по которой шли русские, оказалась… тропой – узкой и крутой и чуть ли не по колено в грязево-снежном месиве. Кроме того, пошел сильный дождь. В немалой степени это позволило авангардной дивизии наполеоновского военачальника избежать полного разгрома, а ему самому – позорного плена.
Солдатам Дохтурова пришлось идти по двое в ряд, а кавалерию с пушками и вовсе пришлось бросить на полпути. Видя, что скоро наступят сумерки, Дохтуров, действуя по обстановке, срезал путь. Он пошел не на предписанную ему деревеньку Вайсенкирхен, а на – Вадштейн, да еще оставил в горах часть замешкавшейся пехоты. Только к 16 часам пополудни, т. е. когда бой между Газаном и Милорадовичем окончательно затух, передовые силы Дохтурова в составе всего лишь 9 батальонов смогли выйти в тылы Газана. Именно в этот момент на них налетел Мортье со своим драгунским эскортом, несшийся к Дюпону за помощью для увязшего в жарком бою с Милорадовичем и Эссеном 2-м Газана. Пришлось маршалу Франции стремительно развернуться и столь же прытко скакать назад к солдатам Газана, которые уже собирались обустраивать после тяжелого боя бивак и готовиться к ночи.
Свои небольшие силы Дохтуров разделил: два батальона Вятского полка под началом подполковника Гвоздева он послал на запад вдоль берега Дуная в качестве заслона от Дюпона, а остальные семь бросил в тыл Газану. Из этих семи батальонов три с генерал-майором Уланиусом пошли на врага вдоль с горных склонов, а остальные под руководством самого Дохтурова двинулись параллельно, по речной долине. Около 17 часов Уланиус обрушился на Дюрренштейн, в котором на тот момент была лишь пара сотен французов, и без промедления взял его: враг не ожидал внезапного удара с тыла. Мортье тут же попытался было отбить его назад, но у него ничего не получилось: пехота и драгуны, изрядно «помятые» в предыдущей схватке с Милорадовичем, быстро отхлынули назад. Ситуация усугублялась еще и тем, что, услышав звуки разгоравшегося боя, Милорадович со своей стороны мог предпринять нападение и тогда потрепанная дивизия Газана вынуждена была бы вести бой в окружении. Так или иначе, но она оказалась в… клещах, и на этот раз русские были настроены весьма агрессивно!
Рассчитывать Газану и его начальнику маршалу Мортье приходилось лишь на свои силы и на… сгущающиеся сумерки! Ночь давала им шанс более или менее благополучно выскочить из ловушки, которую русские хоть и с грехом пополам, но все же захлопнули!
Мортье принял единственно верное решение попытался под покровом темноты прорваться назад к Дюпону. Наиболее боеспособные части были выстроены в колонну на дороге и под началом самого маршала штыковой атакой проложили себе путь. Около четверти часа в быстро сгущающихся сумерках шла страшная резня! В конце концов якобы Дохтуров приказал своим солдатам расступиться, дав французам «золотой мост» в сторону Дюпона.
Тем временем сам Дюпон еще в районе 16 часов пополудни услышал, что звуки напряженного боя на востоке от него окончательно затихли (это Газан с Милорадовичем завершили свой дневной бой!), и перестал торопиться, полагая, что «брат по оружию» сам справился с русскими и ему нет необходимости спешить тому на помощь. Солдаты Дюпона остановились и стали разбивать бивак. Как вдруг гусарские разъезды принесли тревожную весть: впереди русские и они идут на французов! Это были те самые два батальона Гвоздева, которые Дохтуров бросил на заслон против дивизии Дюпона. Французский генерал первым бросился в атаку, на острие удара оказался прославленный еще со времен Маренго 9-й легкий пехотный полк. Но на этот раз ему не удалось отличиться: два батальона Вятского полка дали французам такой отпор, что они покатились в тыл, теряя убитых и раненых. Тогда вперед выдвинулся 32-й линейный полк – еще более знаменитый своей доблестью! Его солдаты покрыли себя славой еще в начале знаменитой Итальянской кампании Бонапарта в 1796–1797 гг. Они дружно ударили в штыки! Уже в сгущавшихся сумерках завязалась такая кровавая потеха, что, как потом писал Дюпон, «твердость русских равнялась мужеству французов». Почти час противники беспощадно резались! И все же силы были неравны – пара батальонов русских не смогла остановить порыва французов, и дивизия Дюпона проложила дорогу навстречу отступавшим силам Мортье и Газана. (Правда, кое-кто из историков склонен интерпретировать этот бой по-другому: не имея артиллерийской и кавалерийской поддержки, потеряв целый батальон вятчан, пехота Дохтурова вынуждена была пропустить остатки отступавшей головной дивизии Газана.) Так или иначе, но потрепанные французы отошли назад, а рано утром следующего дня принялись переправляться на различных лодках на другой берег Дуная под защиту главных сил Великой армии.
…Между прочим, рассказывали, что, идя во главе прорывавшейся назад дивизии, Мортье, которому услужливые адъютанты предлагали бросить корпус и спастись, переплыв Дунай на лодке в одиночку, обложил их отборной руганью и собственноручно саблей прокладывал себе кровавый путь, преследуемый гренадерами Милорадовича. Видя большое личное мужество Мортье и зная, что им отступать некуда, окружавшие его французы отчаянно бились врукопашную. Не без помощи дивизии Дюпона, но Мортье все же прорвался…
Оценивать результаты Кремского боя весьма непросто. С одной стороны, русские смогли нанести французам сильный удар и заставили их ретироваться на противоположный берег реки, но в то же время им так и не удалось реализовать свое несомненное общее численное превосходство и, вступая в бой по частям (у Милорадовича набралось не более 5–6 тыс., у Дохтурова – едва-едва насчитывалось 3,5–4 тыс., а у Гвоздева – меньше 2 тыс.), они не смогли разгромить французов, у которых приняло участие в бою не более 10 тыс. человек. В то же время французы потеряли (по их данным) от 2500 до 3000 человек, а русские (опять-таки по их сведениям)