Горбатов доложил, что, когда в 3-й армии насчитывалось восемь дивизий, было решено форсировать Днепр и захватить плацдарм размером 8 на 6 км у изгиба реки против села Шапчинцы. Здесь уже забили сваи для моста.
– Но если вы объедините силы 3-й и 63-й армий, – продолжал Александр Васильевич, – мы поставим перед собой уже значительно большую задачу и будем форсировать Днепр не у села Шапчинцы – этот участок слишком удален от занимаемого противником плацдарма, а в районе сел Свержень и Кистени. В течение двух-трех дней мы захватим плацдарм за Днепром вместе с городом Рогачев, тем самым создадим реальную угрозу противнику, находящемуся на левом берегу реки, и вынудим его уйти с плацдарма. После этого продолжим наступление на север до Нового Быхова, на запад до реки Друть и попытаемся захватить на ней плацдарм. Вспомогательный удар будем наносить в районе села Шапчинцы. В форсировании будут участвовать все десять дивизий: пять дивизий 3-й армии пойдут в первом эшелоне, а пять дивизий 63-й армии – во втором.
– А кто же в это время будет держать оборону на семидесятикилометровом фронте? – спросил Рокоссовский.
– Против плацдарма противника будут оставлены укрепленный район и два бронепоезда, а к северу от села Шапчинцы поставлю запасной армейский полк, заградительный отряд, заградительные и химические роты. У меня будут к вам три просьбы. Первая: передвинуть на семь километров южнее нашу армейскую правую границу и отдать этот участок 50-й армии, чтобы она хоть одним глазом увидела Днепр, правый его берег, и по мере сил беспокоила противника. Вторая просьба: пусть мой новый левый сосед, 48-я армия, как-то проявит активность, чтобы во время проведения нами операции удерживать перед собой части противника. И третья просьба: дайте на подготовку операции десять суток, чтобы мы незаметно для противника могли произвести перегруппировку.
– Ваши просьбы будут удовлетворены. Готовьтесь. А я свяжусь с Москвой, – сказал Рокоссовский.
13 февраля Горбатову сообщили, что полоса и войска 63-й армии передаются 3-й армии, а штаб и командование этой армии переходят в резерв Ставки ВГК. В тот же день вечером Рокоссовский вызвал Александра Васильевича к ВЧ:
– Я насчет вашего третьего условия, товарищ Горбатов. Не хватит ли вам восьми вместо десяти дней на подготовку к операции?
– А почему вы хотите сократить этот срок?
– Хочется, чтобы к двадцать третьему февраля вы освободили Рогачев. Неплохо будет, если в день праздника будет салют нашим войскам, а то мы его давно не слышали.
18 февраля генерал Горбатов получил приказ Рокоссовского следующего содержания:
«3-й армии частью сил упорно оборонять занимаемые позиции на правом фланге – участок (иск.) Селец-Холопеев, Обидовичи, Ветвь, Ильич; на левом фланге – участок Гадиловичи, Грабов, Мал. Козловичи, Рассвет, Фрунзе, оз. Осушное, оз. Великое. Всеми остальными силами армии – не менее семи стрелковых дивизий со всеми средствами усиления – с утра 21 февраля 1944 г. перейти в решительное наступление с задачей переправиться по льду через р. Днепр на участке Виляховка, Кистени и, нанося главный удар в общем направлении на Кистоли, Еленово, Близнецы, Заполье, Поболово…[520]»
Командующий фронтом приказал главными силами армии овладеть 22 февраля городом Рогачев, а 23-го – городом Жлобин. В дальнейшем требовалось развивать успех в общем направлении на Бобруйск. Операцию следовало подготовить и проводить «на принципе внезапности, на быстром и стремительном продвижении войск армии».
Задача была весьма сложной. Войскам 3-й армии предстояло за трое суток форсировать такие реки, как Днепр и Друть, и продвинуться на 45 км, и притом без всяких средств усиления. Генерал армии А. В. Горбатов, вспоминая об этом, отмечал: «Мне вспомнился момент, когда я впервые внес мое гораздо более скромное предложение командующему, вспомнил его удивление, его недоверие, сравнил его приказ захватить два плацдарма с полученной теперь директивой… Действительно, такую задачу можно ставить только пяти-шести усиленным армиям, да и то трудно надеяться на выполнение ее в течение трех дней[521]».
Однако задача была поставлена, и ее надо выполнять. Генерал А. В. Горбатов приказал начальнику штаба армии генералу М. В. Ивашечкину увеличить задачи корпусам и ориентировать их на развитие наступления на бобруйском направлении.
Перед войсками 3-й армии оборонялись 211, 31, 296 и 6-я пехотные дивизии вермахта, а в Бобруйске находились 321-я пехотная дивизия и два батальона танков. На аэродромах базировалось около 150 бомбардировщиков и до 30 истребителей. Передний край обороны противника проходил по командному правому берегу Днепра. Оборонительные сооружения состояли из двух-трех линий траншей (против села Шапчинцы – из четырех-пяти траншей); перед передним краем располагались проволочные заграждения и минные поля. Промежуточный рубеж проходил в 4—5 км за Днепром. Вторая оборонительная полоса была оборудована на р. Друть, отсечный рубеж проходил по р. Тощица.
Ширина Днепра в этом районе составляла 150—300 метров, глубина —3—5 метров, долина реки шириной 2,5—3 км пересекалась протоками и хорошо просматривалась с высокого правого берега. Толщина льда в основном русле не превышала двенадцати сантиметров. Из-за оттепели появилось много полыней, а в ряде мест лед отошел от берега. Ширина р. Друть – 25—60 метров, глубина – до 3,5 метров, ширина заболоченной, слабо промерзающей долины – 1,5 км. Снежный покров был незначительным. В связи с исключительно теплой погодой и прошедшими дождями в лощинах и впадинах скопилась вода. Для обеспечения переправы боевой техники на заранее забитые сваи настелили из заготовленных деталей мосты: у села Шапчинцы грузоподъемностью шестьдесят тонн, восточнее села Кистени – на девять тонн, юго-западнее Свержени – на шестьдесят и тридцать тонн. Отремонтировали дороги и колонные пути.
По замыслу командующего 3-й армией предусматривалось форсировать Днепр девятью стрелковыми дивизиями – шестью в первом и тремя во втором эшелоне. В резерве оставалась 10-я стрелковая дивизия. Командующий Белорусским фронтом утвердил решение командарма.
В ночь на 21 февраля два батальона на лыжах перешли линию фронта с задачей той же ночью ворваться в город Рогачев. В 6 часов 30 минут полки дивизий первого эшелона заняли исходное положение за рекой. После артиллерийской подготовки, в которой участвовали 800 орудий и минометов, они перешли в наступление. К десяти часам утра удалось захватить передний край обороны противника с двумя-тремя траншеями и несколькими населенными пунктами на берегу Днепра. Противник оказывал упорное сопротивление. Сводный отряд лыжников, дойдя до Рогачева, наткнулся на сильно укрепленные позиции врага и вынужден был отойти в лес. Юго-восточнее Старого Села он перекрыл все дороги, идущие от Рогачева на Мадоры и Быхов, в том числе и железную дорогу, тем самым лишив противника путей отхода и возможности подтягивать резервы.
К исходу первого дня операции войска 3-й армии захватили плацдарм в 14 км по фронту и до 5 км в глубину. Но из-за отставания артиллерии они не смогли прорвать тактическую зону обороны. Это удалось сделать только на третий день наступления. 336-й стрелковый полк 5-й стрелковой дивизии, в ночь на 23 февраля пробравшись лесами в тыл противника и объединив свои усилия с ранее высланным сюда лыжным батальоном, утром овладел станцией Тощица. Части 40-го и 41-го стрелковых корпусов вышли к р. Друть. 120-я гвардейская стрелковая дивизия (полковник Я. Я. Фогель) 41-го стрелкового корпуса и 169-я стрелковая дивизия (полковник Ф. А. Веревкин) 35-го стрелкового корпуса при поддержке артиллерии и авиации штурмом овладели 24 февраля городом Рогачев. В тот же день в Москве был произведен салют в честь войск, освободивших Рогачев.
Однако дальнейшего развития операция не получила из-за усилившегося сопротивления противника. Командующий 3-й армией, чтобы избежать напрасных потерь, решил перейти к обороне, но с этим не был согласен Рокоссовский. Он категорически требовал продолжать наступление на Бобруйск. «Мы впервые разошлись во мнениях с таким авторитетным и уважаемым в войсках человеком, – вспоминал генерал армии А. В. Горбатов. – В дело вмешалась Москва. Ставка рассудила, что правы мы. Я побаивался, что после этого у нас с К. К. Рокоссовским испортятся отношения. Но не таков Константин Константинович. Командующий фронтом по-прежнему ровно и хорошо ко мне относился[522]».
Еще до завершения Рогачевско-Жлобинской операции Ставка ВГК своей директивой № 220027 от 17 февраля создала на стыке Белорусского и 1-го Украинского фронтов новый фронт, который стал именоваться 2-м Белорусским фронтом (командующий генерал– полковник П. А. Курочкин). В связи с этим существующий Белорусский фронт получил наименование 1-го Белорусского фронта. Его командующим оставался генерал армии К. К. Рокоссовский. Из состава фронта во 2-й Белорусский фронт передавалась 61-я армия.
Войска 1-го Белорусского, успешно завершив Рогачевско-Жлобинскую операцию, вынуждены были в дальнейшем прекратить наступление. Распутица сделала просто невозможным всякое передвижение в белорусских низинах. 17 апреля Ставка ВГК направила генералу армии Рокоссовскому директиву № 220079 о переходе к жесткой обороне во всей полосе фронта. В директиве требовалось:
«…2. При организации обороны уделить особое внимание обороне на ковельском направлении и на стыке с 1-м Украинским фронтом.
3. Оборону иметь глубоко эшелонированной. В полосе фронта подготовить не менее трех оборонительных рубежей с общей глубиной обороны 30—40 километров[523]».
На 1-м Белорусском фронте наступило временное затишье, длившееся более двух месяцев…
Сокрушение белорусского «балкона»
В апреле 1944 г. в Ставке ВГК и Генеральном штабе завершилась работа над планами летне-осенней кампании. Основные задачи Красной Армии, как обычно, были сформулированы в первомайском приказе Верховного Главнокомандующего. Их суть состояла в том, чтобы завершить