[278]».
Стремясь лишить врага возможности использовать для отдыха захваченные им населенные пункты, Ставка ВГК 17 ноября издала приказ № 0428[279]. В нем требовалось: «Лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом». С этой целью необходимо «разрушать и сжигать дотл а все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40—60 км в глубину от переднего края и на 20—30 км вправо и влево от дорог». Для решения этой задачи предусматривалось использовать авиацию, артиллерию и минометы, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы. В каждом полку предписывалось создавать команды охотников по 20—30 человек для взрыва и сжигания населенных пунктов, в которых располагаются войска противника.
Приказ Ставки ВГК выполнялся командованием Западного фронта неукоснительно. 29 ноября Жуков и Булганин доложили Сталину и Шапошникову, что в дивизиях и полках началось формирование команд охотников; на территорию, занятую противником, разведывательными органами особого отдела направлены диверсионные группы, общим числом до 500 человек; армиям выделены по эскадрилье самолетов Р-5 и У-2, всего 45 самолетов. «К концу ноября сожжено и разрушено 398 населенных пунктов, из них: в 30-й армии – 105, в 16-й – 113, в 5-й – 55, в 33-й —17, в 43-й – 24, в 29-й – 52, в 50-й армии – 32 пункта[280]».
Противник, наращивая свои усилия, бросил против левого фланга 16-й армии четыре танковые дивизии и моторизованную дивизию СС, а 18 ноября и 252-ю пехотную дивизию. Ему удалось значительно потеснить правофланговые части 5-й армии и создать угрозу выхода в тыл 16-й армии. В этот критический момент в сражение была введена 78-я стрелковая дивизия А. П. Белобородова. Она нанесла удар во фланг наступающим немецким войскам, опрокинула и отбросила их. Лишь перебросив на это направление новые части, противник сумел приостановить дальнейшее продвижение 78-й стрелковой дивизии. «Уже в первые дни наступления завязываются жестокие бои, особенно упорные на участке дивизии СС «Райх», – отмечалось в отчете штаба 4-й танковой группы. – Ей противостоит 78-я сибирская стрелковая дивизия, которая не оставляет без боя ни одной деревни, ни одной рощи. Благодаря ее упорству в боях эта дивизия была переименована в 9-ю гвардейскую дивизию. В населенных пунктах Ново-Городище и Слобода завязываются ожесточенные уличные бои, которые затем повторяются в Никольское и Селиваниха. У дивизии СС особые счеты с сибиряками. Ни одна из сторон не знает пощады[281]».
Не только 78-я стрелковая дивизия проявила героизм и самопожертвование. Столь же героически сражалась и 316-я стрелковая дивизия. Президиум Верховного Совета СССР наградил ее 17 ноября орденом Красного Знамени, а на следующий день она получила наименование 8-й гвардейской. Однако ее командиру не пришлось водить в бой гвардейцев. 18 ноября в бою у населенного пункта Гусенево генерал Панфилов был убит осколком мины.
Упорные бои с превосходящими силами противника в полосе 16-й армии продолжались 19 и 20 ноября. Вот что говорилось в статье «Еще больше упорства, отваги и умения в защите Москвы!», опубликованной 20 ноября в «Красной Звезде»: «На волоколамском направлении фронта противник в течение нескольких дней бросает в бой многочисленные полки и танковые дивизии. Бои здесь носят исключительно ожесточенный и кровопролитный характер. Потери немцев огромны. Так, за 17 ноября нами уничтожено 34 фашистских танка и 660 солдат. Но немцы не считаются с потерями. Они бросают в бой новые части. Под напором превосходящих сил врага наши войска на отдельных участках отошли на новые оборонительные рубежи, все усиливая свое сопротивление».
Газеты, естественно, не сообщали своим читателям всей правды. А ведь потери войск 16-й армии резко возросли. В 50-й кавалерийской дивизии оставалось 160 сабель, а в 53-й кавалерийской дивизии – 514 сабель и штыков[282]. 1-я гвардейская, 23, 27-я и 28-я танковые бригады имели всего 15 исправных танков. 78-я стрелковая дивизия потеряла до 60% личного состава.[283]
Под натиском врага правофланговые соединения 16-й армии отходили севернее Истринского водохранилища. В дальнейшем на солнечногорском направлении правый фланг разделился на две группы. Северная группа (17-я, 24-я кавалерийские, 126-я стрелковая дивизии, курсантский полк) действовала на клинском направлении; Южная группа (кавалерийская группа генерала Доватора, 20-я, 44-я кавалерийские и 8-я гвардейская стрелковая дивизии) вела оборонительные бои в районе Истринского водохранилища. На левом крыле армии 18-я и 78-я стрелковые дивизии имели задачей удержание рубежа р. Истра и г. Истра.
Контрудар, нанесенный в соответствии с указанием Сталина, силами 49-й армии также закончился неудачей. Войска этой армии в течение шести дней вели ожесточенные бои, добились небольшого территориального успеха, но понесли огромные потери. Однако им удалось сковать левофланговые соединения 4-й полевой армии противника, в результате чего немецкое командование не смогло использовать их в запланированном наступлении на Москву.
Командование группы армий «Центр», видимо, убедилось, что на волоколамском направлении ему не прорвать оборону. Поэтому, продолжая здесь наносить удар за ударом и медленно (по два-три километра за сутки) тесня части 16-й армии, оно начало готовить прорыв южнее Истринского водохранилища. Это решение обусловливалось еще и тем, что противник, наступавший вдоль северного берега водохранилища на участке Калининского фронта, сумел захватить железнодорожный мост и выйти на автостраду Москва – Ленинград. Само водохранилище, р. Истра и прилегающая местность представляли прекрасный рубеж, заняв который заблаговременно, можно было, по мнению Рокоссовского, организовать прочную оборону, притом небольшими силами. Всесторонне все продумав и тщательно обсудив со своими помощниками, он связался с Жуковым и попросил у командующего фронтом разрешения отвести войска на истринский рубеж, не ожидая, пока противник силой отбросит туда наши войска и на их плечах форсирует реку и водохранилище. Однако Жуков не принял во внимание просьбу командующего 16-й армией и приказал стоять насмерть, не отходя ни на шаг.
«Я считал вопрос об отходе на истринский рубеж чрезвычайно важным, – вспоминал Рокоссовский. – Мой долг командира и коммуниста не позволил безропотно согласиться с решением командующего фронтом, и я обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову. В телеграмме ему мы обстоятельно мотивировали свое предложение. Спустя несколько часов получили ответ. В нем было сказано, что предложение наше правильное и что он, как начальник Генштаба, его санкционирует[284]».
Рокоссовский приказал начальнику штаба армии немедленно подготовить распоряжение войскам об отводе ночью главных сил на рубеж Истринского водохранилища. На прежних позициях оставлялись усиленные отряды, которые должны были отходить только под давлением противника. Не успели еще все войска 16-й армии получить распоряжение об отходе, как последовала короткая, но грозная телеграмма от Жукова: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю. Приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать».
Рокоссовский пишет: «Что поделаешь – приказ есть приказ, и мы, как солдаты, ему подчинились. В результате же произошли неприятности. Как мы предвидели, противник, продолжая теснить наши части на левом крыле, отбросил их на восток, форсировал с ходу Истру и захватил на ее восточном берегу плацдарм. Южнее же Волжского водохранилища он прорвал оборону на участке 30-й армии и стал быстро продвигаться танковыми и моторизованными соединениями, расширяя прорыв. Его войска выходили во фланг и в тыл оборонявшейся у нас на правом фланге 126-й стрелковой дивизии, а она и до этого была сильно ослаблена и еле сдерживала наседавшего врага. Одновременно был нанесен удар из района Теряевой Слободы, и танки с пехотой двинулись к Солнечногорску, обходя Истринское водохранилище с севера…[285]»
В беседе со слушателями Военной академии им. М. В. Фрунзе в 1962 г. Рокоссовский также отмечал: «Жуков был не прав (когда запретил 16-й армии отходить за Истринское водохранилище. – Авт.). Допущенная им в этот день при разговоре по телефону ВЧ грубость переходила всякие границы. Я заявил, что если он не изменит тона, то прерву разговор».
На клинском и солнечногорском направлениях создалась весьма тяжелая обстановка. Противник, пытаясь выйти на ближние подступы к Москве, принял меры для усиления натиска на войска Западного фронта. 20 ноября в штаб группы армий «Центр» поступила директива Верховного Главнокомандования вермахта:
«Целью операции на северном фланге ГА (группы армий. – Авт.) «Центр» должно быть уничтожение противника в районе г. Клин путем двойного охвата. Для этого северный фланг действующих здесь моторизованных войск по достижении дороги Клин – изгиб р. Волга восточнее ст. Редкино должен быть повернут на восток, в то время как силы, наступающие южнее, продвигаясь сначала к востоку, через район Истра в направлении район Солнечногорский, содействовали бы успеху наступления северной группы. Обеспечение этой операции с востока должны взять на себя другие моторизованные соединения (например, смененные под г. Калинин). По завершении этой операции планируется путем взаимодействия сил, участвующих в наступлении на обоих флангах, прорвать фронт пояса обороны Москвы по обеим сторонам автострады. Наступление в направлении Ярославля предусматривается в том случае, если после завершения этой наступательной операции по прорыву пояса обороны Москвы в распоряжении будет иметься достаточное количество сил