голограммы и пережил озарение, которое соединило в одну целостную картину все его
предшествующие размышления. Головоломка была решена, и научный мир получил
стройную теорию функционирования мозга как "голографического универсума".
В самом простом представлении принцип голографии хорошо знаком нам по
известным картинкам с трехмерным изображением, которые обладают помимо своей
объемности еще одним интересным свойством – если такую картинку разделить на
сколь угодно большое количество частей, то каждый из этих "осколков" сохранит все
изображение в полной и неизменной целости. Так, например, если мы возьмем
голографическую открытку, скажем с яблоком, и разрежем ее на четыре дольки, то
получим четыре карточки, и на каждой из них обнаружится изображение того же
самого, правда, уже уменьшенного в размерах, яблока.
Мы разрезали яблоко, но яблока оказалось неразрезанным.
Именно это свойство голограммы и взволновало Прибрама – он постиг, что память
имеет распределенный, а не локализованный характер. Физиолог пошел дальше и
экспериментально установил, что зрительное восприятие также функционируют в
режиме голограммы. Он удалил 98 % оптических нервов у кошек, после чего те все
равно сохраняли способность выполнять сложные зрительные задачи. Таким образом,
Прибрам начал рассматривать голографический феномен как возможность объяснения
работы мозга вообще.
Чтобы осознать физическую природу голографического принципа, представим
себе следующую картину: мы бросаем в пруд камешек и наблюдаем, как после этого
возникает серия концентрических, расходящихся волн. Если мы вместо одного, бросим
55
два камешка, то увидим уже два ряда волн, которые, расходясь, налагаются друг на
друга. Возникающая при этом конфигурация (или паттерн) из пересекающихся вершин
и впадин нам известна еще из школьной физики под названием интерференция.
Интерферентную картину может создавать любое волновое явление. А в случае
задействования лазерного луча мы получаем возможность создания искусственной
голограммы.
Теперь представим, что вместо воды и камешков у нас теперь нейроны и
электрические сигналы. Нейроны имеют древовидные разветвления, посредством
которых они плотно прилегают друг к другу. Когда сигнал достигает конца одного
разветвления, он распространяется далее в виде волн (точно таких же, как и тех, что мы
наблюдали на поверхности воды), переходя на другое разветвление. И, поскольку в
нейросети сигналов множество, то расходящиеся электрические волны постоянно
налагаются друг на друга, порождая калейдоскоп интерферентных картин,то есть, по
существу, голограмм.
Независимо от Прибрама другой великий исследователь, русский физиолог
Николай Бернштейн поставил простой и блестящий эксперимент, который показал, что
наши физические движения олюбой сложности кодируются мозгом в виде простых
волновых форм, известных как преобразования Фурье. Ученый одел участников
эксперимента в черные костюмы и пометил колени, локти и остальные суставы белыми
точками. Затем он расположил участников на черном фоне и произвел киносъемку их
движений различной сложности – танцев, прыжков, ходьбы, ударов молотом и
печатания на машинки. Когда экспериментатор проявил пленку, то увидел на экране
белые точки, распределяющиеся в виде четко очерченных волн с такой точностью,
которая позволяла предсказать следующие движения с точностью до нескольких
миллиметров. вывод напрашивался сам собой: мозг кодирует информацию в виде
волновых форм, которые, в частности, могут быть описаны простыми формами Фурье.
Когда Прибрам ознакомился с результатами Бернштейна, то сразу же оценил для
себя их значимость, ибо они подтверждали его главную идею – мозг не копирует
фотографически реальность, а создает голограмму на основе своей волновой
деятельности.
Вместе с тем, история с Прибрамом имеет свое параллельное продолжение.
Углубляясь в разработку своей теории, он по совету своего сына-физика, обратился к
работам Дэвида Бома и в очередной раз был поражен.
Вербата
Я смотрю в окно.
Что я там вижу?
Лес? Поле? Деревья? Дома? Горизонт? Людей?
……………………………………………………?
Чтобы там ни было –
я вижу мир.
Но: что значит – вижу?
Вижу – следовательно, рисую.
Вижу – следовательно, создаю.
Я смотрю в окно.
56
Что я там рисую?
Чтобы там ни было –
все это создал я,
все это я нарисовал.
Я – мозг, который смотрит в окно
и творит пейзажи.
Я – мозг,
который сейчас смотрит на эти строчки
и заново сотворяет их.
4
Голографический космос
Волнующая и драматическая область квантовой физики началась с открытия
парадоксов микромира, один из которых состоит в том, что если объект разбивать на
все более мелкие части, то на какой-то стадии своего деления он уже перестает
обладать принципами объекта.
На школьной скамье мы получили информацию о том, что электрон может вести
себя и как частица, и как волна. И если им выстрелить в экран с двумя
микроскопическими отверстиями, то он пройдет сквозь оба одновременно. Самое
интересное заключается в том, что подобное изменчивое поведение оказалось
присущим всем элементарным частицам, или квантам.
И самое поразительное состоит в том, что кванты проявляются как частицы лишь в
тот момент, когда мы наблюдаем за ними. Но когда наблюдатель отсутствует, квант
начинает вести себя как волна.
Вероятно, мир своеобразным образом, реагирует на наше присутствие.
Поэтому также вполне вероятно, что сейчас, когда вы читаете эти строки, за вашей
спиной происходит нечто загадочное и неясное – там варится, по выражению физика
Ника Герберта, "беспрерывно текущий квантовый суп".
И, быть может, если вы очень быстро обернетесь назад, настолько быстро, что не
успеете "заморозить" его своим взглядом, вам повезет, и вы увидите нечто такое, что
ускользает от привычно-рутинного восприятия…
Вместе с тем, при всех захватывающих дух и поражающих воображение,
парадоксах квантовой механики, можно пойти еще дальше, как это сделал Дэвид Бом.
Однажды проводя исследования в области плазмы, он обнаружил, что в этой
субстанции электроны перестают вести себя как отдельные частицы и становятся
частью коллективного целого, удивительно напоминающего поведение живого
организма.
Плазма (иными словами, пламя) постепенно воспроизводила сама себя и окружала
оболочкой все инородные тела подобно некой амебе, и это было настолько явственно,
что сам Бом начал представлять электронное скопление как "живое существо".
Продолжая развивать свое видение мироустройства на основе сделанного им
открытия, Бом выдвинул предположение, что существует более глубокая реальность на
субквантовом уровне – некое универсальное поле, которое он назвал квантовым
потенциалом. В 1952 году Бом опубликовал результаты своих изысканий.
57
Идея квантового потенциала, пронизывающего все пространства, в свою очередь,
побудила Бома к изучению темы порядка, которую он основательно пересмотрел.
Дело в том, что в классической науке все объекты разделялись на две категории –
обладающие упорядоченностью своих частей (например, кристаллы, снежинки,
организмы),
и такие, части которых находятся в хаотическом, случайном состоянии (мусорные
кучи, рассыпанная на полу крупа и т.п.).
Однако по мере углубления в суть исследуемого вопроса, Бом все больше
убеждался в мысли, что
в действительности, существуют просто разные степени порядка, и то, что мы
принимаем за хаотическое нагромождение, являет собой, на самом деле, один из
иерархических уровней более скрытой и менее постижимой упорядоченности.
И прямой, физически явственный аналог своему предположению революционно
настроенный физик нашел в принципе голограммы, который прекрасно объяснял идею
организации порядков.
Ведь если мы посмотрим на интерференционные картины невооруженным
взглядом, то они представятся нам не более чем хаотичными каракулями на кусочке
голографической пленки, между тем, как под воздействием лазерного луча эти, вроде
бы, бессмысленные штрихи преображаются в совершенно стройную и вполне
упорядоченную композицию.
Таким образом, мы приходим к признанию, по мнению Бома, двух
фундаментальных уровней реальности:
Первый из них – глубинный уровень, представляет собой импликативный (то есть
скрытый) порядок.
Второй – доступный нашему каждодневному восприятию есть порядок
экспликативный, или раскрытый порядок.
И если сравнивать представленные уровни с голограммой, то импликативный
порядок будет соответствовать некой изначальной матрице, испещренной различного
рода знаками, в то время как осязаемая привычная действительность уподобится
трехмерному изображению, картинке – версии реальности.