В конце концов, это прекрасное произведение искусства утверждало важнейший принцип «фюрерства» – безоговорочное повиновение вождю. После ужасной зимы 1941 года Адольф Гитлер поверил в себя как никогда раньше. Он превзошел Наполеона – устоял перед русской зимой, не допустил паники отступления, которая убила бы армию, и показал своим генералам, что такое настоящий полководец, человек, чьи нервы не дрогнут даже перед лицом самых трудных испытаний.
Он с нетерпением ждал весны – как только дороги просохнут, вермахт снова пойдет вперед.
Конечно, следует смотреть реальности в глаза. Генерал Гальдер непрестанно надоедает своему фюреру напоминаниями о том, что за 1941 год потери составили около миллиона человек, и что только 5 % дивизий на Восточном фронте укомплектованы до полного состава, и что потери в танках за зиму удалось компенсировать только с очень большим трудом, а потери в грузовиках не удалось – и уже в силу этого вермахт теряет в подвижности, но Адольф Гитлер уже привык к пессимизму своих генералов. Разве они воевали? Гальдер, конечно, участвовал в Первой мировой войне, но у него нет даже одной-единственной «черной отметки», свидетельствующей о ранении.
Так что он понимает в душе солдата, идущего на смерть во имя Отчизны?
Но тем не менее на проблему с производством вооружений действительно следует обратить внимание. Как и многое другое, это дело было поручено Фрицу Тодту. Он был выпускником Высшей технической школы в Мюнхене, учился и в Университете Карлсруэ, защитил докторскую диссертацию и был поистине пламенным национал-социалистом – вступил в НСДАП еще в 1925-м. Он с 1933 года возглавлял «Организацию Тодта», которая строила мосты, дороги, оборонительные сооружения, и справлялся с делом так хорошо, что в 1940-м Гитлер сделал его рейхсминистром вооружения и боеприпасов.
Правда, в последнее время он заразился «болезнью Гальдера» – пессимизмом.
Еще в ноябре 1941 года рекомендовал фюреру прекратить войну. В узком кругу он и вовсе говорил, что «в военном и экономическом отношении Германия войну уже проиграла», а ведь это было ДО того, как к противникам Рейха присоединилась и Америка.
7 февраля 1942 года Фриц Тодт прилетел в Вольфшанце для доклада.
У него состоялся с Гитлером разговор, который продлился пару часов, проходил без свидетелей и, судя по всему, закончился крупной размолвкой.
На следующий день Тодт должен был прямо из Ставки фюрера вылететь в Мюнхен. У него вообще-то был свой персональный самолет, Ю-52, но он был в ремонте, и Тодту пришлось призанять Хейнкель-111 у генерал-фельдмаршала Шперле.
Почти немедленно после вылета случилась беда – самолет неожиданно пошел вниз и на глазах у провожающих Тодта людей разбился вдребезги.
Заменить его было нелегко – Тодт, в сущности, совмещал посты сразу нескольких министров. Скажем, был начальником всего дорожного строительства, начальником всех водных путей, всех электростанций и кроме того – министром по производству вооружений. Более того – в условиях обычной для Третьего рейха административной неразберихи он как бы подчинялся еще и Герингу, поскольку в рамках 4-летнего плана возглавлял все строительство.
Понятно, что выдающийся технический специалист, имеющий доступ к фюреру, Фриц Тодт Герману Герингу был «подчинен» чисто формально – рейхсмаршал не имел ни малейшего понятия о его делах. А Тодт в числе прочего строил базы для подводных лодок и дороги – от Северной Норвегии и до Южной Франции.
Геринг ревновал и изо всех сил внушал фюреру, что надо бы как-то устранить шероховатости. Он, конечно, собирался забрать освободившиеся после смерти Тодта посты себе. Но Геринг опоздал.
Гитлер решил иначе.
Преемником Тодта стал его архитектор Альберт Шпеер.
Ошибки, сделанные летом 1941 года, были учтены – новое наступление вермахта 1942 года началось 8 мая. По сравнению с 22 июня это давало шестинедельный выигрыш во времени. Менялась и цель – от всестороннего полного сокрушения СССР отказывались, теперь задача ставилась поскромнее. На Москву больше не целились – считалось, что захват нефтяных промыслов Майкопа и Грозного будет достаточным для того, чтобы подкосить экономику противника. Имелись и другие соображения.
Из сырья, необходимого Рейху для ведения войны, больше всего не хватало нефти и каучука.
С каучуком – вроде бы не самым очевидным продуктом в списке сырья первой необходимости – все объяснялось требованиями моторизованных частей вермахта. Проблемой в их оснащении была нехватка грузовиков. А сложностью в производстве грузовиков была нехватка резиновых покрышек. Добыть каучук в России не представлялось возможным, поэтому все надежды возлагались на эрзацы и на великолепную германскую химию.
Но вот нефтью надеялись разжиться в Майкопе.
План наступления, разработанный Гальдером, принимал во внимание проблемы вермахта с наличными ресурсами. Считалось, что в дивизиях, занимающих позиции на Восточном фронте, имеется некомплект личного состава в количестве 625 тысяч человек – уж и не говоря про проблемы с автотранспортом.
Тем не менее штабная разработка наступления была сделана Гальдером так хорошо, что успехи обнаружились почти немедленно. 19 мая 1942 года под Керчью вермахт нанес Красной Армии тяжелое поражение, было захвачено 150 тысяч пленных и огромное количество всевозможных военных материалов.
Контрнаступление русских под Харьковом кончилось для них катастрофой – убитыми, пропавшими без вести и пленными Красная Армия потеряла 270 тысяч человек, в то время как вермахт не больше 5 тысяч человек убитыми [2].
Гитлер был очень доволен. Успехи он приписывал только своему руководству.
Теперь, на вершине триумфа, он мог показаться в Берлине – и случай сделать это нашелся. 22 мая 1942 года там состоялись торжественные похороны Карла Редера, одного из видных гауляйтеров. Покойный относился к категории «старых бойцов», его память следовало почтить достойным образом – и Гитлер лично прибыл на церемонию.
А на следующий день, 23 мая, поговорил с гауляйтерами.
Сказал, в частности, что смерть столь выдающегося национал-социалиста, каким был Карл Редер, должна напомнить всем присутствующим, что они уже не юны и что не следует оставлять своим преемникам нерешенные проблемы.
Главное, все то основное, что принесла в мир великая революция 1933 года, должно быть проведено в жизнь нынешним поколением борцов за дело величия Рейха и чистоты германской расы.
Сказал он и несколько слов о войне на Востоке. Он описал кризис прошедшей зимы и сообщил, что во всем виновато командование вермахта, не справившийся со своей задачей транспорт и к тому еще и судебные инстанции повели себя неправильно.
Судебным инстанциям досталось вот почему – в декабре 1941 года генерал-полковник Эрих Гепнер наплевал на приказ «держаться до последнего», отступил и спас свою 4-ю танковую армию от неминуемого окружения. За это в начале января 1942 года Гитлер сместил его с занимаемого поста с формулировкой: «за трусость и неподчинение приказам», с увольнением из армии, лишением права носить военную форму и награды, а также без права на пенсию.
Гепнер обратился в суд с иском по поводу лишения его пенсии – и выиграл дело.
После этого весной 1942 года в рейхстаге было проведено решение о присвоении фюреру права создавать законы просто своим распоряжением.
А судебную систему было решено укрепить.
В частности, получил повышение Роланд Фрейслер. Он участвовал в Первой мировой войне – пошел в армию добровольцем, но в октябре 1915 года попал в русский плен. Это повлияло на него самым неожиданным образом – в 1917-м он вступил в РКП(б), а потом еще и послужил революции в качестве продовольственного комиссара в ходе Гражданской войны. В 1920-м Фрейслер вернулся в Германию, окончил университет, получил ученую степень в области юриспруденции, рано примкнул к национальному движению и к 1942 году достиг такого статуса, что в числе немногих избранных был приглашен на конференцию в Ванзее.
В НСДАП он был известен как выдающийся юрист и пламенный борец за дело национал-социализма – с ним можно было быть уверенным, что суд больше не вздумает ставить закон выше воли фюрера.
Кстати – говоря о смертности лидеров и о том, что многие системы Рейха недостаточно совершенны, фюрер как воду глядел.
27 мая 1942 года в Праге было совершено покушение на Рейнхарда Гейдриха.
Есть такое понятие – эвфемизм. Если поинтересоваться его значением и взглянуть в словарь, то увидим мы вот что:
«Эвфемизм (греч. ευφήμη – «благоречие») – нейтральное по смыслу и эмоциональной нагрузке слово или описательное выражение, обычно используемое в текстах и публичных высказываниях для замены других, считающихся неприличными или неуместными, слов и выражений…»
К этому толкованию часто прикладывают и еще одно разъяснение:
«В политике эвфемизмы часто используются для смягчения некоторых слов и выражений с целью введения общественности в заблуждение и фальсификации действительности…»
Так вот, 29 мая 1942 года в застольном разговоре Гитлера со своими гостями, в числе которых был и Геббельс, в ходу были сплошные эвфемизмы. В частности, фюрер поделился с присутствующими мыслью, что хотя он лично предпочел бы эвакуировать евреев куда-нибудь в Центральную Африку, сейчас следует ограничиться высылкой их на восток, в Польшу, где они будут расселены и поставлены на работу [3].
Весной 1942 года словосочетание «высылка евреев на Восток» означала примерно то же самое, что и «10 лет без права переписки», и служила эвфемизмом для чего-то не произносимого вслух даже в своем кругу.
Вот эту самую непроизносимую деятельность теперь, после такого вопиющего факта, как покушение на жизнь столь незаменимого человека, как Гейдрих, следовало усилить. Гитлер, кстати, дал Гиммлеру нагоняй за то, что тот позволял Гейдриху передвигаться по Праге без охраны и в открытом автомобиле. В результате он стал легкой целью для двух чехословацких диверсантов, подготовленных в Англии.