Начавшиеся репрессии быстро развеяли имевшиеся у населения иллюзии.
По мнению ст. научного сотрудника Института философии и права АН Латвии В. Зариньша, «Русский народ очень мало получил из общесоюзного котла. Центр России — историческая родина русских — в плачевном состоянии… Россия Сталину была так же безразлична, как его родная Грузия. Она ему была нужна как фактор укрепления имперского сознания».
Советско-финская война 1939–1940 годов
К 1939 году Финляндия ориентировалась преимущественно на Швецию и Англию, поддерживала тесные экономические связи с США. 20 сентября 1939 года она подтвердила нейтралитет на конференции стран Северной Европы.
Заключенный в 1934 году советско-финский договор о ненападении предусматривал исключительно мирное разрешение конфликтов.
Как уже отмечалось, согласно пакту Молотова — Риббентропа от 23 августа 1939 года и дополнительному секретному протоколу Финляндия, наряду с Латвией, Литвой и Эстонией, была определена в «сферу интересов» Советского Союза. В отличие от прибалтийских республик, заключивших в конце сентября — начале октября пакты с Советским Союзом о взаимопомощи, один из пунктов которых предусматривал дислокацию контингента советских войск и создание военных баз на территории этих стран, Финляндия отвергла это предложение, как противоречащее ее нейтралитету.
Советское правительство внесло новое предложение: отодвинуть на Карельском перешейке на несколько десятков километров границу для укрепления безопасности Ленинграда, передать Советскому Союзу несколько островов в Финском заливе и часть полуостровов Рыбачий и Средний в Баренцевом море в обмен на двойную по территории в Советской Карелии, сдать в аренду, либо продать, либо обменять полуостров Ханко для строительства на нем советской военно-морской базы.
Состоявшиеся 12 октября — 13 ноября переговоры зашли в тупик. Финны согласились передать СССР пять из шести требуемых островов и сместить границу в глубь перешейка на 15 км. Но они отказались разоружить линию Маннергейма — систему оборонительных укреплений на Карельском перешейке, защищавшую Хельсинки и промышленные предприятия Южной Финляндии, — и разместить на Ханко базу, нарушив тем самым принцип нейтралитета.
После срыва переговоров военный путь решения проблемы стал для советского руководства приоритетным. 11 ноября Ворошилов издал приказ о создании в Ленинградском военном округе 106-й дивизии из советских карел во главе с комбригом А. Анттилой.
21 ноября Военный совет округа директивой № 4713 поставил задачи 7, 8, 9 и 14-й армиям перейти в наступление в час «Х». Оккупировать Финляндию планировалось к 21 декабря — к 60-летию Сталина.
Стороны активизировали военные приготовления. Советские войска продолжали сосредотачиваться на Карельском перешейке, на полевые аэродромы прибыла авиация, была образована Мурманская армейская группа.
Финляндия увеличила число дивизий с двух до семи, начала эвакуацию населения не только из пограничных районов, но и из Хельсинки и других крупных городов. Интенсивно продолжалась модернизация линии Маннергейма, аэродромов, шоссейных дорог. Была объявлена массовая мобилизация в регулярную армию.
Расчет советского руководства строился на том, что «контрудар» должен быть осуществлен в максимально короткие сроки. При этом было проигнорировано мнение начальника Генерального штаба Б.М. Шапошникова о том, что подобный контрудар, возможно, потребует больших усилий и трудной войны. Сталин для удовлетворения своих требований взял силовой метод решения проблемы. 26 ноября в советской прессе появилось сообщение об обстреле финнами красноармейцев у пограничного села Майнила на советской территории, в ходе которого были жертвы среди советских военнослужащих.
Отвергнув обвинения, финны предложили расследовать инцидент на основе действовавших двусторонних соглашений. Финны были готовы к переговорам об обоюдном отводе войск от границы. В ответ Молотов обвинил правительство В. Таннера в «издевательстве над жертвами обстрела» и подчеркнул, что СССР отныне не связан пактом 1934 года.
В 8 часов утра 30 ноября 1939 года войска Красной Армии начали военные действия. Тезис об «обеспечении безопасности Ленинграда» был забыт в советской пропаганде. Подчеркивались только «освободительные цели» Красной Армии в отношении Финляндии.
Президент Финляндии К. Каллио объявил состояние войны, назначив главнокомандующим маршала Карла-Густава Маннергейма, в прошлом генерал-лейтенанта русской армии.
На следующий день после начала боевых действий в Москве было заявлено, что в только что освобожденном финском городе Териоки «левыми силами» Финляндии было сформировано правительство Демократической Финляндской Республики «во главе с видным деятелем Коминтерна и Коммунистического движения в Финляндии Отто Куусиненом». Одновременно было подчеркнуто, что Финляндия не будет советской и не вступит в состав СССР, но заключит с ним пакт о взаимопомощи.
Тогда же «правительство ДФР» объявило о заключении «Договора о взаимной помощи и дружбе с СССР» и провозгласило недействительным правительство Финляндской Республики в Хельсинки.
По рассказу Н.С. Хрущева, на одном из ужинов на даче Сталина в присутствии Молотова, Хрущева и Куусинена Сталин сказал, что «достаточно выстрелить из пушки, и финны поднимут руки. Величины несоизмеримы, война быстро закончится с небольшими потерями для нас».
Создание «правительства Куусинена» и формирование корпуса «Финской народной армии» под командованием карела комбрига А. Анттилы было крупным просчетом, в т. ч. в оценке внутреннего положения в Финляндии. Как это часто случалось при Сталине, желаемое выдавалось за действительное: рабочий класс и крестьянство «не поднимут оружие» против родины социализма, свергнут неугодное им правительство. Сам факт создания «правительства Куусинена» возбудил негативную реакцию мировой общественности. А в финском народе это вызвало самые серьезные опасения за независимость страны. Сопротивление финской армии резко возросло.
Выяснилось, что наша разведка и войска не знали и не изучали противника. Поэтому разработанный штабом Ленинградского военного округа план наступления против Финляндии не учитывал ни реального противника, ни реального театра военных действий. Основная ставка делалась на мощный первоначальный удар крупных сил и средств: против 280 финских орудий выставлялось более 1500 наших, против 62 финских батальонов — 141. В Москве считалось, что победа станет неминуемой в течение 2–3 недель.
Перед Финской кампанией и в ходе нее велось безудержное прославление Сталина, его заслуг. Тон задал К. Ворошилов в апологетической книге «Оборона СССР», в которой Сталин назывался «первым маршалом социалистической революции, великим маршалом побед на фронтах Гражданской войны». Он — истинный «маршал коммунизма», «как никто, знает, что нужно делать сегодня, чтобы победить завтра и навсегда…». «В будущей войне мы победим неизбежно, и победим малой кровью с затратой минимальных средств».
Другой видный военный деятель, армейский комиссар 1 ранга Е. Щаденко, в опубликованной в «Правде» 19 ноября 1939 года статье «20 лет Первой Конной» также превозносил военные заслуги вождя:
«Сталин, как великий стратег и организатор классовых битв, правильно оценил в то время конницу, коллективизировал ее, т. е. сделал массовой, и вместе с К.Е. Ворошиловым вырастил ее на горе врагам пролетарской революции. И если проанализировать последующее развитие вооруженных сил Страны Советов, то мы совершенно ясно увидим, что сталинская система выращивания все новых и новых массовых средств борьбы продолжается с той же настойчивостью, с тем же ленинско-сталинским упорством, последовательностью и заботой о людях и технике, которая проводилась в годы Гражданской войны».
По случаю 60-летия со дня рождения Сталина 21 декабря 1939 года «Правда» вышла на 12 полосах, целиком ему посвященных. В передовой «Родной Сталин» особо отмечаются заслуги вождя в кадровой политике: «Невозможен был бы огромный рост индустриализации страны, коллективизации сельского хозяйства, необходимый рост науки, культуры, укрепления обороны страны, если бы под руководством товарища Сталина не разрешена была блестяще проблема кадров. Товарищ Сталин с присущей ему энергией, настойчивостью поставил и разрешил вопросы о кадрах, о людях».
И действительно, результаты «мудрой» сталинской кадровой политики, особенно в военной среде, не замедлили сказаться при проведении Финской кампании и потом, особенно в ходе Великой Отечественной войны.
Судя по отчету начальника Управления по начсоставу РККА НКО СССР Е.А. Щаденко от 5.05.40, с 1935 по 1939 год было уволено 48 773 человека из числа начсостава. К началу 1940 года их некомплект составлял около 60 тысяч человек.
В отчете отмечалось: «В результате проделанной большой работы армия в значительной мере очистилась от шпионов, диверсантов, не внушавших политического доверия иностранцев, от пьяниц, расхитителей народного достояния».
Отчет был направлен наркому обороны К.Е. Ворошилову и секретарю ЦК ВКП(б) А.А. Андрееву. («Известия ЦК», 1990, № 1.)
Тем временем обе противостоящие стороны продолжали наращивать свою боевую силу.
Зимой 1940 года советские войска усилили 13-ю и 15-ю армии. К марту против Финляндии воевало уже 1,2 млн человек, 12,5 тысячи орудий и минометов, около 4 тысяч танков и почти 2,5 тысячи самолетов — почти половина всей Красной Армии.
Финляндия отмобилизовала 600 тысяч человек, исчерпав все свои ресурсы.
Правительство в Хельсинки выражало желание начать мирные переговоры, но советская сторона в течение двух первых месяцев «зимней войны» упорно отклоняла предложения о прекращении огня.
Швеция пыталась добиться мирного решения конфликта. Однако советское руководство заявляло, что «Советский Союз не находится в состоянии войны с Финляндией и не угрожает войной финскому народу… Советский Союз находится в дружеских отношениях с Демократической Финляндской Республикой, с правительством которой 2 декабря с. г. был заключен договор о взаимопомощи и дружбе». Что же касается боевых действий на территории Финляндии, то, как заявлялось в официальных документах за подписью Молотова, СССР по просьбе Народного правительства Демократической Финляндской Республики оказывает ей «содейст