Наконец, путешественника окликнули из белой беседки.
К этому времени колесо Фортуны еще раз повернулось в судьбе парка, и теперь оно принадлежало вдове генерал-аншефа князя Ивина, и это его приемная дочь – Катенька – окликнула сейчас нашего путешественника из беседки «билье-ду».
Путешественником был молодой человек, недоучившийся студент Петербургского университета Петр Васильевич Охлюстин, сын бедного мелкопоместного дворянина Василия Петровича Охлюстина. Вот уже больше года Катенька и Петр Васильевич любили друг друга и признались в чувствах, но между влюбленными сердцами лежал глубокий ров самых сложных и неприятных обстоятельств.
Сначала о Катеньке.
Ее дед, капитан Лавр Кузьмич Милостив, был награжден золотым именным оружием за храбрость под Лейпцигом в 1813 году. В том же бою он спас своего соратника по полку и однокашника по Пажескому корпусу, в ту пору тоже капитана Аркадия Осиповича Ивина. При этом капитан Милостив был тяжко ранен и так до конца своей короткой жизни не оправился от тяжелого ранения. Судьба его вообще сложилась несчастливо. Выйдя в отставку, он рано потерял жену, сам растил дочь, жизнь которой тоже не удалась. На двадцатом году ее соблазнил какой-то великосветский повеса и бросил, оставив с ребенком на руках. Хрупкая женщина не выдержала беды и потеряла рассудок. Контуженный капитан остался с внучкой и престарелой матерью. Состояние его тоже оказалось расстроенным. В отчаянии он обратился к князю Ивину с просьбой не оставить без помощи ребенка ввиду того, что сам стоит одной ногой в могиле. Бездетный холостяк Аркадий Осипович принял заботы о девочке на себя, а после смерти несчастного капитана удочерил семилетнюю Катеньку (как раз в тот год он приобрел Ганнибаловку с парком и занялся гражданской жизнью, выйдя в отставку) и дал ей прекрасное образование. Казалось, над бедной девочкой взошла счастливая звезда – она стала наследницей титула и большого состояния, расцвела, обещая со временем превратиться в настоящую красавицу. И вдруг – бес в ребро! – на старости лет вечный холостяк князь женится на молодой писаной красавице Анне Дмитриевне Карнаковой, а вскоре – Катеньке только исполнилось пятнадцать лет – от страшного апоплексического удара уходит из жизни. Молодая вдова Анна Дмитриевна Ивина осталась с юной падчерицей на руках, которая была моложе ее всего на четыре года и годилась скорее в компаньонки, а не в дочери. Но это еще не все. Средства, оставленные мужем, поступили в полное распоряжение мачехи. Покойник не успел распорядиться о доле приемной дочери в наследстве и ее приданом, он, конечно же, рассчитывал дожить до ее совершеннолетия. Словом, Катенька осталась практически без гроша. Но дело было совсем не в этом. Красавица-мачеха была человеком широкой натуры, к своему положению «матери» относилась насмешливо и не собиралась ущемлять падчерицу ни до, ни после замужества. Будущее капитанской внучки было вроде бы обеспечено… Быстро стряхнув траур, молодая вдова погрузилась в перипетии светской жизни, между прочим, думая о вторичном замужестве. И такой жених через год-полтора нашелся – это был полковник барон Орцеулов, тоже бездетный вдовец, богач, храбрец и удачливый карточный игрок. Молодая вдова Анна Дмитриевна полюбила его первым подлинным чувством, он отвечал ей взаимностью, мимоходом мачеха познакомила жениха с падчерицей, все, казалось, шло к браку, и вдруг барон совершенно увлекся семнадцатилетней Катенькой. До этого момента мачеха держалась с ней как с приятельницей, доверяла ей секреты, ходила под руку на петербургских балах, привлекая всеобщее внимание, и вдруг прянувшая необычная красота падчерицы заслонила ее собственный успех у мужчин. Для избалованной красавицы это было громовым ударом. Ничто она не переживала так мучительно, как это открытие; а то, что сам Орцеулов внушал Катеньке неприязнь, не делало ее мук легче, скорее, наоборот. Барон совсем потерял голову и даже сватался! Конечно, ему было отказано. Счастье Анны Дмитриевны расстроилось, свет смаковал ее поражение, во всем она винила падчерицу, судьба которой – мачеха это вдруг поняла – оказалась полностью в ее руках; мучительно, не признаваясь себе самой, Анна Дмитриевна принялась мстить. В самый разгар первых светских успехов Катеньки мачеха увезла ее в новое имение, ссылаясь на нехватку средств. Прежде она никогда не считала деньги и презирала столь низкий предмет. Скупость стала одной из личин ее отчаяния, втайне Анна Дмитриевна продолжала любить неверного баловня-барона. Год они прожили уединенно, ограничивая круг знакомых помещиками-соседями, тем самым упускалась наивыгоднейшая пора девичества. Цветущей красотой Катеньки любовался только старый парк да женатые толстяки соседи. Но ждать, пока плод просто перезреет, Анна Дмитриевна не собиралась, ее месть была задумана намного тоньше: она мечтала заставить девушку пережить то же самое, что испытала сама – внезапную перемену чувств в любящем человеке. На роль счастливой соперницы она смело готовила себя. Надо сказать, что мачехе хватило ума скрыть свою драму и снова приручить к себе Катеньку. Наконец, Анной Дмитриевной было найдено подходящее орудие – молодой мелкопоместный дальний сосед-помещик Петр Васильевич Охлюстин.
У Петра Васильевича история тоже была непростая: подавая блестящие надежды студентом Петербургского университета, он был вынужден внезапно оставить учебу и вернуться в имение к матушке, которая прислала отчаянное письмо. Неразумные траты, дамское руководство небольшим хозяйством, два неурожая подряд привели к тому, что заложенное имение было просрочено и должно было пойти с аукциона. Любимый сын, воспитанный матерью в духе сыновнего почтения, бросил университет и вернулся спасать имение и старость матушки. Это был умный и твердый человек, который сделал все, чтобы удержать владение, где мелкими займами, где оборотами, где продажей леса. Эта борьба с призраком разорения была тем более обидна, что его троюродные братья, с которыми прошло детство, закончив Царскосельский лицей, смело шагнули в столичную жизнь. Такое неравенство было следствием того, что их отец, троюродный дядя Петра Васильевича по отцу, круто ушел в облак славы и богатства, став тайным советником и придворным банкиром. Деньги идут к деньгам. Имея порядочное состояние, дядя еще и разжился на строительстве второй русской железной дороги между двумя столицами, старой и новой. Почему он не протянул руки помощи жене своего покойного двоюродного брата? Хотя бы из-за памяти деда? Ответ на это был заперт в железном сердце. Мать несколько раз униженно обращалась к нему за помощью, но получала в ответ только холодные советы по ведению хозяйства, после чего перестала писать. Так, в унизительных хлопотах, в распоряжениях по посеву и молотьбе проходила жизнь молодого человека, который не успел даже прожить собственную юность.
Зная характер падчерицы, ее жалостливое романтическое сердце и учитывая нежную красоту Петра Васильевича, Анна Дмитриевна рассчитала, что после знакомства они полюбят друг друга, – так и случилось. Что еще оставалось двум молодым одиноким душам? К тому времени мечта мачехи отомстить на свой лад остыла, сам факт, что красавице Кате досталась столь неблестящая партия, был достаточен. Предугадывая скорое сватовство, она уже собиралась сбыть бесприданницу с рук (без приданого – тоже было решено), но тут случился новый поворот. Устраивая бедное счастье капитанской внучки, Анна Дмитриевна внезапно испытала к Петру Васильевичу темную страсть. Это была не любовь, а почти животная тяга, которая вновь подхлестнула тайные чувства к падчерице, красота которой в эти счастливые дни совершенно затмила мачеху. Она не захотела отдавать Охлюстина, хотя и не могла решить, что с ним делать. На сватовство Петру Васильевичу было отвечено неожиданным отказом, и это после столь длительного поощрения! Катеньке же было объявлено, что средства мачехи в столь плачевном состоянии (ложь), что поправить их можно только выгодной женитьбой, и что, «пожертвовав счастью Кати своей молодостью», Анна Дмитриевна вправе ждать от нее благородной жертвы не требовать приданого (теперь оно опять появилось). Это был сильный аргумент, и он подействовал на честное сердце. Кроме того, Катенька была не из тех, кто жертвует жизнью ради любви. Но кто упрекнет ее в этом? Она смирилась. Срочно принялись искать жениха, и он был найден, и снова это был холостяк, причем, записной холостяк отставной майор Полыхаев, не очень старый человек, губернский чиновник с крепким состоянием, решивший сменить холостяцкую планиду на семейное счастье. Мачеха объявила о предстоящей помолвке, о чем Катенька послала записку с дворовым человеком за двенадцать верст в Охлюстино. Она не смогла справиться с порывом отчаяния.
Петр Васильевич оседлал любимую лошадь, солового жеребца Яхонта, и ближе к вечеру прискакал к возлюбленной. Из записки он уже знал, что мачехи дома нет. Оставив лошадь у боковых ворот, он – путешественником – вошел в парк, где не был почти год, он шел, удивляясь количеству перемен, сделанных в парке, новым цветникам, стриженым куртинам, беседкам – все говорило о полном избытке средств… тут-то его и окликнули из павильона «билье-ду».
Катенька была в слезах, она еще больше похорошела за то время, что они не виделись. Несчастья многим к лицу. Влюбленные объяснились. Она спрашивала о чувствах Петра Васильевича, и тот отвечал, что они неизменны, что он любил и любит ее одну. Тут она сказала о скорой помолвке с Полыхаевым. Ослушаться мачехи ей просто в голову не приходило, так как это было противу правил середины прошлого века. Насилие, скажете вы, и ошибетесь, брак светской женщины по-прежнему не считался браком любви, а числился чаще по ведомству делового партнерства. Поэтому брак с нелюбимым Катя не считала изменой своему чувству к Охлюстину, она так и сказала, но Петр Васильевич отчаянно воспротивился. Он горячо умолял любимую бежать из дома, тайно обвенчаться, и Бог с ними, с малыми средствами! – с милым рай и в шалаше, лишь бы только она решилась жить намного скромней. Катя сначала испугалась, затем мало-помалу его доводы и поцелуи сделали свое дело, и она согласилась. Условились на следующую неделю, на пятницу, в полночь. Катенька должна была выйти в легком платье без вещей к боковым воротцам в конце еловой аллеи. Слезы на Катином лице высохли, молодая душа снова видела все в розовом свете, счастливые, они вышли из беседки погулять по парку, не обратив слух на подозрительный шорох в кустах бузины у ступеней из павильона.