В этом коротком фрагменте – ключ к разгадке тайны самого гипнотического романа русской литературы.
Кто кому пригрезился? Кто кого вообразил? Газдановский «Призрак…» не предполагает ответа на эти вопросы. Он живет по сновидческим законам, которые таковы, что сновидящий никогда не задает во сне вопросы по поводу реальности происходящего.
Прощай, Музиль!
У писателей человечества больше никогда не будет возможности, сил и умения писать так, как писал «Человека без свойств» (Der Mann ohne Eigenschaften, 1930) австриец Роберт Музиль.
Не будет той невозмутимости, уверенности и внутреннего покоя, с которыми он двадцать лет, пока смерть не разлучила его с письменным столом, строил на совершенно фантомном сюжете – подготовка к празднованию юбилея царствования правителя империи, исчезнувшей с карты мира, – свою грандиозную эпопею.
Не будет такой вдумчивости, последовательности и художественного размаха, с какими он создавал своего Ульриха – не «героя нашего времени», а героя вне времени.
Не будет такой околдовывающей неторопливости пера, рисующего до умопомрачения абсурдные ситуации, и такого чувствования прочной призрачности мира, с какими он возвращал из небытия в небытие же – в жизнь достоверного вымысла – рухнувшую Австро-Венгерскую монархию.
Он превратил ее в Каканию (от аббревиатуры «к. к.» – Кайзеровско-Королевская) – страну, «где ты был (вчитайтесь в это!) негативно свободен, постоянно испытывал чувство недостаточности причин для собственного существования, и великая фантазия неслучившегося, или случившегося не раз навсегда, омывала тебя, как дыхание океанов, из которых вышло человечество».
Слишком жалко, что в мире нет Музиля и миру не до Музиля.