Селезнёв же был уверен в том, что он лично отвечает за качество каждого номера вовсе не перед представителями ЦК обоих уровней, а вот перед этими бамовскими работягами, которым хотелось почитать перед сном после напряженного рабочего дня, вернувшись в деревянный барак на лесной вырубке или даже в палатку, о том, как там живет народ на Большой земле. А народу в городах и селах, далеких от БАМа, интересно было знать, как там, на востоке севернее Байкала, строители с помощью новой рельсовой магистрали продвигаются к Тихому океану. Все ждали нашу газету!
Даже школьники ждали свежий номер, потому что это была лучшая газета для политинформации перед всем классом, а еще там была страничка, интересная всем подросткам, — «Алый парус».
Вспоминает Валентин Юмашев, один из капитанов «Алого паруса», впоследствии журналист «Известий» и «Огонька», биограф и литературный помощник Б. Н. Ельцина, в конце 90-х — глава администрации Президента Российской Федерации, затем зять Б. Н. Ельцина:
— «Алый парус» — это была такая глубоко демократическая страничка. Всегда был позиционный конфликт между начальством и «Алым парусом». Мы всё время с начальниками состояли в особых отношениях — у нас периодически снимали полосы или отдельные публикации. При этом куратором у нас был Николай Давыдович Боднарук, который всегда нас поддерживал. После Боднарука нас курировал Борис Иванович Мокроусов. Все, кто нас курировал, были за нас.
Каждый день кто-то из заместителей главного, а иногда и сам Геннадий Николаевич Селезнёв, что было исключением, вел номер. С некоторыми замами были сложные отношения, с другими — полегче. Но каждый день на работе был главный редактор Селезнёв, который мог снять любую публикацию.
Публикации «Алого паруса» всё время были под ударом. Мы, молодые сотрудники, относились к Селезнёву как к человеку, который пытается наши хорошие заметки либо убрать, либо как-то сократить, либо важные для нас вещи удалить из заметки. Такая вот позиционная борьба между «АП» и руководством газеты. При этом чисто человеческие отношения были очень нормальные, но понятно, что такое был главный редактор в те времена, — это был бог, который пребывает где-то в конце коридора. А я — стажер. Паша Гутионтов, который брал меня на работу, был капитаном «Алого паруса».
Потом Павел вынужден был уйти в отдел науки, и «Алый парус» возглавил я. Тогда общение между всеми нами стало еще более плотным. Студенческий отдел, наука и «Алый парус» всегда рождали симпатичных людей — Боря Минаев, Андрей Максимов, Сережа Кушнерёв. Была всегда позитивная атмосфера вокруг «АП». Заведующей школьным отделом работала Татьяна Сергеевна Яковлева. Вернее, Жаворонков Гена стал зав. отделом, а она перешла тогда в обозреватели. Гена Жаворонков нас всячески защищал. Вызывали в ЦК ВЛКСМ, песочили…
— За что?
— Что мы поднимаем темы, которые неправильные. У нас была публикация «Почему у меня нет джинсов». 50 строк! 10 тысяч писем пришло. А люди из ЦК ВЛКСМ всё время требовали писать про комсомол и Ленинский зачет. Была такая игра между журналистами и властью. Журналисты пытались развалить систему, а власть пыталась ее удержать. Мы победили в этой борьбе. Но развалили, безусловно, они.
Селезнёв был интеллигентным руководителем. Он не хамил. Помню наши знаменитые капустники! Я не могу себе представить, в какой еще газете такое могло быть. Наверное, только в «Литературке». То, что было у нас, это было абсолютно невозможно ни в какой другой газете. Это всё позволял Селезнёв. В этом плане он был демократичным и создающим позитивную атмосферу главным редактором. Но при этом он был человеком, который выполнял те функции, которые на него были возложены. Пытался снимать публикации, которые ему казались вредными.
У меня сняли из номера очень хорошую публикацию. Я написал материал про то, как дети начальников ездят в «Артек» и «Орленок» по два-три раза независимо от своих оценок в школе. Сделал большую полосу. В последний момент Геннадий Николаевич лично ее снял. Отправили материал в ЦК комсомола. Каких-то чиновников наказали… Но мне было обидно. Хотя было понятно, что это наша журналистская судьба. Мы пытались быть чуть дальше, чуть острее, чем могли себе позволить наши начальники.
О Селезнёве у меня, впрочем, самые добрые воспоминания. Когда я пришел к нему и сказал, что ухожу в журнал «Огонек», он искренне расстроился: «Может, что-то найдем тебе здесь?» Это был 1987 год. Я был уже спецкором школьного отдела. Селезнёв меня искренне уговаривал примерно полчаса. Но я уже твердо решил уходить. Тогда в «Огонек» только пришел Виталий Коротич. Он собирал новую команду. В «Огоньке» я работал с 1987 по 1996 год, был заместителем главного редактора.
Следующая встреча с Селезнёвым произошла через десять лет. В 1997 году мы еще раз увиделись, когда я поехал в Думу. Его рабочим местом был уже кабинет председателя Госдумы. А я с 1997 по декабрь 1998 года, два года, руководил администрацией президента…
Глава 23Есть любопытная идея…
Совсем не случайно именно в 1985 году отдел рабочей молодежи вспомнил о бывшем собкоре «Комсомолки» Володе Сунгоркине, который пятый год работал в другой газете. В отделе был переизбыток мыслей и планов, а вот людей не хватало.
Однажды в 1985-м, ближе к осени, член редколлегии Владислав Фронин зашел в кабинет главного редактора Г. Н. Селезнёва с очень интересным предложением, ценность которого для газеты и читателей сразу стала ясна, но предвидеть полностью масштаб и долгую жизнь задуманного проекта даже два этих умных человека не смогли. А впоследствии он стал кремлевским и общероссийским.
— У нас есть любопытная идея, Геннадий Николаевич, — сказал Владислав. — Провести телефонный разговор под запись с читателями газеты. Такую горячую «Прямую линию». Мы приглашаем интересного человека, готовим телефонную аппаратуру в нашем Голубом зале или в каком-то другом месте, печатаем объявление в газете с номерами телефонов «Прямой линии», договариваемся со стенбюро о полной записи и расшифровке разговора и публикуем отчет.
Мысль Фронина вызвала нескрываемый восторг у Селезнёва. Он стал уточнять детали, и главным вопросом стал: «А кто же, по-твоему, станет первым „интересным человеком“?»
Первыми героями «Прямой линии» «Комсомольской правды» стали не один, а два человека: зам. главы крупнейшего союзного министерства и летчик-космонавт СССР. Событие стали готовить задолго, но и день в день, 19 октября 1985 года, на первой странице газеты на видном месте было помещено выделенное заметной пунктирной рамкой объявление:
«Прямая линия». Сегодня с 12.00 до 15.00 у телефона Анатолий Павлович Весельев, заместитель министра строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР, председатель комиссии по работе с молодежью. Разговор с этим человеком будет особенно интересен добровольцам ударных строек, всем, кто интересуется перспективами Западной Сибири, юношам и девушкам, «обдумывающим житье».
Было сказано и о том, что телефоны «Прямой линии» будут установлены как в самом министерстве, где работает А. П. Весельев, так и в московском Доме-музее академика Сергея Павловича Королёва, где о проблемах освоения космоса с читателями поговорит летчик-космонавт СССР Георгий Михайлович Гречко, дважды Герой Советского Союза, доктор физико-математических наук, зам. председателя Советского комитета защиты мира, и его друзья-космонавты.
Отвлекусь. Ну, о космосе наши люди знают порой больше, чем о Земле. А вот слышали ли вы, дорогие читатели, слова «Югра» и «Ямал»? От этих слов привычно веет стужей. Территории, которые эти слова обозначают, сами себя освещают высокими природными факелами самовозгорающегося газа. Они расположены на востоке, северо-востоке и севере Западной Сибири, представляют собой болота, перемежающиеся с тайгой, да тундру с редколесьем и скрывают гигантские подземные запасы нефти и природного газа. Так было тысячелетиями.
В последней трети ХХ века страна, абсолютно не подозревавшая о предстоящей схватке нежданных титанов от политики — Горбачёва и Ельцина, схватке, смертельной для страны, начала промышленное освоение этих земель. Ямал и Югра стали отлично обустроенными и удобными местами для жизни сотен тысяч людей, любимой родиной для их детей. А началось для многих это человеческое и семейное счастье в том числе и с первой «Прямой линии» «Комсомолки». Молодые люди звонили тогда заместителю министра по насущной необходимости, потому что выбирали место для жизни и работы.
Для того, чтобы история была полной, следует сказать, что отдел рабочей молодежи «Комсомолки» не раз при полном одобрении Селезнёва печатал купоны-вопросники для желающих поехать на сибирские комсомольские стройки. Редакция получала тысячи писем с вырезанными купонами и ответами на вопросы. «Комсомольская правда», таким образом, помогла далеким территориям стать привлекательными и удобными для проживания, а тысячам людей — найти себе достойную работу и удачное место для жизни.
Возможно, Селезнёв, как никто из нас, любил их всех, наших преданных читателей, которые ждали каждый номер газеты, доверяли «Комсомольской правде», относились к ней как к одной из главных ценностей дня, да и всей нашей жизни в целом, не забывали благодарить за помощь. Геннадий Николаевич желал им добра и удачи, реально заботился о благополучии этих не знакомых ему людей.
…Наше поколение журналистов никогда не забывало о великих стройках ХХ столетия. В начале 20-х годов XXI века о БАМе (Байкало-Амурская магистраль), с огромным трудом из-за рельефа местности построенной и незаслуженно забытой в круговерти постгорбачёвских «реформ» железной дороге, которая могла бы принести большую выгоду России, вспомнили верховные власти РФ. Селезнёв порадовался бы этому обстоятельству, но — не дожил, к несчастью. Сейчас на оживление БАМа направляются люди, средства, материалы. Не хватает только одного — общей мощной идеи, без которой русскому человеку работать и воевать трудно. И благожелательной «прессы» тоже не хватает.