После Госдумы, когда он оказался в «Мособлбанке», этот банк, я думаю, просто пользовался его именем для решения своих вопросов. И то, что с банком случилось, тоже отразилось и на судьбе, и на здоровье Геннадия Селезнёва. Мне очень жаль его. Я приезжаю на его могилу один. Я многим обязан этому человеку. Это была светлая страница в моей жизни — знакомство, дружба с ним.
— Селезнёв был одним из не только самых состоявшихся, но и подававших надежды политиков своего времени. Что он сделал для России?
— Если перечислять все его заслуги, то это займет очень много времени. Но попробую сказать главное.
Первая его заслуга — это очеловечивание политики. Он умел говорить с людьми на языке, понятном им, находить с ними общий язык. Ему верили, его воспринимали. Он старался быть с людьми предельно честным, откровенным и интеллигентным.
Второе — это определенная смелость. Когда было утверждение в Думе премьером либо железнодорожника, либо кого-то другого… ну кто бы еще отважился после разговора с Президентом РФ сказать: я же отчетливо помню то, что мне сказал Борис Николаевич, у меня-то уши еще не заложены воском! Какой председатель парламента, сославшись на разговор с президентом, вот так сказал бы откровенно, что там, в Кремле, просто переиграли, переврали и так далее? Это мог только Селезнёв. У Селезнёва была смелость иметь собственное суждение, смелость высказать что-то здравое вверх, а не только вниз. Таким качеством уже никто в последующем практически не обладал.
Мы, все журналисты, обязаны Селезнёву. Потому что, если бы не закон Селезнёва об избавлении от НДС в 1990-х годах, наша журналистика загнулась бы намного раньше. А книгоиздание — в первую очередь. Не загнулись — и это селезнёвская заслуга. Сначала было на 10 % уменьшено, потом вообще избавили. Вот эти моменты и определяют его стиль, его значение. А также и то, что именно Селезнёв так мог вести заседания Думы, чтобы дать слово всем, выслушать все точки зрения и принять здравое компромиссное решение, и не доводить всё до абсурда… Тогда, поначалу, могли быть и драки, и всё что угодно. Это сейчас всё подстрижено под одну гребенку. А тогда люди разные были. А держать этот конгломерат, а может быть, и кипящий котел под крышкой умеренности — это мог только Селезнёв.
Глава 11Его завет власти — здравомыслие и ответственность
Журналисты Геннадий Селезнёв и Олег Кузин были знакомы еще по комсомолу. Сейчас Олег Сергеевич является деканом факультета социальных технологий Санкт-Петербургского филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации. Он вспоминает:
«В 2001 году мы решили создать элитную журналистскую организацию — Санкт-Петербургскую академию журналистики. Действительные члены академии — Кирилл Набутов, Олег Сердобольский, Юра Светов, Аркаша Соснов и ваш покорный слуга, который был избран президентом академии и до сих пор им являюсь. У нас есть почетные члены академии и иностранные члены академии. Всё было сделано „по-взрослому“. Первым иностранным членом академии стал Илья Герол, это канадец российского происхождения: он работал в советской прессе, потом эмигрировал в Канаду, там работал политическим обозревателем газеты „Оттава Ситизен“.
А Селезнёву я предложил должность почетного члена академии. Реакция Геннадия Николаевича, тогда председателя Госдумы, оказалась мгновенной и много значащей: „А почему ты мне предлагаешь почетного члена академии? Я действующий журналист, я не хочу быть почетным“. Мы с ним оба были на „ты“, только он меня звал по имени, а я его на „ты“, но „Геннадий Николаевич“. Я ему объясняю, что действительному члену академии надо принимать участие в работе академии, платить членские взносы. Он говорит: „А что, я не в состоянии платить членские взносы?“ Отказался. Не захотел быть почетным. И он был действительным членом Санкт-Петербургской академии журналистики…
Потом Геннадий перешел в „Мособлбанк“. И мне всегда казалось, что он тяготился этой работой, поскольку она была „не его“. Сколько бы мы ни говорили, он всегда уходил от темы банка. Я думаю, что ситуация вокруг банка, его переживания и привели в немалой степени к тому, что он курить стал в два раза больше. И в конце концов загнал себя. Геннадий был человеком, который очень близко к сердцу всё принимал. И по работе, и по жизни, и в политике».
Когда у Г. Н. Селезнёва подходили к концу его полномочия председателя Госдумы РФ, он решил не прощаться с парламентом и вновь включился в предвыборную гонку. Его соперником стала политик Ирина Хакамада. 7 декабря 2003 года Селезнёв был избран в четвертый созыв Госдумы по Северному одномандатному округу № 209 в Санкт-Петербурге, победив И. М. Хакамаду. В Государственной Думе РФ Геннадий Николаевич стал членом Комитета по промышленности, строительству и наукоемким технологиям.
Рассказывает Евгений Александрович Лубашев, директор Санкт-Петербургского техникума отраслевых технологий, помощник Г. Н. Селезнёва по Санкт-Петербургу с 2001 по 2008 год, советник Селезнёва как председателя Госдумы, его помощник как депутата Госдумы по избирательному округу № 209:
«Геннадий Николаевич принял решение, будучи председателем Госдумы, открыть в Санкт-Петербурге две общественные приемные, чтобы вести прием граждан, причем не только из Санкт-Петербурга и Ленобласти, но и других субъектов РФ по Северо-Западу. К нему обращались люди с просьбами, очень важными для них проблемами. Одну из этих приемных возглавлял я. Мы принимали граждан, представителей юридических лиц, общественных организаций, старались разрешить их проблемы, выполнить просьбы. Геннадий Николаевич всегда очень внимательно к этому относился. Старался помочь как человеку, так и организациям.
В то время Геннадий Николаевич уделял много внимания и культурным объектам — он вложил, например, много энергии и труда в то, чтобы реконструировать Смольный собор. Привлек спонсоров для его восстановления, создал Клуб друзей Смольного собора, в который входили как многие известные лица Российской Федерации и Санкт-Петербурга, так и некоторые граждане.
Геннадий Николаевич умел разговаривать с людьми. Очень внимательный, чуткий, он вслушивался в каждое слово человека. При этом очень редко прерывал посетителя, чтобы задать уточняющий вопрос. Сначала всё выслушивал и только после этого начинал беседовать.
Я наблюдал много людей, которые приходили к нему на прием, и всегда видел, как они к нему тянулись. Если кто-то скажет, что Геннадий Николаевич был чиновником, то я с этим не соглашусь. Он был чутким и душевным человеком. Он относился к людям очень внимательно, если люди именно к нему приходили. Ведь приезжали к нему не только что-то просить! Некоторым просто необходим был совет Селезнёва.
Жаль, что так рано его не стало. Много было планов. Селезнёв мог сделать еще много хорошего».
Он всю жизнь любил Питер, но постепенно привык к Москве. В годы работы в газете «Правда» получил дачный домик в Баковке, предместье знаменитого писательского поселка Переделкино, — те дачки давали многим правдистам. Перестроил «избушку» в более вместительный дом с учетом того, что семья увеличилась: дочка Таня вышла замуж за Андрея Андреева, журналиста, депутата Госдумы от КПРФ, и к 60-летнему юбилею папы родила ему внучку Лизу, через несколько лет еще одну — Катю.
Сосед Селезнёва по даче Сергей Петрович Грызунов, тоже журналист, был в середине 1990-х годов министром печати, точнее председателем Госкомитета по печати правительства РФ, а до этого работал и на телевидении, и в газетах, и в АПН, политолог; для автора этой книги он просто Сережа — мы сокурсники. Грызунов работал собкором в Болгарии и Югославии, был в Югославии во время войны, часто появлялся на телеэкране. Потом 15 лет был профессором на факультете международной журналистики МГИМО.
— Геннадий Николаевич — заметная фигура в истории современной России, — говорит Сергей Грызунов, — мне еще нравилось в нем то, что, в отличие от достаточно большого числа современных политиков, он не был, извини, жуликом, прежде всего финансовым.
Никаких сговоров, никаких тайных обществ поддержки, ни политических, ни финансовых, не организовывал. Он был честным человеком. И очень откровенным. Мы с Геннадием Николаевичем неоднократно выступали в телевизионных политических программах на федеральных каналах, и всегда по разную сторону баррикад, выражали противоположные, критические точки зрения, но он к этому относился абсолютно нормально.
Российский предприниматель и ученый, доктор технических наук Игорь Ашурбейли, занявший освободившийся (увы) пост руководителя «Партии Возрождения России» в 2016 году, так оценивает воззрения и деятельность Г. Н. Селезнёва:
«Взлет политической карьеры Геннадия Николаевича Селезнёва пришелся на тот период, когда российская элита поклонялась либеральным канонам и с энтузиазмом воплощала их в жизнь. Тогда он, государственник, открыто следовавший идеям социальной справедливости, плыл против потока. Однако при этом оставался одним из самых ярких российских политиков, которого не только ценили соратники и друзья, не только поддерживали миллионы людей, но уважали даже те, кто находился в другом политическом окопе, по другую сторону баррикад.
Геннадий Селезнёв стал столпом здравомыслия в российском парламенте. Глубоко понимая ответственность, которую возлагает на человека власть, умел отстаивать свое мнение, в то же время был весьма демократичным с коллегами и подчиненными.
Мы познакомились с Геннадием Николаевичем в 1996 году и с тех пор встречались регулярно. Я тогда работал в оборонной промышленности, будучи сначала заместителем, а потом — генеральным директором НПО „Алмаз“ имени академика А. А. Расплетина. А он возглавлял российский парламент и ясно осознавал необходимость серьезной работы в области безопасности страны. Поэтому постоянно интересовался, как идут дела в ПВО-ПРО, настаивал на ускорении разработок, искал способы их финансирования…