Тема эта, носящая явный русофобский оттенок, не нова. Еще русский писатель-демократ Глеб Успенский, тонкий знаток народной жизни и крестьянской психологии, довольно обстоятельно исследовал ее в своем очерке «Народная интеллигенция». Вот как он объясняет характерное для нашего народа-труженика отношение к чужому богатству: «Такое богатство, которое у всех на виду, которое всем понятно, — извинительно и ему можно покоряться без злобы… Но тот же самый человек, который без зависти и злобы переносит богатство, понятное ему и объяснимое с точки зрения условий собственной жизни и миросозерцания, ожесточится и со злобою будет взирать на такое богатство своего соседа, которое он, во-первых, не может понять и которое, во-вторых, вырастает вопреки всему его миросозерцанию, без труда, без дарования, без счастья, без ума» (курсив мой. — А. Ж.).
Это вполне доходчивое и убедительное разъяснение отражает исторически сложившееся представление нашего народа о справедливости. И никакая «культура бедности» не сгладит социальных антагонизмов современной России, порожденных неправедно нажитым богатством одних и нищетой других, лишенных возможности честным трудом обеспечить себе достойную жизнь.
Надеясь, что население страны рано или поздно окончательно смирится с подобным укладом жизни, власть всеми средствами пытается внедрить в общественное сознание мысль, что нынешнему экономическому курсу нет альтернативы. И последовательно выстраивает политическую систему страны таким образом, чтобы не допустить к власти коммунистов, утверждающих обратное. Запугивая обывателя заплесневелыми страшилками о том, что у коммунистов якобы нет иного способа решения социально-экономических проблем, кроме одного — отнять и поделить, она всячески замалчивает экономическую программу КПРФ. Программу, которая понятна подавляющему большинству людей и созвучна их настроениям. Ведь в числе первоочередных шагов Компартии в случае ее прихода к власти — национализация сырьевых отраслей, природных богатств и недр, стратегически важных предприятий, направление их прибыли через бюджет на восстановление и развитие промышленности, науки, инфраструктуры, социальной сферы и достижение тем самым разумного баланса между частным и государственным капиталом; введение прогрессивной шкалы налогов; направление части Стабилизационного фонда наряду с дополнительными средствами из доходной части бюджета на реальное увеличение пенсий, пособий, стипендий, расширение бесплатного здравоохранения, образования и дошкольного воспитания; возврат финансовых средств из зарубежья.
Думается, не нужно разъяснять, кого пугают подобные меры, направленные на прекращение грабежа и оздоровление страны. Конечно же у тех, кто заинтересован в окончательном превращении России в бесправный сырьевой придаток экономики западных стран, сам факт существования реальной альтернативы губительному пути, ведущему в исторический тупик, особого беспокойства не вызывает. Больше всего тревожит их то, что КПРФ стала той политической силой, которая способна воплотить свои программные установки в жизнь, взять в свои руки всю полноту власти, ответственность за судьбу страны.
Сознавая реальность подобного исхода политической борьбы, прокремлевские политологи пытаются убедить обывателя в том, что историческая перспектива у коммунистов весьма призрачна: мол, были уже у Зюганова с его партией шансы прийти к власти, да они их упустили. Безвозвратно.
Так ли это?
Когда в начале 1992 года Зюганова избрали председателем Координационного совета народно-патриотических сил России, «Независимая газета» писала, что в патриотических кругах бывший главный идеолог КП РСФСР уже давно считается не ортодоксальным коммунистом, а государственником, способным достигать компромиссов. Пожалуй, с этим суждением можно согласиться, хотя оно и нуждается в некоторых принципиальных уточнениях. Политическая гибкость Зюганова, его способность к поиску компромисса во имя достижения основополагающих целей, решения стратегических задач никогда не имели ничего общего с той политической беспринципностью, превратившей политику в доходный бизнес, которая характерна для многих современных деятелей, сумевших пристроиться к государственной кормушке или рвущихся к ней. Например, став одним из главных собирателей патриотических сил страны, Геннадий Андреевич прекрасно сознавал, что объединение «красной» и «белой» оппозиции возможно только в пределах совершенно конкретных идейных границ, переступать которые коммунисты не имеют права. Подтверждением твердости взглядов и убеждений Зюганова стало его решительное размежевание с Русским национальным собором, который оказался подверженным махровому антикоммунизму одного из своих главных идейных вдохновителей — Александра Стерлигова. Вместе с Зюгановым из руководящих органов собора вышли тогда Валентин Распутин, Виктор Илюхин, Альберт Макашов. Заметим, что этот шаг не означал отказа от союза «красных» и «белых», активным сторонником которого Геннадий Андреевич оставался все девяностые годы, не раз призывая патриотов в интересах спасения государства оставить все разногласия «на потом», до лучших времен. То, что рано или поздно это «потом» наступит, он не сомневался. Но в то время, когда до предела обострился вопрос о том, быть или не быть стране, а главные политические организации оппозиции были разгромлены, — через многие преграды, мешавшие единению, можно и нужно было переступать. Результатом такой терпеливой и взвешенной политики явилось создание осенью 1992 года Фронта национального спасения, ставшего на тот период главной силой, противостоявшей наступлению ельцинской диктатуры, и сыгравшего огромную роль в пробуждении и подъеме народного самосознания. На Учредительном конгрессе ФНС Зюганов избирается сопредседателем, членом политического и национального советов Фронта.
Однако деятельность Зюганова по сплочению патриотических сил ни в коей мере не означала забвения главной задачи — борьбы за возрождение Компартии. Попытки его противников задним числом представить дело так, что в то время, когда другие коммунисты боролись за восстановление своих попранных прав, он «терся» среди патриотических организаций и «лобызался с попами», едва ли не махнув рукой на внутрипартийные дела, — не имеют ничего общего с действительностью. В июне 1992 года Зюганов был включен в состав группы лиц, уполномоченных представлять и отстаивать права КПСС в Конституционном суде, а затем — и в Инициативный оргкомитет по подготовке II Чрезвычайного восстановительно-объединительного съезда Компартии РСФСР. При этом, если внимательно прочитать все опубликованные воспоминания Геннадия Андреевича, не трудно убедиться, что своей роли в тяжелейшем процессе воссоздания партии он никогда не преувеличивал. Более того, он неизменно подчеркивал огромный вклад в это благородное дело своих соратников, не изменивших своим убеждениям, не убоявшихся террора, репрессий и травли, не растерявших представлений о чести и долге.
Это, прежде всего, касается сорока трех народных депутатов Российской Федерации — представителей семи фракций, обратившихся весной 1992 года в Конституционный суд с ходатайством о проверке конституционности ельцинских указов от 23 и 25 августа и 6 ноября 1991 года о приостановлении, а затем и о прекращении деятельности КПСС и КП РСФСР и конфискации их имущества. Несмотря на воцарившийся в стране антиконституционный произвол, в ходе перерегистрации фракций на V съезде народных депутатов 52 депутата заявили о своей принадлежности к фракции «Коммунисты России». По сути, это была единственная легальная коммунистическая ячейка в стране. Тем временем ученые Москвы создали общественное объединение «В защиту прав коммунистов», которое возглавил исключительно мужественный человек доктор исторических наук И. П. Осадчий, в свое время сыгравший огромную роль в подготовке Учредительного съезда КП РСФСР. В качестве экспертов Компартию защищали известные ученые: доктора философских наук профессора Ю. К. Плетников, В. И. Староверов, Р. И. Косолапое, доктор экономических наук профессор Ф. Н. Клоц-вог, кандидат экономических наук Г. К. Ребров и другие специалисты в области истории, философии, экономики.
Первый секретарь ЦК российской Компартии В. А. Купцов, сменивший в начале августа 1991 года на этом посту И. К. Полозкова, находился в это время под следствием и участвовал в воссоздании партии фактически нелегально. Вместе с заместителем генерального секретаря В. А. Ивашко он участвовал почти во всех рабочих встречах группы ученых-правоведов, в которую входили доктора юридических наук В. С. Мартемьянов, Б. П. Курашвили, Б. Б. Хангельдыев, В. Г. Вишняков.
С особым удовлетворением Геннадий Андреевич подчеркивает, что активную позицию занимали все бывшие секретари ЦК Компартии РСФСР — А. Н. Ильин, А. В. Соколов, А. Г. Мельников, В. И. Кашин, И. И. Антонович, Н. П. Силкова. Неоценимый вклад в подготовку ходатайства в Конституционный суд внес член ЦК российской Компартии, народный депутат В. И. Зоркальцев. На процессе Виктор Ильич возглавил группу полномочных представителей народных депутатов РСФСР. В ее составе были депутаты Ю. М. Слободкин, Д. Е. Степанов, В. А. Боков, А. С. Соколов, В. И. Севастьянов, Б. В. Тарасов, И. П. Рыбкин, М. И. Лапшин.
Не все из тех, кто встал тогда в единый строй защитников Компартии, сохранили верность своим политическим принципам. Но это, по мнению Зюганова, не умаляет заслуг людей, отстоявших партию в самый тяжелый период безвременья. Он сохранил уважение даже к тем из них, кто впоследствии перешел в лагерь его непримиримых оппонентов, чья жесткая, порой необъективная и незаслуженная критика нередко оставляла у него в душе горький след. Но, умудренный нелегким жизненным и политическим опытом, Геннадий Андреевич прекрасно понимал, что есть в жизни вещи, которые стоят значительно выше любых, даже идейных, разногласий, и далеко не всегда нам дается право осуждать выбор других, даже в том случае, если в нем видится едва ли не предательство. К тому же свои собственные взгляды он никогда не считал истиной в последней инстанции.