Токмаков потопал ногами:
– Сотрудники должны стойко переносить лишения и тяготы службы.
– А барыги должны честно платить налог на правоохранительные органы! К тому же, о чем спич? Какие могут возникнуть у Батыра претензии? Я его, подлеца, еще по прежней службе знаю, когда с наркотой боролся. Внаглую анашой торговал, у нас же с Казахстаном граница… Между прочим, в этой конторе, – Гайворонский кивнул на облицованный керамической плиткой фасад здания, – у Батыровых «шестерок» тоже клиентов дополна.
– Курят или колются? – спросил Токмаков, знавший необъяснимое пристрастие «новых русских» к наркоте.
– И то и другое, – махнул рукой Гайворонский, – и на «черном» сидят, и на «белом». У нас здесь выбор богатый – перевалочный пункт, прямой транзит из Чуйской долины. Впрочем, я от этих дел теперь отошел. Ну что, вперед?
– Вперед, – согласился Токмаков.
– Вперед! – скомандовал и невысокий коренастый офицер службы физзащиты двум другим «физикам» в камуфляже и с автоматами.
И они пошли вперед, к облицованной керамикой башне, выглядевшей будто после обстрела из крупнокалиберного пулемета: от мороза, ветров и старости часть плиток обвалилась. Но и теперь фасад смотрелся достаточно внушительно – уходящая в небо светло-желтая стена.
Стена-банк, – подумал Токмаков. – Вот ты какой…»
Да, он был такой! Не похожий ни на один из банков, посещавшихся Токмаковым прежде. Более того, Вадим предполагал, что и впоследствии едва ли еще увидит банк, первый этаж которого был бы отдан под торговую зону, а на двух последних – проектировали двигатели к космическим ракетопланам. Собственно банку была отдана середина этого слоеного пирога. Кроме того, на этажах, как изюминки в тесте, попадались экзотические организации, преимущественно военные: поволжский филиал Центрального научно-исследовательского института экипировки и военной формы, радиомастерские, даже цех картографической фабрики.
Секрет «разносортицы» объяснялся просто. Стена-банк арендовал помещения, и за подозрительно низкую арендную плату, у конструкторского бюро аэрокосмического двигателестроения. Причем, собственно двигателестроителям, как водится, даже из этих крох не перепадало ничего, – все уходило в Минобороны на счета ГКТУ – главного комплексно-технического управления.
Об этом питерцам на ходу рассказал Иван Гайворонский. Что же касается других секретов Стена-банка, – ключи к ним предстояло подобрать оперативно-следственной бригаде. А для начала – просто войти в Стена-банк, что оказалось весьма непростым делом. Охраняли эту волжскую цитадель не сотрудники службы собственной безопасности банка, и даже не милиция, а бойцы натурального армейского спецназа в зеленых коконах пуленепробиваемых жилетов.
Поэтому первоначальный этап операции, за который отвечал Иван Гайворонский, растянулся минут на сорок.
Иван оправдывался трагическим шепотом:
– Не пускать же против них физзащиту? Да и вообще я хотел предупредить, чтобы мы были деликатнее.
– То есть? – нахмурила под очками светлые бровки Жанна Феликсовна. – Такого понятия нет в законе.
– Про то, чтобы электричество военным отключать и «оборонке» выплаты задерживать, тоже нигде не написано, – возразил Гайворонский. – А банк – он многие наши заводы кредитует, не только авиационный. Можно сказать, эта «Стена» экономику всей области подпирает.
Токмаков подумал, что в доводах местного опера присутствует железная логика. Нетрудно было догадаться, что и здешнему руководству правоохранителей в поддержке не отказывает. Председатель правления наверняка лично знаком с генералом, небось и с главой администрации области вместе ездят на охоту.
Снежинки перестали сыпаться с неба. Ветер, ощутимый здесь, на высоком волжском берегу, раздвинул облака. Неожиданный луч солнца ударил в двенадцатиэтажную башню, и желтые облицовочные плитки вспыхнули так, словно были отлиты из чистого золота.
2. «Бешеная крыса» в ковбойских сапогах
На седьмом этаже «Волжской твердыни», как в Саратове называли Стена-банк за его неохоту выдавать кредиты, лучи солнца осветили кабинет председателя правления.
Обстановка просторного кабинета свидетельствовала о причастности банка к финансированию авиационных программ. На стеллаже в углу красовались модели боевых самолетов и вертолетов, простенок занимала картина маслом: биплан многоцелевого назначения Ан-2 доставил гуманитарную помощь в африканский поселок. И даже Т-образный стол председателя правления, в доброй канцелярской манере выстланный зеленым сукном, напоминал средних размеров аэродром.
Вдоль этого стола метался человек среднего же роста, возраста и способностей – Юрий Германович Безверхий. В данную минуту он никак не выглядел хозяином солидного кабинета в «Волжской твердыне». С заложенными за спину руками, суетливым взглядом, он, скорее, напоминал терпящий бедствие самолет, который хотел бы, но не может приземлиться на взлетно-посадочную полосу родного аэродрома.
… Вопреки завистливым предположениям о сладкой жизни жирующих банкиров, утро в банке начинается рано. К девяти часам начальники ведущих управлений и департаментов – финансового, ценных бумаг, кредитного, валютного и корреспондентских отношений – уже должны получить текущую информацию по своим линиям, чтобы на пятиминутке доложить ее председателю правления.
В эти пятнадцать минут определяется тактика предстоящего дня, поэтому Юрий Германович Безверхий чрезвычайно ответственно подходил к утреннему совещанию. «В банке нет бесплатных денег, – любил повторять он. – Наша задача оставить по минимуму денег на сегодняшний день. Каждый наличный рубль должен крутиться как белка в колесе».
Он и сам крутился как эта белка. Или бешеная крыса, стремящаяся обогнать других в крысиных бегах, любой ценой урвать свое. Когда пару лет назад добрые люди предложили ему Схему, Стена-банк лежал в руинах, имея несколько десятков миллиардов задолженности перед бюджетом. Теперь долги банка погашены, личный счет Безверхого в швейцарском банке округлился, как и его животик.
«Вся наша жизнь – крысиные бега», – это выражение Юрий Германович привез из Соединенных Штатов вместе с остроносыми ковбойскими сапогами и дипломом бакалавра университета, полученным в результате двух месяцев приятных развлечений. И в сапогах, которые он надевал при выездах на заволжские пикники с коллективом родного банка, и в циничной американской фразе была истинная крутость. Не говоря уже о дипломе с американским орланом, взлетевшим неизмеримо выше, чем двуглавый российский орел.
Однако крутой характер не купишь, на прокат не возьмешь. Это тебе не ковбойские сапоги – взял и надел. После звонка из Петербурга на мобильный телефон, номер которого только для таких экстренных ситуаций использовался, Юрий Германович не спал всю ночь. В банк он приехал злым, раздраженным, опоздав на четверть часа. И – случай небывалый – первым делом пригласил в кабинет начальника службы безопасности. Того самого Костомарова, которого по жизни недолюбливал, ибо он, Петр Трофимович, как раз-таки обладал металлом в голосе и характере.
«Казначей» – начальник финансового управления, отвечающий за святая святых – координацию активов и пассивов, и «кредитник» недоуменно переглянулись. Главный бухгалтер – солидный мужчина под шестьдесят, перешедший в Стена-банк из рассыпавшегося Стройбанка – уселся в приемной со свежим номером «Коммерсанта».
Начальник департамента коротношений, решительная дама бальзаковского возраста, стройная и подтянутая, со звучной фамилией Кайеркан закурила, нервно стряхивая пепел прямо на серебристый ковролин. Из всех собравшихся на пятиминутку она, единственная, знала, чем реально грозит банку предстоящий визит питерских оперативников, о котором их своевременно предупредили. Добро бы были местные – со своими всегда можно найти общий язык, городок-то маленький, линии пересечения жизненных интересов всегда найдутся. Так нет же – едут из Питера. А это уже чревато. Грозит Юрику серьезными проблемами.
Юриком Лидия Кайеркан называла председателя правления. Их «служебный роман», начавшийся два года назад, шел на убыль одновременно с подъемом банка, что Лидию отнюдь не устраивало. Она надеялась, что проверка отвлечет Юрика от безмозглой телки, на которой тот сдуру женился пару месяцев назад. Вернет в объятия женщины, одинаково хорошо понимающей как в сексе, так и в кредитно-финансовых операциях.
Надежды питают не только юношей. Надежды питают стареющих женщин, поезд которых вот-вот уйдет с последнего полустанка любви.
Невеселые думы Лидии Кайеркан прервал голос молоденькой секретутки:
– Юрий Германович приглашает…
3. Гонка с препятствиями
В это утро пятиминутка не затянулась. Ни одна из четырех позиций доклада – текущая информация о наличии денег на корсчетах, уровень ставок, тенденции курсов валют, цены на бумаги – не вызвала адекватной реакции председателя правления банка. Юрий Германович уныло смотрел в одну точку – на пепельницу из золоченой бронзы, выполненную в виде соблазнительно раскинувшейся Наяды.
Кайеркан последней задержалась в кабинете после совещания:
– Юра, ты не раскисай только. Держись увереннее. Хочешь, я им сейчас наговорю с три бочки арестантов?
Вздрогнув, Безверхий хмуро посмотрел на поднадоевшую любовницу:
– Арестанты? Какие, к черту, арестанты! С тобой дошутишься…
– Со мной как раз не пропадешь.
Да. Он это знал. Не раз Лидочка Кайеркан, посвященная во все подробности функционирования Схемы, давала Безверхому хорошие советы.
– Ладно, не храбрись. Тебя они тоже прессовать станут. Все клиенты по твоему департаменту. В том числе и…
Кайеркан вдруг подозрительно огляделась по углам кабинета и приложила к дрожащим губам председателя правления свою узкую гладкую ладонь:
– Тссс…
Безверхий машинально поцеловал эту пахнущую духами ладонь. Что-то всколыхнулось. Но порыв тут же угас. Не до того.
– Если ты боишься микрофонов, то напрасно, – успокоил он женщину. – Служба безопасности сегодня проверяла. Бояться нам нужно другого. Корсчета ФСО, вот что…