Если зверёныш не боится, то и шакрас вполне мог бы посмотреть, что внутри? Глядишь, встряхнётся и пару процентов на постоянку отдаст.
— Жди тогда здесь, я одним глазком, — сказал я голландцу и шагнул вперёд.
Тоннель отличался от всего, что мы прошли до этого. Гладкие стены без единого шва. Материал я опознать не смог. Тёплый, шершавый и даже немного упругий. Будто на камень или металл нанесли софттач покрытие. Через каждые пять метров в потолке просматривались узкие ниши, будто бы раньше там могли поместиться флуоресцентные лампы. И сейчас оттуда шёл свет, но благодаря редким светлячкам, прилипшим к покрытию. Светились не все, где-то треть выглядела засохшей, словно перегоревшие диоды в гирлянде.
Я пошёл вперёд, держал двустволку на уровне лица, тыкаясь ей во все тёмные или подозрительные места. Увидел небольшую нишу в стене, углубление на пару сантиметров. Потом, наоборот, выпирающую пластину с остатками более тёмного напыления. Было похоже на знаки, но я не то что прочитать, я даже язык не смог определить. Впереди появился просвет, тоннель заканчивался, вливаясь в нечто большее, что даже по нескольким элементам, которые я смог разглядеть, навевало мысль о подземной лаборатории древней цивилизации.
И прежде чем выйти туда, я замер за углом. Прислушался, пытаясь снова задействовать всевозможные органы и способы чувств. Слева, но отдалённо и искажённо, будто где-то под землёй, ощущались пожиратели. А справа волна моего внутреннего сканера натыкалась на островок мрака, в котором еле-еле угадывались виверровые нотки.
Я переместился к правой стенке и, прежде чем, высунуться за угол, попытался рассмотреть левую сторону. И первое, что попалось в глаза — это широкий, почти трёхметровый колодец. Или бассейн, или просто яма с ограждением. Заглянуть внутрь пока не получалось, но отголоски пожирателей доносились как раз оттуда. Борт, идущий по кругу, выглядел крепким. Каменная основа достигала высоты около метра и была усилена окантовкой из стальных полос. Предполагалась ещё решётчатая крышка, которая валялась неподалёку на полу. Несколько прутьев в ней отсутствовало, а соседние с дыркой были выгнуты.
Если это всё-таки лаборатория, то колодец — емкость для хранения и выращивания лабораторных мышей. С поправкой на особенности Аркадии и ее науки, как говорится, что выросло, то выросло. То есть вырос пожиратель.
— Ну, можно считать, что на вопрос, откуда появились пожиратели, ответ я нашёл, — мысленно прошептал я.
Вдоль почти всей стены за колодцем стояли стальные шкафы. Узкие и высокие, будто шкафчики в раздевалке спортзала. Рядом с ними лежала почти метровая конструкция, похожая на согнутую руку манипулятора на толстой, низкой треноге. Ну или на маленький кран, который помогал вытаскивать образцы для опытов.
Но в какой-то момент пожиратель выбрался сам. Выбил крышку, погнув прутья, и свалил кран, изрядно по нему потоптавшись. На пыльных камнях отчётливо был виден крысиный след пожирателя. И не просто след, а три глубоких царапины, уходивших из зоны видимости.
Время, а потом и сам пожиратель, не пощадили лабораторию. И неясно, кто сильнее здесь всё подпортил. Я заметил каменные осколки и размётанные пыльно-трухлявые кучки чего-то, что уже не поддавалось опознанию.
Я перекинулся к противоположной стене и чуть высунулся, осматривая правый угол. Лаборатория имела форму прямоугольника и была разделена на три части. Собственно, колодец с небольшим пустым пространством для манёвров с подопытными. Потом зона с тремя столами, очень похожими на операционные. Над каждым столом висели светильники, излучающие холодный белый свет. Внутри тоже были светлячки. Лежали давно засохшей кучкой на нижней стенке, но продолжали светиться. Это уже не мутация, а радиация какая-то.
А ещё, похоже, здесь никто никого не лечил. И что-то мне подсказывало, что работали не врачи, а, скорее, патологоанатомы. И подсказывали мне это два тела не совсем человеческой формы. На дальнем столе это был просто волнообразный горбик, прикрытый серой тканью, похожей на стекловолокно. Средний стол был пустым, ближайший ко мне тоже. А того, кто лежал на нём раньше, пожиратель стащил на пол. И частично погрыз, надеясь найти что-то вкусное в костях. Раскусил череп и перегрыз позвоночник. Один из двух, тот, у которого ребра были совсем короткие и напоминали ёлочку-разрядник у трансформатора.
— М-да, как бы здесь тоже без радиации не обошлось, — хмыкнул я и высунулся ещё чуть-чуть.
Условная операционная заканчивалась решёткой, установленной от пола до потолка. Проглядывался узкий, слегка помятый проём, через который не смог пролезть пожиратель. А за ним ещё один зал. Тоже со столами, но заваленными стандартным лабораторным барахлом: банки, колбы и склянки. Ещё больше банок было на стеллажах, расставленных вдоль стен. Всё бледное и пыльное, с редкими вкраплениями подсветки из мёртвых насекомых. А в самой дальней части, на отдельном постаменте стояла уж здоровая стеклянная колба, похожая на колокол. Она светилась бледно-зелёным, будто внутри до сих пор шла какая-то реакция. А ее верхушка перетекала в стальную трубу, уходившую в потолок.
Прямо перед колбой стоял Хмурый. Он будто бы прилип, глядя на этот мутный «аквариум». Тело его не двигалось, только шею будто бы корёжило. Он с громким хрустом разминал её, то вытягивая, то, наоборот, будто бы ныкался, прижимая подбородок к груди.
Выглядело это жутковато, особенно учитывая, что хруст суставов долетал до меня через две комнаты. Я даже подумал, что там как раз второй позвоночник уже растёт. Судя по валяющимся возле его ног склянок, он уже что-то принял. И, возможно, не одну порцию.
— То, до чего они дошли, — не поворачиваясь сказал Хмурый, явно обращаясь ко мне, — это поистине безграничные возможности. Симбиоз гениальности и простоты, дающий великую силу. — мужчина обвёл руками полки, а потом указал на мутную колбу. — Они гении, они, они…
Хмурому не хватило восторженных слов, он начал заикаться, так что я его спокойно перебил.
— Они вымерли, — я вошёл в зал и, переступив через двух позвоночного, подошёл к решётке.
— О да! Какая ирония судьбы! — неожиданно засмеялся Хмурый. — Знаешь почему?
— Нет, но ты же мне расскажешь свою версию, — я сдвинулся подальше от прохода, чтобы точно успеть выстрелить, пока нас разделяет решётка.
— Их убил вирус, — ответил Хмурый. — Возможно, аутоиммунное заболевание после перенесённой инфекции.
— Значит, не такие уж всемогущие, — я пожал плечами.
— В своём мире они были почти богами, но вирус пришёл с Земли. Какой-то случайный попаданец принёс с собой то, от чего они не смогли защититься, — усмехнулся Хмурый. — В этом и есть ирония! В том, что мы — потомки выходцев с земли можем использовать их силу и знания без ограничений. Мы убили их, забрав себе их силу. Понимаешь?
— Теория занятная, её понимаю, — ответил я. — Но не знал, что контрабандисты ещё и учёные и, видимо, философы. Тебе эти подсказки призраки нашептали? Или ты что-то выпил и прозрел?
— Призраки… Да… — начал медленно и сбивчиво говорить Хмурый, он делал паузы, будто действительно параллельно слушал чей-то шёпот. — Здесь были записи, схемы и рисунки. Я… не идиот… Даже расшифровывать не пришлось, всё было понятно. Там был портал, был пришелец, а потом заражение, — в доказательство своих слов, он показал на кучку трухи, когда-то бывшую бумагой. Отдельные фрагменты, там ещё можно было разглядеть, но вот понять смысл навряд ли.
— Что-то не сходится, — я покачал головой, но говорил спокойным тоном, словно разговариваю с умалишённым. Что вполне могло быть недалеко от истины. — Почему тогда не вымерли вообще все? Монстры, звери? Если древние, напичканные геномами доноров, словили какую-то хрень, то, значит, и доноры бы не выжили?
Я не был уверен в правильности того, что говорю. Но, по крайней мере, это казалось логичным. Прав ли Хмурый — я не знал. Важно ли мне это? Я не просто потомок землян, я, считай, первое поколение и одновременно последние, который уже даже коронавирус застал. Который, к слову, некоторые виверровым и приписывают. Так что на меня точно не должно подействовать то, что прикончило прошлую цивилизацию.
Другой вопрос — если так всё и было, но это не случайность? Если это не просто вирус, а своего рода биологическое оружие, которое может выкашивать отдельные виды? И если из портала пришли не с Земли, а откуда-то ещё?
Как-то не добавил мне Хмурый полезных и точных знаний об Аркадии, только вопросов больше породил. А ещё, похоже, кукуха его всё-таки покинула, что он тут же и продемонстрировал разозлившись.
— Ты мне не веришь?
Гневно спросил он, и с отчётливым хрустом сжал кулаки. И, наконец, развернулся на меня. Это всё ещё был главарь виверровых, но от прежнего Хмурого у него остался только шрам. Его лицо побелело, а все сосуды, ставшие синюшными (как сердце пожирателя), наоборот, проступили сквозь кожу. Выглядел он так, будто ему на всё лицо синими чернилами набили татуировку в виде паутины. Ещё и в глаза закачали этой синюшной бледнятины. То ли плёнка, то ли бельмо, но зрачок будто отступил на задний план и плавал в мутной жиже.
На его вопрос я собирался пожать плечами, и уже рука сама вверх пошла. Так что, когда он, размывшись в воздухе от нечеловеческой скорости, бросился на меня, то на вскинуть двустволку мне осталось всего полдействия. Раздался грохот выстрела. Заряд дроби отбросил Хмурого от решётки, а то, что не попало в худую тушку, разлеталось по бокам, колотя банки и склянки.
Хмурого, принявшего в себя добрую половину заряда, отнесло обратно к колбе. Но он даже сознание не потерял, не говоря уже о том, чтобы сдохнуть. Приподнялся на локтях, посмотрел на грудь, на кучу дырок в одежде, и тут же рванул снова. Я даже не понял, как именно он оттолкнулся от земли. Только что лежал на спине, а потом раз и уже ветер свистит в метре от меня. Я выстрелил второй раз и сразу же кинулся перезаряжать дробовик.
Процедура повторилась. Виверрового отбросило и побило склянки. И если первый раз запасы древних просто разлетелись вдребезги, то сейчас я зацепил что-то, где ещё болтались остатки. К запаху пороха добавилось что-то ядрёно-сладкое, будто мы какие-то экзотические фрукты, заряженные подсластителями, помяли.