— Ты со мной? — шутливо обратился к шакрасу. — У тебя-то с балансировкой всё в порядке должно быть.
Ноль реакции, биомонитор даже не шелохнулся. Хотя игнор — это тоже реакция.
— Ну, тогда не мешай, — я свесился с края скалы, нащупав ногами начало верёвочной переправы.
Упёрся, немного спружинив. Проверил на прочность и, в принципе, остался доволен. Отцепился от выступа, недалеко убрав руки, и придавил верёвку двумя ногами. Прочувствовал, как она напряглась, провалившись немного вниз. Медленно, помня, что в любой момент ещё могу снова ухватиться за камень, развёл в руки стороны, покачался балансируя. Пока держусь.
Практически, блин, канатоходец. Осталось только развернуться и соточку с хвостиком метров преодолеть. Разворачивать я даже пытаться не стал. Медленно, чтобы не раскачать верёвку, начал приседать. Видел под ногами склон, но спокойней от этого не было. В прекрасное далеко я не сразу сорвусь, меня сначала ещё и по камням помотает. Зацепиться там не за что, а наклон такой, что как на саночках не получится.
Я присел, покачиваясь на мостике, и дотянулся рукой до верёвки. Ухватился за неё и почувствовал жжение. То ли из крапивы её плели, то ли пропитали чем-то ядовитым. Но для меня в текущем состоянии слабовато, обжигает слегка, но будто бы, наоборот, не даст забыть, что я вообще здесь делаю. Это пока передо мной стена и ещё есть возможность развернуться. А где-нибудь посередине, когда перестанешь понимать, где небо, а где земля, может, пригодится.
Выдохнул, очистив голову от ненужных мыслей. Видно будет, что там на середине, когда доберусь дотуда, а сейчас это лишние размышления.
Я поёрзал, проверяя мостик на подвижность и скручивание. И начал медленно разворачиваться…
Тут же нога соскочила между плетением, меня шатнуло в сторону, и я сел на мостик, свесив ножки. Какой-то миг, я даже заикой не успел стать. Ещё миг, и я уже болтался вниз головой… И понимал, что, во-первых, меня скоро задушит ремень винтовки, а во-вторых, хреново тут всё со скручиванием. И канатоходцем мне, кажется, не быть. В лучшем случае канатополздцем.
Мостик повернулся ребром и начал шататься из стороны в сторону, а я повис вверх ногами, барахтаясь, цепляясь, чтобы не упасть. Кое-как выровнялся, зацепился ногами и развернулся, снова всё это дело расшатав. Подтянулся, обняв верёвку, поправил снаряжение и пополз. Перебрал руками несколько ячеек, подтянул ноги. Перебрал несколько ячеек, подтянул ноги. Монотонно и муторно, с перерывами на отдых в моменты порывов ветра…
Услышал в небе крики птиц и заметил, что над горами появились либо те же самые грифы-бритвы, либо их ближайшие родственники. Они сделали первый круг, пролетев над площадкой со старым гнездом, и пошли на второй, уже намериваясь пролететь над пропастью. А у меня даже «Маскировка» в отключке.
Пришлось менять тактику. Монотонно и муторно с перерывами на отдых, сменилось на: шустро и быстро. Я отцепился ногами, и, держась только на руках, а ещё и раскачиваясь, стал перехватываться чуть ли не по всей ширине рук. Хоть винтовку скидывай и все патроны, была мысль спрятать её в гнезде, но остановила другая мысль — что возвращаться этими перекрёстками я не собираюсь.
Ладно, как говорится, своя ноша не тянет. Врут, конечно, но и я уже не тот, что был раньше. Как минимум в плане способностей организма. Особенно когда болтаешься над пропастью, дует ветер — твоё тело парус, а в небе легкомоторные бритвы, способные клювами не только тебя подрезать, но и весь этот мостик.
Раздался ещё один птичий крик. Громче и будто бы радостней — меня заметили. Кажется, ускоряться уже было некуда, но я это сделал. Но всё равно не успел. До конца маршрута оставалось метров десять, я уже видел тёмный проём в скале, над входом в который красовался знак в виде двух крестов-перекрёстков. Но от стаи отделилась самая крупная бритва, перестала орать, стиснув клюв и, сложив крылья, неслась на меня.
Вот тут уже проснулся геном, вернул и «Маскировку», и усилил слух, и подкрутил обоняние. Зачем только было непонятно. Будто я и так мало проникся, а теперь, когда слышу стремительный шелест перьев, пересекающих потоки ветра, и чую запах падали, что-то поменяется? Откроется четвёртое дыхание? Второе и третье-то я уже израсходовал.
Я остановился, понимая, что столкновения не избежать. Не успею, только спину подставлю. А через несколько секунд начал останавливаться и расшатанный мостик. Птица была близко, план у неё, похоже, был простой — сбить меня вниз. А потом уже спокойно спикировать и полакомиться тем, что удастся соскрести с камней.
Несётся как на красную тряпку, словно у нас здесь воздушная коррида. Ну, допустим…
Я мерно покачивался на просевшем мостике, просчитывая скорость и расстояние. Думал увернуться, раз у нас коррида, но в последний момент плюнул на всё. Отпустил одну руку, выхватил пистолет и практически в упор, уже на последних метрах, всадил в костлявое тело несколько пуль. Только перья полетели во все стороны, а «бритва» рухнула вниз, пролетев мимо меня моей ноги всего несколько сантиметров.
Хотел издать радостный вопль, но услышал сразу несколько нерадостных и возмущённых над головой. Вцепился зубами в пистолет, некогда было в кобуру его запихивать, поймал плетёнку и, действительно, открыл четвёртое дыхание.
Правда, со вкусом оружейной стали и запахом пороха. Видать, это мои путь-дорога, а не вот эта вся ветреная романтика… Оставшиеся десять метров я преодолел быстрее, чем птицы спикировали на мост. Подтянулся, сразу как-то легко поймав равновесие, забрался на плетёнку, выровнялся и последний рывок до выступа сделал уже как будто бы с ровной земли. Рыбкой влетел в проём и ещё быстрее отполз от края, слыша взмахи крыльев за спиной. Обернулся и разглядел рассерженных грифов, кружащих над мостиком. Но в мою пещеру соваться они не стали, поругались каркая и хрипя, развернулись и полетели вниз. Видимо, отскребать с камней своего вожака.
Я выдохнул, но легче как-то не стало.
— Ну давай только не сейчас… — усмехнулся я, чувствуя, что с уходом птиц, чуйка шакраса не успокоилась.
Всё внутри билось так, словно какой-то барабанщик адреналиновыми палочками отыгрывал тяжёлый металл по всем моим органам. Сердце колотилось, в висках стучало — ОПАСНОСТЬ! Можно было списать всё на проход через перекрёсток, но пару раз я уже так ошибался.
Медленно, не делая резких движений, прогнал кровь по всё ещё напряжённым мышцам. Одновременно и прогревая ладонь, и пытаясь создать объёмную картинку пещеры, в которой я оказался. А в идеале понять, что там ко мне движется…
Под явно острым когтем скрипнул камень, и что-то (возможно, опять перья) зашелестело, задев стену. Всё ещё усиленное обоняние уловило запах мускуса. Землянистая затхлость начала заполнять всё пространство, будто не замечая, свежего воздуха, задувающего в пещеру. Что-то непонятное. Шелестит, как птица, цокает и пахнет чуть ли не как обычная крыса. Но с запахом вообще было сложно, на стенах пещеры росли ярко-красные цветы, с бутонами, похожими на астры или хризантемы (кто их там разберёт, это же не виды ножевой стали). Они тоже пахли, мешая сфокусироваться чуйке. Вражеский геном шакрас не различил, просто определив его опасным. Метров десять, может, двенадцать и приближается.
Я взял пистолет в левую руку, а на правой сформировал «перо». И медленно начал поворачиваться. Сначала увидел край морды. Всё-таки крысиная с чересчур большим количеством длинных усов, торчащих в разные стороны. Потом открытую челюсть с крупными резцами по бокам. Потом шею… И тут уже пошёл разрыв шаблона, потому что шесть плавно перетекла в перья. В полноценный воротник из перьев алого цвета, за которым уже открылось всё остальное тело, почти полностью покрытое белыми перьями. Только тощие крысиные лапы были голыми, но заканчивались длинными когтями.
Я кивнул, осознав, что на эту крысочайку смотрю снизу вверх, и выдохнул.
— Ну, хотя бы на твёрдой земле встретились…
Глава 26
Монстр зашипел в ответ и раздухарился, распушив перья. Стал выглядеть ещё выше, задев кончиками перьев потолок. Красный воротник встал дыбом, сделав крысу похожей на петуха с хохолком. Крысотух, блин, какой-то. Промелькнула мысль, что в драке с таким, можно обидеть сразу всех: и путь Крысоловам перейти, и дорогу Птичьих перегородить.
Я медленно снял винтовку и пристроил её у стеночки. Чуть сдвинулся, не понимая пока, как именно монстр будет атаковать. В пещере довольно свободно, а габариты монстра я пока оценить не смог. Он ещё раз зарычал, и торчащие во все стороны перья опали. Их словно причесали, а, может, и подзапихнули поглубже в шкуру. Передо мной был уже не гигант, а юркое и гибкое существо с теперь уже с кошачьими повадками. Капец, там природа намешала…
Крысопетакот ещё больше сжался и подтянул передние лапы, будто готовясь к прыжку. Когти при этом (в отличие от перьев) не втянулись, а, наоборот, чётче выделились на фоне жилистой лапы. Четыре длинных искривлённых лезвия были всего лишь на пару сантиметров короче моего ножа, насквозь меня, может, и не проткнёт, но до сердца точно достанет. Я сделал ещё один шаг назад, прислушался — не вернулись ли птицы, чтобы караулить меня на выходе. Тишина, только ветер залетает в пещеру, начиная гудеть у меня в ушах.
Я отступил ещё и помимо чуйки попытался включить определение убойных зон. Пока светились только чёрные глазки-бусинки, но хоть мишень на них наведи, не факт, что я смогу попасть. Морда сморщилась, буграми растопырив «щёки». Нос ещё выглядел странно: рыхлый и настолько красный, будто в каждую ноздрю по лампочке запихнули.
Крысопет меня тоже изучал, усики шевелились, а глазки бегали между мной и алыми бутонами на стенах.
— Твоё, твоё… — сказал я и сорвал со стены ближайший ко мне цветок.
Придержал «перо» мизинцем и безымянным, и освободившимися пальцами сграбастал бутон, вырвав его с корнями и мелкой каменной крошкой. Чуть не задохнулся от нахлынувшего запаха падали, вылетевшего из пасти монстра вместе с хриплым рычанием.