С трудом, но я вывернулся и скосил глаза вверх. Точку, откуда я выпрыгнул, мы с потоком уже преодолели, но вот хватит ли у него сил, чтобы донести меня выше?
Ответ на заданный вопрос мне что-то не понравился. Ветер всё ещё гудел, но от могучего рёва осталось уже только вялое шипение, в котором буквально угадывалось дурацкое: «не шмогла»!
— А мне-то надо! — скрипя зубами, ни то прошептал я, ни то выкрикнул.
Скинул чехол с винтовкой вместе с рюкзаком, которые спокойно полетели рядом. И каким-то чудом (может, это даже шакрас сделал на пару с моим воображением) оттолкнулся от потока воздуха и ощутил прибавку к скорости. Сначала из пушки, а потом, как пробка из бутылки — ровно до момента, чтобы одной рукой ухватиться за низ каменного проёма. Поток выключился так же резко, как и включился. Я сразу же потерял точку опоры, а точнее, целую плоскость и, повиснув на одной руке, шмякнулся о стену.
Прочувствовал рёбрами стену, чуть не сорвался, но пальцы вцепились намертво. Тут я точно уверен, что без генома не обошлось — не любит он высоту и падения. Хватка такая, что я начал беспокоиться, что камень просто треснет. И чтобы этого не случилось, мысленно встряхнулся и стал карабкаться наверх. В голове ещё гудело, ветер не просто оттуда все мысли выдул, но, возможно, и мозги, оставив только инстинкт самосохранения. Схватился второй рукой, подтянулся и вывалил себя на холодный пол.
Всё ещё на инстинктах, выхватил пистолет и прицелился в темноту. На случай если кто-то встречает. Так и просидел все пять минут, дожидаясь, когда ветряная аномалия доставит мне винтовку с рюкзаком.
Доставить-то доставил, подняв до моего уровня, но в руки не отдал. Только с третьего раза удалось перехватить винтовку за ствол, а с четвертого уже ей подтянуть рюкзак. И на этом адреналин в крови выдохся. Я уже не помню в какой раз, но просто стёк по стеночке и тихонько засмеялся.
Когда вернулось ощущение полного контроля над телом, поднялся, отряхнулся и не спеша пошёл вперёд. Чуйка вместе с шакрасом отключилась. Нежный он у меня — не любит такие стрессы. Когда жизнь в опасности, а противника, с кем за неё можно подраться, не видит. Не с воздухом же, и не с камнями. Хотя бы с представителем Птичьих…
Который появился сразу, как только я вышел из пещеры. Вышел и прибалдел, почувствовав себя героем «Затерянного мира» Конан Дойля, которым зачитывался в детстве. Передо мной открылся вид на райскую долину. Луга, поля, ручейки, водопадик даже есть — по всему этому бродят какие-то, явно домашние, звери, похожие на коз. Много птиц: от ярких и сочных, но костлявых попугайчиков, до перекормленных орлов, лениво застывших на скалах. Хотя нет — это всё-таки статуи. Или чучела, учитывая, что перья были настоящими.
Ну и первый встречный представитель племени, которого я застал за сбором фиолетовых ягод, растущих прямо у выхода из пещеры. Это был ребёнок. Предположительно пацан: кожаные штаны, светлая рубашка, длинные волосы, заплетённые в косы и всего одно, но большое, перо, вставленное в одну из них. На лице у него была маска в виде стандартного для племени клюва.
Причём размер, похоже, взрослый, было видно, что человечек под ним уже, кажется, проклял все законы племени, каждую секунду поправляя тяжёлую «шапку». Лица, соответственно, было не видно, но я всё равно решил, что это пацан. Так, к нему и обратился, изображая жестами мирные намерения.
— Пацан, привет! Всё в порядке, я друг. Тихо-тихо…
Выражения лица я его не видел, но по тому, как надулась грудная клетка, было понятно, что сейчас включится сигнализация. И это произошло! Раздался оглушительный (то ли дети Птичьи до фига горластые, то ли я ещё не отвык от глухих, гнетущих пещер) вопль. Он набрал громкость, как обычный крик, но потом изменился, явно копируя какую-то птицу. Мне показалось, что даже каменные статуи над головой вздрогнули.
— Ну-у, начинается… — я вспомнил, что до эксперта в общении с детьми мне ещё далеко. — Я с мирными намерениями, просто в гости.
Сейчас взрослые набегут. Ещё подумают, что я мелкого обидел. Я махнул рукой и просто выпрямился, всем своим видом показывая, что не несу агрессии. Кое-кто во мне, конечно, был другого мнения, но поздняк метаться. Не надо было отключать чуйку, глядишь, и разминулись бы. Но с другой стороны — а смысл? Я не диверсантом сюда пришёл, а с официальной делегацией.
Я ещё несколько раз обратился к крикуну, используя все известные мне языки и наречия, но за якобы попытками прекратить орать и прислушаться, мелкий только обновлял дыхалку и голосил ещё сильнее. И реакция на сигнализацию не заставила себя ждать, уже через две минуты меня взяли в полукруг с десяток представителей «Птичьих». Это явно уже были взрослые воины. Все пусть со странным, но с оружием в руках. Парочка с луками, несколько с духовыми трубками и все поголовно с приличными тесаками, по форме напоминающими непальские кукри.
Они наперебой кудахтали между собой на неизвестном мне языке. Но по тону можно было понять, что народ на взводе. Нервы на пределе, а точнее, на границе где-то между страхом и удивлением. Страх, похоже, относился к моему геному, а удивление от факта, что я вообще здесь оказался.
— Приветствую вас, Птичье племя, — я поднял раскрытую ладонь, — я… Да блин!
Матюкнулся я, тут же почувствовав, как руку что-то ужалило. Гадкий «птицун» из второго ряда выстрелил в меня из духовой трубки. Я посмотрел на ладонь. Прямо по центру (в ещё розовом круге, только недавно поджившей кожи) торчала маленькая иголка-дротик с красными малюсенькими пёрышками. Сама игла тоже была красной, похоже, её смазали ядом. Точнее, уже известным мне нейротоксином из красных бутонов.
Хм, после того, что я уже испытал, и что, в принципе, прошёл, доза была какая-то детская. Ладошка онемела, и пальцы будто бы сводить начало.
Я выдернул дротик и пожал плечами, глядя в глаза ближайшим. Постарался, по крайней мере, досмотреться сквозь маски именно в глаза и в свой взгляд добавить всё, что я о них думаю. Ну, типа, что за детский сад? Как-то несерьёзно, а в чём-то даже обидно. Либо уж примите меня, либо давайте что-нибудь нормальное. Как вариант, драка с самым сильным бойцом племени. Или что там у «туземцев» обычно вместо знакомства?
Ответом мне был очередной поток кудахтанья и стройный залп дротиков. Сразу с десяток, с разным цветом перьев и практически во все части тела. Повторные дозы сработали как надо. Первым делом отказали ноги, так что я не успел увернуться, а потом отказало всё, и вокруг вдруг включилась абсолютная темнота.
Пробуждение оказалось вполне приятным, я даже не сразу вспомнил, как именно и где я заснул. Ну как заснул? Ткнулся носом в землю, словив дротик не только с нейротоксином, но, похоже, и со снотворным. Я не сразу открыл глаза, сначала попытался по максимуму изучить обстановку. Я лежу на чём-то мягком и попахивающим птицами. Не знаю, почему я так решил — честно говоря, особо не доводилось нюхать птиц.
Я не был связан, только в местах, куда попали дротики, ощущался эффект стянутой кожи, будто там пластырем залепили. При этом одежда на мне, биомонитор на мне и даже браслеты Древних оставили. Не всё понятно, и что будет дальше тоже вопрос. Таких деталей мне Баба-Нина не рассказывала. Либо сама не знала, как старейшины поступят, либо не хотела выдавать все секреты пусть бывшего, но всё-таки родного племени. Сказала только, что если пройду Врата, то если и попробуют убить, то сначала всё-таки выслушают.
Ну, посмотрим. А пока слушал я — где-то совсем рядом громким шёпотом каркали два представителя племени. Нет, они, конечно, говорили, но я, сколько бы я ни напрягался, не мог уловить ни одной конструкции. Даже не понятных слов, а хотя бы логичных кусков в виде законченных предложений. Речь быстрая, окончания слов то ли съедают, то ли так и надо, чтобы на одном дыхании вниз-вверх скакали звуки. Что-то в азиатском духе, очень далёкое от родного могучего, и от не родного, но почти свободного Английского, и даже от языка африканских племён, на котором я не говорил, но хотя бы слышал.
Голоса было два. И оба принадлежали пожилым мужчинам. Возможно, маска-клюв, конечно, глушила, но это были уже детали.
Я приоткрыл один глаз и осмотрелся. Я лежал у стеночки внутри типи, площадь которого была раза в полтора больше того, где я повстречал Бабу-Нину. Лежал на тюфяке, плотно набитом пухом, торчащим во множестве мест, будто это какой-то дешёвый китайский пуховик. Но было мягко и тепло, этого не отнять.
Лежал я за занавеской, отъевшей у хижины примерно четверть. А вот за ней и происходило всё самое интересное. Она не была прозрачной, но тусклый огонь превращал её в некое подобие театра теней, где как раз сейчас каркали две птицы.
Проснись я так без подготовки, долго бы втыкал, почему там разговаривают две огромные вороны. Причём одна машет крыльями, нервничает и давит, грозя клювом, а вторая просто сидит на земле и смотрит на все нападки снизу вверх.
— Кар-кар, тарабар-бень-даси-буси-кар…
Вот примерно то, что я смог разобрать. А потом тот, что суетился, похоже, вообще психанул, забыл, что до этого они шептали и дошёл до возмущённого кудахтанья чайки. Высказался, кивнул клювом и покинул хижину. Второй лишь пожал плечами и потянулся к занавеске. Распахнул её, запустив ко мне свет, и что-то протянул. Вроде чашку. Только круглую, без ручки, похожую на калабас, в которых готовят мате.
— Проснулся? — спросил «Птичий» на английском с кривым, но терпимым акцентом.
— Так кричали, было сложно не проснуться, — пожал я плечами и взял протянутую чашку, заодно попытался заглянуть за занавеску и увидел своё оружие у дальней стенки. — А чего кричали-то?
— Старейшина считает, что ты демон, — мужчина в маске взял вторую чашку и полностью развернулся ко мне. — Говорит, что только демон мог пройти наши перекрёстки в разобранном состоянии.
— В смысле в разобранном?
— Когда племя возвращается домой, мы убираем… — «Птичий» задумался. — Как это будет… Мы убираем все страховки. Дополнительные канаты, мостки, ограду. Чтобы демоны не смогли пройти.