В искажённом времени пуля всё ещё летела, но потом будто бы исказилось само пространство. Бой щелчков прервался буквально на один удар сердца, а ведьма резко дёрнула плечом, пропустив пулю мимо себя.
Почти. Чёрный росчерк распорол балахон, обнажив бледную кожу. И вроде чиркнул по выступающей ключице. Легчайшее касание, которое лишь едва царапнуло кожу. Но царапнуло! Появилось красное пятнышко, и глаза ведьмы распахнулись! Взгляд, полный ненависти, отразился в мою сторону с таким энергетическим зарядом, будто пуля в меня отрикошетила.
Биомонитор кольнул кожу. Было немного приятней, когда он пищал, а не кололся. Но эту мысль я додумывал уже в полёте. Ветка, наконец, треснула и вместо того, чтобы опустить меня на землю по дуге, дерево просто скинуло меня на фиг.
Крепкая кость, обезбол от шакраса — и всё было бы ничего, если бы не ведьма. Когда я отлип от земли, она уже стояла рядом. Точнее, когда я открыл глаза, её движения размылись, а когда я поднял голову, то уже стояла надо мной.
Не так я себе представлял мышечный паралич! Но вроде сработало — треск в голове исчез, а зомби, которые её окружали, так и остались в центре лагеря. Словно потерянные и брошенные прямо на землю, они ползали, не понимая, что делать.
А вот ведьма понимала! И следующее, что я успел сделать — это откинуть голову, максимально крутя шеей, мимо которой с сабельной скоростью пролетел длинный, острый коготь. Ага, остановка сердца у неё если и произойдёт, то только от смеха над нашими патронами!
Я врубил спринт, но как-то неуклюже. Вместо того чтобы свалить разом метров на сто, поставив новый мировой рекорд, лишь рывком откатился, заняв позу бегуна перед стартом. Услышал щелчок, но не пальцами, а будто шея хрустнула. Ведьма наклонила голову и смотрела на меня, как на какую-то неведомую зверюшку.
Во взгляде читалось удивление, постепенно сменяющееся на желание. И это было очень плохое желание. Понимаю, что саранча не бабочки, но в чёрных зрачках я прямо увидел, как меня проткнули иголочкой и добавили себе в коллекцию. Аж шакрас заволновался.
Я покачал головой, и сам чуть не рассмеялся. Настолько обиженное выражение лица появилось у чёртовой некромантки. Кажется, она расстроилась. Левая рука у неё висела плетью, всё-таки паралич хоть чуть-чуть, но работал. Ранку на ключице я разглядеть не смог, через дырку в балахоне была видна только красная шевелящаяся масса. Всю царапину облепила саранча, словно пыталась забрать на себя весь яд. Правая рука была в порядке, и ведьма снова щёлкнула пальцами, одновременно, махнув рукой в меня. Звук был другой. Ещё более хлёсткий, будто удар кнутом…
Но и эту мысль я додумывал уже в полёте. Потому что удар действительно был. В грудь прилетело невидимое бревно, тараном отбросив меня на несколько метров. Дыхалку отбило моментально, грудь сдавило, а потом ещё и по спине прошлась чья-то хижина. Тростник спокойно разлетелся, но вот оставленные внутри вещи я прочувствовал буквально все. И какой-то сундук, и брошенные инструменты, которые я тут же побросал обратно в ведьму.
Она просто увернулась и пошла на меня. Я выхватил пистолет и метров с трёх не попал ни разу. Опять эти спецэффекты, только уже без замедленной пули. Несколько поворотов корпусом и только три новых дырки по краям балахона.
— Да, что с тобой не так… — проворчал я, снова уходя в рывок.
В этот раз получилось лучше, я подорвался и отскочил уже метра на два. Завозился в барахле, раскиданном в полуразрушенном лагере. А ведьма уже снова заносила руку, выставив пальцы. Ещё к её левой постепенно начала возвращаться чувствительность. Она начала дрожать, но до контроля было ещё далеко.
— Со мной всё в порядке, — неожиданно сказала некромантка. Голос был грубый и скрипучий. — Что с тобой не так? Почему ты сопротивляешься? Прими силу, стань частью моей стаи. Твой геном станет вершиной моей коллекции.
— Ну, знаешь ли, такой геном мне нужен самому… — ответил я, параллельно пытаясь найти что-нибудь, что сошло бы за оружие.
Заметил несколько мешочков с пыльцой, которая отпугивала от лагеря мелких паразитов. Потом несколько лопат, поняв, что именно так больно ударило по копчику в момент моих полётов, тяпку, пару совков, погнутые грабли (хорошо, что это была лопата) и ещё какую-то мелочь из домика местных садоводов.
— Ну, знаешь ли, — прошипела ведьма, и снова практически отзеркалила мои слова, — живым-то ты мне и не нужен…
— Знаю…
Кивнул я, хватая мешок с местными пестицидами и бросая его навстречу направленной на меня руке. Раздался щелчок, мешок лопнул, обсыпав ведьму. Меня нет — я уже в очередной раз кувыркался по лагерю. Только и успел, что голову прикрыть от невидимого удара. Было больно, но терпимо. И браслет на руке прикрыл, и «Крепкая кость» как в поговорке: голова не болит, она же кость.
А вот ведьме было явно хуже. Визг сменился хрипом, потом и вовсе перешёл в глухой кашель. Она металась в пылевом облаке, а с неё сыпалась саранче. Где бы она её там ни прятала. Я поднялся, подхватил первый попавшийся садовый инструмент и, задержав дыхание, вклинился в облако…
— Мы, кажется, победили, — сказал Ульрик, устало опустившись рядом со мной на перевёрнутом ящике. — Ты поломал ведьму?
— Типа того, — я сделал глоток из бутылки с «Живинкой» и протянул Ульрику.
— А тяпка тебе зачем?
— Даже не спрашивай, — кашлянул я и сплюнул горький эликсир с привкусом пестицидов. — Лучши скажи, ты знаешь, где этот Винке живёт? Вряд ли Датч ещё там, но хоть какой-то след поискать можно.
Глава 4
— Подожди ты с Винке, — вздохнул Ульрик. — Здесь ещё надо бы дочистить и проверить Деми. Мимо меня проскочило несколько уродцев.
— Кто на ногах? — спросил я, проверяя, сколько у меня осталось патронов.
— Ты, я, — начал перечислять здоровяк, оглянулся и продолжил, — Филлипиус на двух, Дольф на одной. Но, думаю, через пару часов уже встанет на две. Кость треснула, скорее всего, но до перелома дело не дошло.
— Берём Филлипиуса и проходим лагерь, — я махнул рукой на край, который планировал взять на себя. Аккурат мимо остатков моей палатки, чтобы пополнить боезапас.
Ульрик по центру, а Филлипиус — по правому краю. Его я знал — один из моих утренних учеников, причём чуть ли не лучший. Телосложение у него было маленькое, практически компактное, отчего я несколько раз назвал его Филипком. Он, похоже, решил, что во всём виноват мой акцент, и поправлять меня не стал. Так и прижилось.
Мы выстроились в линию и пошли по лагерю, добивая зомби. Со смертью ведьмы зомби не окочурились, саранча всё ещё активничала в головах фриков. Но, к счастью, сил просто хотя бы поднять их с земли у неё не было. Зомбированные сектанты лишь ползали, натыкаясь то на завалы, то на друг друга. И в эти моменты даже шипели друг на друга.
Нам оставалось только контролить. Филипок вооружился дробовиком, Ульрик заморачиваться не стал и просто взял лопату. Я от пистолета отказываться не стал. Добрался до своей, кем-то раздавленной палатки, откопал вход и взял несколько пачек патронов. И сменил винтовку древних на G28. Несмотря на убойность геномных патронов, мне так было привычней. На ходу зарядил пустые магазины, но к концу лагеря пришлось делать это снова.
Мы встретились у дороги и, покивав друг другу, стали спускаться по узкой дорожке, петлявшей по склону среди деревьев и кустов. Точнее, Ульрик пошёл по дороге, а мы с Филипком скрылись в кустах. Довольный жизнью шакрас и воодушевлённый тем, что я его не отдал, до сих пор делился силой.
Сканер чуйки работал на полную мощность, подсказывая местоположение как недобитых зомби, так и остатков сектантов. Внизу у холма, в небольшой рощице, которую мы сами иногда использовали как парковку. Там было ещё четверо «живых» и судя по расположению точек, они как раз охраняли машины.
Была мысль поступить с ними также — закинуть метку и отпустить. Но, во-первых, ставить метки умел только Датч, а во-вторых, не было гарантии, что фрик поедет в тайную тюрьму, а не за новой дозой. Что ни говори, а младшие сотрудники у «Искателей» были не очень надёжными.
Я отдалился от дороги, пройдя под выступом, с которого раньше стрелял. Проверил карманы безголового бригадира. Геномная зажигательная пуля, конечно, жесть. Срезала, так сказать, под воротничок, не испортив костюмчик. И карманы, в которых нашлась коробочка с дорогими геномами и несколько банковских монет номиналом в три тысячи аркоинов. Второй бригадир сохранился хуже. Яд листолаза не просто его прикончил, но и запустил аллергическую реакцию в виде обильного отёка всего тела.
Добив «саранчу», которую совсем недавно сам же скинул с выступа. Спустился ещё метров на сто ниже, стараясь не сильно забегать вперёд остальных. А потом нашёл просвет, через который открылся отличный вид на парковку. Там стояло четыре фургона для перевозки карательных отрядов, по типу тех, что я как-то изучал. Только эти выглядели в полтора раза длиннее и привезли сюда больше народа.
— Но, похоже, никто отсюда уже не уедет, — прошептал я, заметив тень Ульрика, скользнувшую к одному из грузовиков.
Взял его в прицел и даже немного залюбовался, так сказать, в режиме реального действия, наблюдая за навыками трицератопса.
Во-первых, его кожа стала темнее — интересный эффект микроскопических чешуек, проступивших через кожу. Выглядело это, как смесь мурашек, веснушек и лёгкой подсохшей сыпи, быстро покрывшейся корочкой. Так себе сравнение, но это всё ещё слегка блестеть начало, будто там внизу сейчас произойдёт соревнование бодибилдеров. Несмотря на свою массу, двигался Ульрик очень легко. Скользил между кустов, которые будто бы испуганно жались в стороны, пропуская его без единого шороха. Датч как-то рассказывал, что в таком состоянии, кожу Ульрика практически невозможно повредить. Ни пробить, ни порезать. Во-вторых, сила, которую я ещё не видел в полном объёме. Потому и наблюдал.
Я перевёл прицел на машину, зафиксировав лысого фанатика, стоящего возле кузова крайней машины. Мужик нервничал, ходил туда-сюда, периодически поглядывая на холм. Сомневаюсь, что за своих переживает, просто ломка на подходе. Даже через прицел была видна агрессия, он несколько раз пнул колесо машины. Сначала легонько, будто грязь с него хотел сбить, но потом уже начал долбить так, будто у него с покрышкой вражда на генетическом уровне. Отстучался, вероятно, пережив всплеск ярости, а потом уткнулся лбом в кузов.