Для сбора этого налога все болгарские земли были разделены на районы. О сборе девширме кадии на местах извещались специальными указами султанов. Такой же указ получал и янычарский ага, ответственный за сбор детей. Только в 1573 г. в Румелию было послано 30 копий подобных указов, а в Анатолию — 20. Чинимые сборщиками налога насилия и произвол можно объяснить указаниями султанов на то, что «вопрос о наборе в янычары важнейший для государства» и поэтому местные власти обязаны прилагать к его исполнению все силы.
Сборщики девширме следили не только за количеством набираемых рекрутов. Из 8—20-летних мальчиков и юношей османы выбирали наиболее способных, красивых и физически крепких болгар, стройного телосложения — на что постоянно обращалось внимание в султанских ферманах, то есть забирали лучшую часть подрастающего поколения болгар. Многих забирали в таком возрасте, когда чувство своей принадлежности к болгарской народности у них еще не окрепло, а роль внешних факторов и влияние на детскую психику очень велика. Проследим процесс превращения части взятых девширме в «наилучших воинов султана» и методы ассимиляции остальных рекрутов.
Им прежде всего присваивали новые, мусульманские имена и производили обрезание — сюннет. После совершения акта обращения в ислам приступали к распределению рекрутов. Наиболее способных и красивых определяли в дворцовые школы. Самых сильных направляли на работу в огороды и сады султанов. Часть передавали родовой знати и сановникам, часть сразу отдавали в янычарские отряды, но основную массу за определенную плату на несколько лет отдавали в мусульманскую среду: ремесленникам, земледельцам и служащим. Под воздействием мусульманской семьи и общины характер и духовный облик рекрутов формировались уже в духе набожности и почитания Аллаха.
Попавшие в дворцовую Галатасарайскую школу проходили курс обучения и подвергались ассимиляции по особой программе. По данным французского путешественника Ж. П. Форезьена (1582 г.): «султан содержит в разных дворцах 15 000 мальчиков, из которых воспитывают лакеев и пажей, обучают их мусульманскому закону, владеть ятаганом, орудовать маленьким копьем и другим татарским упражнениям. Это так называемые ичогланы (пажи. — С. М.), что означает дети господ, которых собирают в качестве дани каждые четыре или пять лет с христиан…»
Успешно окончившие школу переводились в султанский дворец Топкапы, где продолжали обучение и одновременно служили в эндеруне (внутренние покои дворца). Эта группа воспитывалась и проходила дальнейший процесс ассимиляции с учетом их индивидуальных способностей уже под контролем султана и его приближенных. Впоследствии они могли стать пашами или бейлербеями, в зависимости от благосклонности султана. Назначения на высшие должности выходцев из воспитанных при дворце капыкулу делало принадлежность к этой категории привлекательной, а самих капыкулу преданными слугами султана.
Эта внешняя, кажущаяся легкость проникновения взятых по девширме в господствующий класс и возможность выдвижения на самые высокие посты в государстве приводила и приводит некоторых ученых к ошибочному утверждению о «демократичности» общественного строя Османской империи. Встречается и такая точка зрения, что посредством девширме христианские подданные из низших слоев (благодаря своим личным качествам: храбрости к добросовестному выполнению служебных обязанностей) включались в систему капыкулу и тем самым получали возможность занять высокие посты в государственном аппарате. Действительно, с 1453 по 1600 гг. из 48 великих везиров только 4 были османами, а остальные — греками и славянами — по-турченцами. То есть, при всей своей жестокости система девширме служила специфическим путем проникновения части болгар в османскую высшую бюрократию, но это свидетельствует не о «демократизме», а об определенной гибкости османской феодальной системы.
О юношах, попавших в руки феодальной знати и сановников, Форезьен сообщает: «Остальных ичогланов отправляют в другие дворцы… Из них потом формируют войска янычар и сипахи» — они самые зловредные для христиан… не признают ни матери, ни отца», это «смертельные враги имени Христова».
Государство не несло никаких расходов, связанных с процессом ассимиляции той группы взятых в девшир-ме, которая использовалась в качестве рабочей силы и фактически оплачивала все затраты по своей ассимиляции собственным трудом во владениях феодальной верхушки, в домах богатых османов, в ремесленных мастерских и т. п. «Когда какому ремесленнику требуется слуга или помощник, — сообщает Ганс Дерншвам, — от отправляется просить к аджемоглан-ага — одному из начальников — одного, двух, трех аджемогланов, то есть обрезанных мальчиков и платит за каждого 25 аспр…» Поскольку владельцем всех взятых девширме являлось государство (султан) можно сказать, что таким образом казна вероятно, получала даже известный доход от их продажи. От XVI в. известно несколько указов султана к начальникам янычар с требованием прислать в султанские владения от 100 до 700 таких аджемогланов. Направленные в мусульманскую среду ад-жемогланы «служили для султана резервом, из которого он удовлетворял свои потребности в дешевой рабочей силе». Из этой группы лишь часть юношей после нескольких лет мытарств в османской среде, усвоившая новый язык и ставшая ревностными мусульманами, попадала в янычарский корпус.
Юноши, которых оставили слугами в султанских дворцах и во дворцах сановников, гребцами на галерах, домашней прислугой в богатых османских семействах и не попавшие в янычарский корпус, почти ничем не отличались от других невольников (рабов), они лишь увеличивали мусульманское население империи.
Те из юношей, которые попали в янычарский корпус, подвергались хорошо продуманной систематической обработке. Она продолжалась и в сфере оджака, где они настойчиво и методично воспитывались дервишами ордена Бекташи в духе слепого мусульманского фанатизма.
Важную роль в ассимиляции болгар играло расселение янычар в болгарских землях. Этот процесс специально изучался Цв. Георгиевой, которая относит «самое раннее расселение янычар в болгарских землях… ко второй половине XV в.», но сведения о них еще крайне скудны. Второй этап связан с периодом правления Селима I и Сулеймана I, когда власти начинают производить более массовое размещение янычарских подразделений в болгарских землях. Если в начале процесс янычарской колонизации контролировался государством, то с середины XVI в. он все более принимает неорганизованный характер. Местные органы османского управления не осмеливались и не могли их обуздать, так как юридически янычары были неподсудны шариатскому суду. Рубеж XVI–XVII вв. характеризуется Цв. Георгиевой как время массового и окончательного поселения янычар в болгарских землях — третий этап.
Янычары использовались Портой и для обращения в ислам населения в особо важных стратегических районах. В таких областях планомерной исламизации, как например в Родопах, кроме насильственного принуждения велась и изощренная пропаганда преимуществ мусульманской религии. Из числа рекрутированных по дев-ширме специально готовились проповедники ислама — хатибин, возвращение которых в родные места имело важный психологический эффект в деле исламизации родственного им по происхождению населения.
Наиболее характерными методами исламизации болгар были насильственный и пропагандистский, которые зачастую тесно переплетались в конкретных случаях. Завоевателям часто приходилось применять весь арсенал своих методов и форм исламизации, имея дело с наиболее мужественными представителями болгарского народа.
/С. И. Муртузаев. Борьба болгарского народа против исламизаторской политики Османской империи в XV–XVI вв. — Махачкала, 1986. /
ВАРФОЛОМЕЕВСКАЯ НОЧЬ
На рассветет 24 августа 1572 г., накануне дня святого Варфоломея, в парижской церкви Сен-Жермен д’Оссеруа ударили в набат. Этого сигнала ждали тысячи католиков, чтобы учинить расправу над своими соотечественниками — гугенотами, приверженцами протестантской религии. Резня в столице продолжалась три дня, затем перекинулась в провинцию. Говорили о десятках тысяч убитых. Франция снова, в четвертый раз на протяжении одного десятилетия, погрузилась в кошмар гражданской войны…
Население Парижа состояло почти целиком из католиков, которые люто ненавидели протестантов. Кумиром парижан был глава католической «партии» герцог Генрих Гиз — причем не столько в силу его талантов, ибо таковыми этот белокурый красавец ни в коей мере не обладал, сколько по традиции, возникшей в недавнюю пору блестящих военных успехов его отца, Франциска. В Париже помнили, что Франциск был убит из засады, помнили и возлагали ответственность за это бесчестное убийство на предводителя гугенотов, адмирала Колиньи. Парижане были хорошо организованы в военном отношении, и достаточно было стать кому-либо во главе этих фанатиков и крикнуть: «Бей!», чтобы они бросились резать своих еретических соотечественников.
Итак, разгадку Варфоломеевской ночи следует искать в массовых умонастроениях парижан, в религиозном фанатизме, в неумолимой стихии и ярости мятежа. Эту стихию обстоятельств никто не мог ни предвидеть, ни остановить…
Шестнадцатое столетие в истории Европы часто называют веком Реформации — движения за коренное переустройство католической церкви, ее реформу. Это было очень широкое движение, в котором участвовали самые разные общественные группы, каждая из которых преследовала собственные цели. Народные массы связывали с победой Реформации надежды на справедливое переустройство всего общества: молодая в ту ПОРУ буржуазия стремилась осуществить свой идеал «дешевой церкви», дворяне зарились на церковные земли, а феодальная знать видела в Реформации средство борьбы за власть.
Начавшись в Германии со знаменитого выступления Мартина Лютера против торговли индульгенциями, Реформация очень быстро распространилась почти на всю католическую Европу — причем в разных странах она пошла по-разному. В Англии реформу осуществил сам король, ставший благодаря этому главной национальной («англиканской») церкви; то же самое произошло в Швеции и Дании. В политически раздробленной Германии после поражения Крестьянской войны 1525 г. и длительной борьбы между князьями-католиками и князьями-протестантами (так назывались противники католической церкви) утвердился принцип «чья страна — того и вера», и это еще более усилило самостоятельность мелких государей. А население самой передовой страны тогдашней Европы, маленьких Нидерландов, боролось под знаменем Реформации против крупнейшей державы того времени, оплота католицизма — Испании; победа Нидерландов в этой борьбе означала победу первой в истории буржуазной революции.