Последние два-три десятилетия в длительной исторической эволюции коренных народов Северной Америки составляют особый период. Как бы ни были драматичны пять столетий послеколумбовых контактов с европейской цивилизацией, вторая половина XX в. впервые поставила перед аборигенными этносами вполне отчетливую дилемму: выживание и сохранение в будущем их социально-культурной целостности и специфики или же скорее завершение давно и далеко зашедшей трансформации и ассимиляции в доминирующей евроамериканской и евроканадской среде в рамках существующих государственных образований — США и Канады?
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ
Основным направлением индейской политики американских властей в послевоенные годы была терминация, или же ликвидация особого статуса коренного населения США и обязательств федерального правительства относительно общин индейцев.
Прежде всего необходимо подчеркнуть, что коренной американец обладал статусом не как индивид: с 1924 г. все индейцы считались полноправными американскими гражданами. Статус указывал на принадлежность к индейской общине, которая, согласно принятому в годы администрации Ф. Рузвельта закону Уилера-Ховарда 1934 г., признавалась правительством США в качестве особой формы местного самоуправления коренного населения. Власти страны взяли на себя обязательства содействовать социальному прогрессу общин, что нашло отражение в прямом государственном финансировании нужд индейцев в области образования, здравоохранения и т. п.
Управление индейскими делами осуществлялось через специальное агентство-БДИ при министерстве внутренних дел страны. В 1946 г. положение общин стало еще более автономным: получив право предъявлять правительству США земельные иски, они как бы вступили в непосредственный контакт с высшим эшелоном власти страны. Другими словами, особый статус общин давал индейскому населению ряд льгот, препятствуя расхищению индейских земель и гарантируя их жителям хотя бы минимум финансовой помощи, способствовали облегчению положения коренных американцев.
Однако формально провозглашая содействие развитию индейских этносов, терминация имела цель — «полную, подлинную, но почетную, проходящую на самом высоком уровне интеграцию индейцев в основной поток американской жизни», как подчеркивал Д. Коллиер, возглавлявший БДИ с 1933 по 1945 г. Именно в этом и проявлялась двойственность подхода к проблеме индейцев: «признавая на личностном уровне их право на культурную самобытность», правительство «считало ассимиляцию положительным результатом в стране, которая являлась плавильным котлом.»
Проведение терминации в жизнь началось в 1954 г., когда был ликвидирован статус общин алабама-коу-шатта, кламатов и еще 60 мелких племен Орегона, меномини, пайюте и так называемых «метисов» резервации Юинта-Оурей. В 1956 г. их число пополнили оттава, еориа и виандот, в 1958 г. — 2 035 ранчерий Калифорнии, а в 1959 г. — катауба. Общее число населения этих общин превысило 13 тыс. человек, а площадь их резерваций — 1,4 млн. акров.
Несмотря на отдельные отличия, все эти законы содержали в себе следующее. Они упраздняли общинную организацию: в течение 2–6 лет ликвидировались членство в общинах и полномочия их советов; упразднилась общинная форма собственности на резервационные земли, которые переходили в частное владение отдельных индейцев; прочая недвижимость и денежные фонды в переходный период считались корпоративным владением с последующим разделом их и передачей частным лицам.
В административном отношении территории резерваций, перестав быть особой категорией земель, входили в состав округов; естественно, теперь они подлежали федеральному и местному налогообложению. В связи с утратой статуса бывшие члены общин автоматически выходили из сферы федеральной опеки. Они теряли право на социальную помощь, предназначенную для индейцев. Здравоохранение в резервациях по закону от 1 июля 1955 г. передавалось в ведение министерства здравоохранения страны. Образование индейцев переходило под контроль соответствующих инстанций штатов. К собственно терминационным законам органически примыкал и закон № 280 от 15 августа 1953 г. о распространении гражданской и уголовной юрисдикции штатов Калифорния, Миннесота, Небраска, Орегон и Висконсин на территории расположенных там резерваций. Формально не упраздняя общины, этот закон также представлял терминационные меры, ликвидируя особые права индейцев.
Если для сторонников правительственного курса в индейских делах терминация была «уничтожением остатков официальной сегрегации» и «эмансипацией индейцев, дающей им, наконец, возможность занять подобающее место в американском обществе», то для коренного населения она стала началом тяжких испытаний. Особенно трудным оказалось положение жителей упраздненных общин, которое прекрасно иллюстрирует ситуация в резервации кламатов.
Лесные ресурсы (площадь лесов кламатов в 1954 г. была равна 800 тыс. акров) и собственная лесопильня, казалось, позволяли надеяться, что после прекращения государственной помощи индейцы будут иметь хороший источник доходов. Но неподготовленность их к участию в конкуренции на рынке наемного труда стала непреодолимым препятствием действенного использования этих ресурсов. Приглашенный индейцами менеджер оказался авантюристом, незнакомым с организацией лесозаготовок, и неудивительно, что и без того невысокие прибыли индейского предприятия сократились в 2–3 раза. Вследствие этого, по данным БДИ, доля лиц бывшей резервации, нуждавшихся в социальной помощи, к 1957 г. составила около 40 %, увеличившись по сравнению с 1954 г. в 5 раз.
В подобных условиях практически единственным способом поправить положение для индейца стала продажа своего участка.
Вот что рассказывал один из жителей резервации — Кроу: «В резервации нет работы и многие из нас не имеют денег. Я один из таких людей. Я — старик, старику редко удается найти работу… Поэтому я решил попытаться продать свой аллот — возможно, это скорейший путь добыть деньги».
Распродажа индейских земель приобрела большой размах: ежегодно в руки белого населения переходило в среднем по 0,6 млн. акров. И без этого недостаточной земельной базе резерваций был нанесен серьезный удар. Комментируя ситуацию, сложившуюся в индийских делах после ликвидации статуса резерваций, конгрессмен-демократ Л. Меткаф отметил: «Единственная заслуг правительства в решении индейского вопроса — предоставление коренным жителям права покупать спиртное и возможности быть арестованным федеральной или штатной полицией… Если это и есть законное место индейцев в нашем обществе, то пусть лучше никто из них его не займет».
Активизировалась борьба индейцев. Своим острием она была направлена прежде всего на сохранение индейских земель: «Если существующие темпы отчуждения собственности индейцев останутся прежними, — говорилось в послании в сенат общины блэкфутов — у нас не останется угодий даже для ведения подсобного хозяйства… Те, кто поощряет это, не принимают во внимание дальнейшее существование отдельных индейцев и общин… Как только индивид продает свой участок, он попадает в зависимость от помощи своей общины, экономика которой, однако, не может развиваться из-за отчуждения ее земельной базы».
Одной из наиболее важных акций, предпринятых коренными американцами, стало проведение в июне 1961 г. в Чикаго конференции представителей 67 общин. В принятых на ней основных документах открыто провозглашалось «неотъемлемое право… сохранять свой дух культурные ценности».
КАНАДА. «БЕЛАЯ КНИГА»ПЬЕРА ТРЮДО
Уже с конца 50-х гг. начались первые открытые выступления представителей индейских общин, особенно из западных провинций, с заявлениями, что именно индейцы в действительности являются первожителями страны и их права должны быть не менее оговорены и признаны, чем у франкоканадцев. Необходимость пересмотра политики и действующих правительственных программ все больше ощущали и правительственные чиновники, подвергавшиеся довольно резкой критике со стороны индейцев и канадской общественности.
С середины 60-х гг. федеральные власти начали проводить политику «совещательного федерализма», предполагавшую осуществление совместных федерально-провинциальных ассигнований на индейские программы прежде всего в сферах образования и медицинского обслуживания. Стремление федеральных властей частично переложить ответственность и расходы на провинциальную администрацию представители последней встретили без всякого энтузиазма. Правящие круги в провинциях предпочитали придерживаться провозглашенного еще в 1867 г. принципа ответственности центральных властей за коренное население и его нужды.
В целом, как считает С. Уивер, 60-е гг. показали усиление недоверия к попыткам правительства решить индейскую проблему как со стороны аборигенов, так и со стороны общественности страны. «Стремление правительства ограничиться в конце 60-х гг. лишь пересмотром некоторых положений Закона об индейцах, считавшегося образцом расистского законодательства, давало этим силам еще, одно доказательство беспомощности департамента сколько-нибудь серьезно изменить ситуацию к лучшему».
Возглавивший в 1968 г. правительство либералов П. Э. Трюдо в принципе оставался приверженцем старого курса. Новый канадский лидер был убежденным противником каких-либо специальных прав для индейцев, эскимосов и метисов, полагая, что обеспечение «равных возможностей» для всех канадцев независимо от их расовых, этнических или религиозных различий — это единственный путь обеспечения равноправия и демократии. Фактически Трюдо выступил сторонником все той же ассимиляции, но только не в ее постепенной и более естественной форме, а в ее наиболее радикальном и скорейшем осуществлении.
Новая позиция федеральных властей была обнародована в 1969 г. в виде Белой книги по индейской политике, в основу которой лег тезис о том, что всякие особые права и статус индейцев только усиливают сегрегацию и дискриминацию последних в канадском обществе и поэтому стоят на пути ассимиляции. Предлагаемая политика исходит из той простой реальности, что особый правовой статус индейцев и проистекающая из этого политика держит индейский народ в приниженном и отчужденном от других канадцев положении. Правительственное заявление предлагало: а) в течение 5-лет-него периода прекратить деятельность министерства по делам индейцев и развития Севера, б) отменить Закон об индейцах и принять новый закон о статусе индейских земель, которые должны были попасть под провинциальное налогообложение, в) передать все осуществляемые федеральным министерством программы в руки провинциальных органов и других федеральных министерств, г) отказаться от признания за индейцами исконных прав на землю. Что касается заключенных с индейцами договоров и обязательств властей по ним, то на этот счет П. Трюдо высказался следующим образом: «Я считаю неприемлемым, что в обществе одна его часть имеет договор с другой его частью. Мы должны быть все равны перед законами, и мы не должны подписывать между собой договора… Я не думаю, что нам следует поощрять индейцев в их чувстве, что эти договоры должны существовать вечно в Канаде… Они должны стать канадцами, как и все остальные канадцы».
Заявление правительства было встречено коренными жителями безоговорочно отрицательно. Более того, оно вызвало настоящую политическую бурю и дало значительный импульс движению канадских индейцев за свои права. Критика индейцами Белой книги сводилась к трем главным моментам: а) правительство осуществило выработку новой политики в строгой секретности, изолировало индейцев от участия в этом и не учло рекомендаций индейских организаций и общин; б) индейцы решительно против упразднения резерваций и территорий, на которые у них имеются особые права, и никогда не примирятся с утратой этих земель; в) индейцы не согласны с передачей полномочий по осуществлению политики в отношении аборигенов в руки провинциальных органов, которые еще менее способны учитывать интересы коренного населения.
В 70-е гг. одним из важных моментов в эволюции федеральной политики по отношению к индейцам и в официальном статусе последних стал вопрос о юридическом признании так называемого аборигенного права, проистекающего прежде всего из факта первожитель-ства на континенте. Это право касается в первую очередь вопросов владения землями и самоуправления.
Хотя в канадских официальных документах можно найти много случаев, подтверждающих, что власти, как колониальные, так и доминиона, исходили из факта существования у аборигенных народов прав на занимаемые земли вплоть до 70-х гг. XX в. вопрос об этом праве ни разу не стоял в формально-правовом аспекте. Впервые канадские индейцы обратились в суд с иском о нарушении их аборигенного права на владение землей только в 70-е гг. Это было известное «дело нишга» (по названию индейского племени в Британской Колумбии), когда вождь нишга Кэлдер при поддержке адвокатов и ученых-антропологов сформулировал иск о нарушении договорных обязательств правительством и о праве индейцев на занимаемые ими земли в Британской Колумбии, которые никогда формально не уступались колонизаторам.
Суд Британской Колумбии отказался признать за нынешними нишга права на землю на том основании, что их предки к моменту контакта с европейцами были слишком примитивным обществом и не обладали законами, которые английская метрополия была бы способна признать. Однако Верховный суд Канады в 1973 г., пересматривая дело, хотя и отклонил иск по ряду формальных причин, но по сути признал существование особых аборигенных прав. За этим последовали судебные решения по признанию аборигенных прав эскимосов Бейкер-Лейк и индейцев кри залива Джеймс. В то же время судебные власти всячески старались ограничить признаваемые ими аборигенные права. Так, например, в 1977 г. суд Британской Колумбии постановил, что на индейцев распространяются все законы и правила, регулирующие охоту и трапперство в стране. «Короче говоря, суды, с одной стороны, согласились с существованием аборигенного права, но, с другой стороны, ограничили его настолько, что оно ничем не стало отличаться от обычных прав, которыми обладают все граждане.
Как отмечалось в заявлении, основа политики правительства в вопросе о земельных исках — «это обменять неопределенные права» аборигенов на землю, на конкретные права и привилегии, которые будут гарантироваться достигнутыми соглашениями».
По сути этот принцип означал не что иное, как смягченный вариант политики «терминации», то есть ликвидации национальных прав индейцев и эскимосов в обмен на разного рода конкретные уступки, прежде всего материальные компенсации. Этот подход получил затем определение как «политика современных исков».
В 1981 г., правительство объявило, что главная цель разрешения основных проблем — «дать коренным народам возможность жить таким образом, как они хотят… Договоренности по искам должны помочь защищать и развивать чувство самосознания у индейских и эскимосских народов. Это чувство идет дальше удовлетворения простых человеческих потребностей в пище, одежде и жилье. Канадское правительство желает видеть своих первожителей получившими сатисфакцию и от этого расцветшими социально, культурно и экономически».
Для достижения этой цели правительство предложило на сей раз преобразовать или» разменять» общие аборигенные права на ряд особых преимуществ, закрепленных формальными договоренностями.
Власти пока с трудом сдают свои старые позиции. По крайней мере, сегодня уже признаются две важные вещи. Во-первых, право аборигенных народов на сохранение и развитие своих культур и право на некоторые формы самоуправления в рамках канадской конституции. Что касается политических прав, то правительство считает, что индейские общины могут иметь только «делегированную» власть, подобную той, какую имеют обычные муниципальные власти Канады.
В 1985 г. парламентом были внесены важные изменения в Индейский акт. После многолетней борьбы и настойчивых требований аборигенов было устранено дискриминационное для индейских женщин положение, по которому они и их дети лишались права сохранять индейский статус и членство в общине в случае вступления в брак с не индейцем. Лишившиеся в прошлом статуса женщины и их дети могут теперь восстановить свои права и членство в общинах, а общинные советы получили право решать вопросы о составе общины. И все же нынешний статус аборигенов в Канаде и осуществляемая властями политика в отношении коренного населения продолжают вызывать острое недовольство и протесты со стороны индейцев, эскимосов и метисов. На“ лозунгах, которые держали многочисленные демонстранты перед зданием в Оттаве, где 26–27 марта 1987 г. проходила последняя министерская конференция, можно было прочитать такие слова, как «геноцид», «расизм», «бесправие»: такую оценку дают сегодня этой политике сами аборигены.
(Коренное население Северной Америки в современном мире. М. 1990)
«ХОРОШИЙ ИНДЕЕЦ — МЕРТВЫЙ ИНДЕЕЦ»
Почти 50 лет тому назад малоизвестный тогда голливудский актер Рональд Рейган снялся в роли бравого генерала Кастера, беспощадно истреблявшего краснокожих.
«Хороший индеец — мертвый индеец» — этим печально известным лозунгом руководствовался отнюдь не один только генерал Кастер. Из нескольких миллионов индейцев, проживавших к моменту появления европейских конкистадоров на территории нынешних Соеди-. ненных Штатов, по данным последней переписи населения, осталось лишь около 850 тысяч. Некогда многочисленное племя ирокезов, насчитывавшее до полутора миллионов человек, в наше время едва ли наберет в своих рядах более 90 тысяч. Историческая судьба других племен еще более трагична — многие из них вообще исчезли с лица земли. А ведь это коренные жители Американского континента…
В чем же причины трагедии этого некогда многочисленного народа, создавшего одну из крупнейших цивилизаций прошлого, обогатившего мировую культуру выдающимися произведениями искусства?
«Горы — мой дом. Когда я был маленьким, я играл в горах. Индейцы ловили там рыбу и охотились на оленя. Но пришел чужеземец и отнял у меня мой дом. Теперь я не могу охотиться, не могу ловить рыбу. Я смотрю на горы и вижу чужеземца, и мне становится больно. Мой родной дом и родные горы — не мои. И я закрываю глаза, чтобы не видеть».
Так поется сегодня в песне индейцев некогда могучего, а ныне крошечного племени пайютов.
Земля — необходимое условие существования человека, тем не менее ее безжалостно рвут из-под ног индейцев. Племена пенобекот и пасса-макуодди объявили, что власти незаконно отторгли у них 12 миллионов акров земли; племена анейда и кейуга претендуют соответственно на 200 тысяч и 65 тысяч акров. Если в конце минувшего века индейцы США владели 130 миллионами акров земли, то к 80-м гг. века нынешнего ее у них осталось не более 50 миллионов акров. Площади пока еще существующих резерваций неуклонно сокращаются; причем захвату подлежат, как правило, не просто лучшие, а жизненно необходимые земли — сельскохозяйственные угодья, пастбища, источники воды…
Как следует из официальных материалов Бюро по делам индейцев на территории одной из крупнейших резерваций Пэйн-Ридж 90 процентов всех пригодных к земледелию площадей не принадлежат более ее жителям.
Политика геноцида в отношении коренных жителей страны породила мощное движение социального протеста. Активную роль в ней играет Национальный совет индейской молодежи. Все больший авторитет приобретает созданная в 1964 г. на съезде представителей различных племен «Ассоциация по выживанию американских индейцев». Трудно найти аналог по глубине трагизма и отчаяния, которыми исполнено само название этой организации.
Разуверившиеся в справедливости администрации и судебных властей, коренные жители Америки пытаются собственными силами отстоять свое право на жизнь. В конце 1960-х — начале 1970 гг. они предприняли целый ряд попыток привлечь внимание американского и международного общественного мнения к своему бедственному положению. Крупнейший общественный резонанс имели захват индейцами острова Алькатрас в бухте Сан-Франциско, массовые выступления за возврат земель в Форт-Лоутоне в штате Вашингтон, у горы Рашмор в штате Южная Дакота, на острове Эллис в штате Нью-Йорк.
В 1973 г. весь мир с напряженным вниманием следил за драматическими событиями на территории резервации Пэйн-Ридж (штат Южная Дакота).
Вооруженные индейцы племени оглала сиу захватили поселок Вундед-Ни и предъявили правительству ряд требований в защиту своих гражданских прав. 71 день продолжалась беспримерная эпопея в Вундед-Ни. Белый дом вынужден был пойти на переговоры. Молодой лидер повстанцев Рассел Минс был принят в Вашингтоне. Здесь его официально заверили в том, что некоторые основные требования индейцев будут удовлетворены. Желая предотвратить кровопролитие, индейцы согласились на компромиссные условия и сдали поселок полиции и национальным гвардейцам.
И тогда началась расправа. Агенты ФБР расстреливали каждого, кто «пытался оказать сопротивление». Засучила рукава и американская Фемида — 550 арестованных, 185 обвинительных актов — таковы масштабы ее деятельности только в одной индейской резервации. Все руководители выступления индейцев подверглись жестоким репрессиям.
Рассел Минс, вождь восстания, после упомянутых событий 12 раз подвергался арестам. Против него неоднократно выдвигались самые различные обвинения — от «вооруженного сопротивления представителям власти» до «нарушения порядка в помещении суда». За сравнительно короткий период времени было организовано четыре покушения на его жизнь.
Неоднократно подвергался судебным преследованиям и другой руководитель индейского движения сопротивления — Деннис Бэнкс. На первом судебном процессе обвинения, связанные с его участием в восстании в Вундед-Ни, провалились.
Против Денниса Бэнкса было сфабриковано новое уголовное дело. На этот раз он предается суду за организацию мирной манифестации в знак протеста против безнаказанности белого убийцы, от рук которого пал индеец. Бэнкс был осужден к 15 годам тюремного заключения. Из-под стражи ему удалось совершить побег, но 12 сентября 1984 г. его снова арестовали. Однако и в этих условиях Деннис Бэнкс продолжает борьбу. «Угнетение индейцев стало еще более грубым, — заявил он, — все более быстрыми темпами отчуждаются их земли. Ужесточились полицейские и судебные репрессии, жертвами которых стали сотни коренных жителей Америки».
На территории штатов, где расположены резервации, число индейцев среди заключенных в 10-350 раз превышает пропорцию индейского населения. Так, в штате Монтана численность жителей резерваций составляет не более 3,7 процента, а в тюрьмах доля индейцев доходит до 35 процентов. В Миннесоте это соотношение составляет 0,4 и 12,5 процента, в Северной Дакоте — 0,05 и 17,5 процента.
Трагедия в Вундед-Ни отнюдь не исключительный факт современной американской действительности. Это еще раз подтвердили события, разыгравшиеся во время зимних Олимпийских игр 1980 г. в Лейк-Плэсиде. Под предлогом строительства спортивных сооружений недалеко от столицы Белой Олимпиады были изъяты земли, несколько столетий принадлежавшие племени мохаук. Индейцы обратились в суд. Напрасно они искали здесь защиты своего исконного права проживать на земле предков. Вместо рассмотрения иска суд выдал ордер на арест 22 организаторов индейского движения протеста. Опасаясь международного скандала, власти распорядились на время Олимпийских игр блокировать резервацию индейцев. Была ограничена доставка продовольствия, медикаментов, топлива. Дело не обошлось без человеческих жертв.
От рук полиции и поощряемых ею уголовных и расистских элементов пали участники борьбы за гражданские права индейцев Кларенс Кросс, Джозеф Станз, Байрон Десерса, Стэйси Кортье, Джеймс Литл… Нет пощады даже женщинам и детям. Убита Эдит Игл-Хокс, вместе с нею погибли и двое ее детей — старшему было три года, а младшему — четыре месяца.
По данным, опубликованным в американской прессе, физически уничтожено около тысячи членов организации «Движение американских индейцев».
Во время второй мировой войны специальная подкомиссия палаты представителей американского конгресса опубликовала заявление:
«Окончательное решение индейской проблемы состоит в том, чтобы стараться ликвидировать эту проблему, а не обрекать соответствующее федеральное ведомство возиться веки вечные с постепенно возрастающим индейским населением».
Не менее остро стоит проблема выживания индейцев в Канаде. И здесь они неизменно оказываются людьми «второго сорта». В настоящее время на территории страны существует 2242 резервации, в которых нищета, голод, болезни стали столь же характерными признаками индейцев, как и красный оттенок кожи.
…Вокруг тихого некогда озера Любикон в канадской провинции Альберта сотни буровых установок, строительных и дорожных машин не прекращают работу ни днем, ни ночью. Нефтяная лихорадка. Ныне ей здесь подчинено все. Ежедневно в этих местах выкачивается нефти на 1 миллион долларов. Но ни цента не достается исконным владельцам этой земли — индейцам. Более того, огромные масштабы нефтяных разработок нарушили экологическое равновесие природной среды. В окружающих озеро лесах исчезли звери, охота на которых составляет основу питания местного населения. Тем самым подрываются устои индейского образа жизни, да и само существование их общины ставится под угрозу.
В этих условиях в 1982 г. индейцы решили обратиться в суд для защиты своих прав. Они потребовали судебного запрета на геологическую разведку и разработку нефтяных и газовых месторождений на площади в 2400 квадратных километров до тех пор, пока не будет решен вопрос о праве собственности на землю.
Почти год продолжалось судебное расследование. Наконец, в сентябре 1983 г. суд в Калгари вынес решение: местная община не является индейской этнической группой, и ее права на землю давно утрачены.
«Индейцы с берегов озера Любикон не прекратят борьбу», — заявил их лидер Бернард Оминаяк. И далее добавил: «Если только индейская община не перестанет существовать раньше, чем закончится судебная волокита».
Пока что многочисленные попытки индейских племен вернуть свои исконные земли через суд имеют один лишь финал — категорический отказ. Поэтому стоящие на грани физического истребления люди объединились в организацию «Братство индейцев Канады».
А теперь от северных озер мысленно перенесемся к южным прериям.
В Колумбии судебной защиты права на жизнь практически лишены коренные жители страны — 300 тысяч неассимилированных индейцев, многие из которых до сих пор находятся едва ли не на первобытном уровне развития. Летом 1972 г. общественность страны потряс судебный процесс по делу о зверском убийстве индейцев из племени куиба в департаменте Мета. Фабула дела поразительна по злодейству замысла и жестокости исполнения.
Группа индейцев получила приглашение отобедать за деревенским столом в поместье крупного латифундиста-скотовода. Простодушные приглашенные пришли как на праздник — с женами и детьми. Но не пиршество ожидало их… Едва лишь расселись индейцы за господским столом, как засвистели пули наемных убийц. Здесь нашли свою кончину 16 индейских мужчин, женщин и детей.
В суде города Вильявисеньо подсудимые — охранники латифундии — полностью признались в содеянном. Однако, как тут же выяснилось, это признание отнюдь не означало раскаяния. Подсудимые заявили, что всегда считали индейцев «животными» и поэтому даже не предполагали, что их уничтожение является преступлением.
Трагическая страница в истории индейского населения Гватемалы — события весны 1985 г. в деревне Санта-Анита лас Каноас. Однажды ясным апрельским утром сюда ворвались каратели. По имевшимся у них сведениям, деревенские жители поддерживали партизанское движение. За это в Гватемале не судят — в лучшем случае расстреливают на месте, а чаще всего умерщвляют после изощренных издевательств и садистских пыток. На этот раз всех молодых и способных носить оружие мужчин и женщин согнали за околицу и приказали рыть «братскую могилу». Когда работа была окончена, застрочили пулеметные очереди и 125 мертвых тел доверху наполнили ров…
О другом случае рассказывает Ригоберда Менчу, 26-летняя индейская крестьянка из Гватемалы:
— Один из моих братьев был секретарем деревенского кооператива — это было его единственным преступлением. Солдаты похитили его и зверски пытали 16 дней, хотя ему было только 14 лет. Они страшно его изуродовали — вырвали ногти, отрезали язык, изрезали ступни ног. Потом военные власти разослали по всем общинам приказ собраться в одной из деревень, чтобы присутствовать при казни партизан. Мы пошли туда вместе с отцом и матерью. В 8 часов утра прибыл военный грузовик. Из него выгрузили десятка два изуродованных людей, среди которых был мой брат. Мы увидели, какие ужасные страдания вынесли наши товарищи, и поняли, что власти называют партизанами обыкновенных людей — крестьян и батраков с плантаций.
Никогда в жизни не забуду того, что я видела. Заключенных выстроили в шеренгу, и капитан, командовавший отрядом, произнес речь, прерывая ее, чтобы отдать приказание солдатам удерживать пленников стоя. Их поднимали ударами прикладов, но они снова падали. В заключение своей речи капитан пообещал всем мятежникам такую же участь. Когда он отдал приказ раздеть осужденных, одежду на них пришлось разрезать, так как она была в крови и присохла к телу. Их связали… облили бензином и подожгли. Мой брат и многие другие погибли не сразу…
В подобных случаях вопрос об ответственности карате-лей за массовые убийства мирных жителей без суда и следствия в Гватемале даже не возникает. Кровавый террор реакции только за последние четыре года унес по меньшей мере 25 тысяч человеческих жизней. Свыше 100 тысяч детей, лишившись родителей, превратились в маленьких бродяг.
В 1984 г. правительство Мехиа Виктореса потребовало от мексиканских властей убрать подальше от границы лагеря гватемальских беженцев под тем предлогом, что эти лагеря используются партизанами в качестве убежища. Гватемальцам предложили новые районы для поселения в мексиканских штатах Кампече и Кинтана-Роо на Атлантическом побережье. Это известие вызвало волнение в лагерях, так как климатические и географические условия на побережье значительно отличаются от условий Гватемальского нагорья — родины индейцев. Поэтому большинство беженцев предпочли остаться на месте.
В других случаях уцелевшие после армейских и полицейских облав индейцы, испытав голод и лишения в отдаленных районах, где они укрывались от репрессий, фактически становятся пленниками армии в «образцовых» деревнях. Для индейцев жизнь в такой деревне не в последнюю очередь сложна тем, что в подобных поселениях происходит насильственное смешивание различных индейских народностей, разрушение общинных уз и традиций. Ясно, что община, лишенная своей земли, привычного уклада жизни, обречена на распад.
О четко выраженной политике этноцида в отношении индейцев, проводимой бывшими военными режимами, свидетельствует кампания массовой стерилизации, которая неофициально осуществлялась продолжительное время в индейских поселениях. По словам архиепископа Гватемалы Пенадоса, он лично убедился в том, насколько безнравственно обращаются военные власти с индейцами женщинами, которых насильно заставляют участвовать в программе «планирования семьи». Всю ответственность за осуществление подобных проектов, подчеркнул он, несут частные и государственные учреждения США, навязавшие Гватемале столь «хитроумный» способ снижения рождаемости среди индейцев.
С точки зрения международного права насильственная стерилизация населения может квалифицироваться как намерение военных добиться резкого сокращения численности индейского населения. Цель такой политики довольно откровенно обрисовал газете «Нью-Йорк таймс» один из гватемальских генералов: «Повстанческое движение приобрело множество союзников среди гватемальских индейцев, поэтому индейцев надо уничтожать как пособников подрывных элементов».
Но, несмотря на голод и лишения, притеснения и репрессии, в сердце каждого индейца не умирает мечта о свободе. Ей посвящены стихи индейского поэта Джо Лафферти:
Как ветер свободно гуляет по прериям,
Так буду свободен и я.
Как кровь горячая красна моя,
Так красен буду и я.
Как щедро землю поит весна,
Так буду щедр и я.
Как ясны солнце и луна,
Так ясен буду и я.
Как любит сына каждая мать,
Так буду любить и я.
Как воздух упруг, когда спит земля,
Так буду упруг и я.
Как крона старого дуба сильна,
Так буду силен и я.
Как свободно песня льется моя,
Так буду свободен и я.
(В. Ковалев Досье репрессий. М. 1987)