«ГЕНОЦИД ПУТЕМ ЗАБВЕНИЯ НУЖД И ИНТЕРЕСОВ…»
Положение коренного населения Австралийского континента, включая жителей островов Торресова пролива (на этих островах, входящих в состав Австралии, живет около 7 тыс. островитян, относящихся к меланезийской группе народов), борьба за ликвидацию его дискриминации и достижение им гражданского и социально-экономического равенства — все это обычно определяется как «проблема аборигенов».
Правящие круги страны столкнулись с необходимостью пересмотра проводившейся на протяжении десятилетий политики дискриминации и сегрегации коренного населения. Эта политика основывалась на концепции «расовой неполноценности» аборигенов. Один из «ученых» апологетов расизма, профессор Мельбурнского университета Т. Стрелоу, заявил в конце 40-х гг.: «Аборигены не только примитивная, но и вырождающаяся раса. Туземцы — народ слишком слабый, чтобы суметь приспособиться к европейской цивилизации. И посему им, как было со многими другими народами, уготовано исчезнуть с лица земли».
В это время была провозглашена «новая» политика — политика «ассимиляции». Федеральные министры и министры штатов на конференции по проблеме благосостояния коренного населения в сентябре 1951 г. заявили: «Ассимиляция является цепью мер по повышению благосостояния коренного населения. В практическом плане ассимиляция означает, что по прошествии определенного времени все чистокровные аборигены или лица смешанной крови будут жить так же, как белые австралийцы».
На конференции по проблеме благосостояния коренного населения в 1961 г. это было выражено еще более четко: «Политика ассимиляции означает, что… все аборигены и лица смешанной крови в конце концов придут к тому образу жизни, который свойствен остальным австралийцам, и будут жить как члены единого австралийского общества, пользуясь теми же правами и привилегиями, беря на себя ту же ответственность, соблюдая те же обычаи и разделяя те же верования, надежды и приверженности, что и остальные австралийцы».
Ясности в отношении того, как далеко должна была зайти подобная политика и как она будет реализовываться, не было. Правительственные заявления порой были противоречивы и отличались большой амплитудой колебаний — от рассуждений о социальной трансформации аборигенов и их врастании в белое австралийское общество с сохранением всей или части их культуры (по сути дела, рисунков на кофе, корробори и бумерангов для туристов) до предложений об их полном физическом поглощении, предположительно через смешанные браки. Сами аборигены назвали это «культурным геноцидом».
На деле же происходил процесс насильственной ассимиляции, в ходе которого старые формы отношений между аборигенами рушатся, а сами они рассеиваются среди белого населения, особенно в больших городах. В Австралии этот процесс принимает форму пролетаризации — превращения аборигенов в низкооплачиваемых рабочих. Ассимиляция является продолжением под новым названием старой политики удержания аборигенов под контролем.
Правительство также встало на путь постепенной отмены дискриминационных мер в отношении коренного населения и признания за ним гражданских прав. Важнейшей вехой на этом пути была отмена ст. 51-й и 127-й австралийской конституции — результат специального общественного референдума (май 1967 г.). Конституцией, принятой после многолетних споров шестью австралийскими колониями и приведшей к созданию в 1901 г. Австралийского Союза, предусматривалось, что федеральное правительство не осуществляет контроля над делами, касающимися аборигенов. Ст. 51 гласила:
«Парламент в соответствии с данной конституцией обладает полномочиями по принятию законов в целях обеспечения мира, порядка и справедливого управления Федерацией, распространяющихся… на лиц любой расы, кроме представителей аборигенной расы в любом штате; что касается последних, то считается необходимым издание для них специальных законов».
В ст. 127 говорилось: «При подсчете численности населения Союза, штата или какой-либо части Союза аборигены не учитываются». В соответствии с статьей 127-й чистокровные аборигены не учитывались во время переписей. Смысл ее сводился к тому, что аборигены не являлись гражданами страны, а следовательно, не обладали никакими гражданскими правами. Они именовались «лицами, находящимися под опекой государства».
К концу 60-х гг. была отменена подавляющая часть дискриминационных ограничений. Аборигены были признаны «гражданами Австралии». Однако формальное признание за аборигенами гражданских прав не означало, разумеется, достижения ими действительного равенства в рамках австралийского общества.
«ВЕРНИТЕ НАМ ЗЕМЛЮ»
В 60-х гг. представители аборигенов выдвинули требование возврата «традиционных («племенных»)» земель (лозунг «Верните нам землю» стал главным лозунгом движения коренного населения) или компенсации за отчужденные земли. В апреле 1965 г. Федеральный совет содействия прогрессу аборигенов на своей ежегодной конференции принял резолюцию, в которой потребовал выплаты компенсации за отчужденные у аборигенов земли в размере 150 млн. австрал. ф. (300 млн. австрал. долл.).
Гуринджи первыми потребовали признания за ними права на землю. 1 мая 1966 г. рабочие-аборигены скотоводческой «станции» Ньюкасл-Уотерс забастовали, и многие из них вместе с семьями покинули «станцию». Вскоре их примеру последовали рабочие Уэйв-Хилла и других «станций» скотоводческой компании «Вести». Большинство забастовщиков были из племени гуринджи. К концу месяца основная часть бастующих разместилась во временном лагере на берегу реки Виктория, неподалеку от поселка Уэйв-Хилл.
Гуринджи так рассказывают о первых днях забастовки: мужчины, женщины и дети двигались колонной, помогая друг другу, старшие дети и взрослые несли младенцев, уставших маленьких детей, одеяла, пищу и те немногие вещи, которые они смогли взять с собой. Шумная колонна из взволнованных, счастливых и испуганных людей миля за милей двигалась по труднопроходимой, покрытой жестким кустарником и редкими деревьями местности.
Лили Пунаи гладила белье в фермерском доме в Уэйв-Хилле, где она служила прислугой. В этот момент вошел белый рабочий и, объявив ей, что все аборигены уже ушли, спросил, собирается ли она остаться. Она ответила, что тоже уйдет. Оставив утюг, собрав пожитки в одеяло, эта пятидесятипятилетняя женщина пустилась в путь одна и прошла около пятнадцати миль, чтобы присоединиться к своим сородичам.
Примерно с октября 1966 до марта 1967 г. наблюдалось затишье в борьбе между гуринджи и скотоводческими компаниями. Во время влажного сезона занятые в животноводстве аборигены обычно не работают, и поэтому ожидалось, что конфликт снова разразится в апреле-мае 1967 г. Совет защиты прав аборигенов Северной Территории грозил организовать забастовку рабочих-аборигенов на всех «станциях» в северной части страны и, таким образом, полностью парализовать их в апреле.
Бастовавшие гуринджи отказались вернуться к работе на старых условиях. Некоторые владельцы «станций» в охваченном забастовкой районе пошли на уступки. В январе-феврале 1967 г. (с началом работ, связанных с уходом за крупным рогатым скотом) некоторые бастовавшие гуринджи покинули лагерь в Уэйв-Хилле и приступили к работе на двух небольших «станциях», где им предложили зарплату лишь на 1,5–2 долл, ниже полных ставок.
Однако в марте 1967 г. гуринджи предприняли шаг, который не только привел к коренным изменениям в их собственной борьбе, но и явился серьезным вкладом во всеавстралийское движение в защиту аборигенов. Забастовщики и их семьи двинулись в Уотти-Крик (на языке аборигенов — Дагу-Рагу). Выбранное ими место расположено в районе, который издавна занимали гуринджи. Неподалеку от него находятся несколько их важных мест, а также источники питьевой воды.
В апреле 1967 г. гуринджи направили петицию генерал-губернатору (в то время этот пост занимал лорд Кейси) с требованием вернуть им 500 кв. миль их традиционных земель в районе Уэйв-Хилл — Лимбунья. Через несколько месяцев пришел решительный отказ.
Некоторые молодые мужчины трудились на скотоводческих «станциях», чтобы заработать деньги для всей этой группы аборигенов, другие строили примитивные жилища на месте нового лагеря. Действия гуринджи стали довольно широко известны и привлекли внимание политических кругов. Шесть членов Законодательного собрания Северной Территории посетили их лагерь.
После окончания влажного сезона 1967/68 г., когда вновь стала возможно транспортная связь, произошло другое важное политическое событие. 8 апреля 1968 г. Уотти-Крик посетил федеральный министр по делам аборигенов У. Уэнтворт. Он встретился и беседовал с лидерами гуринджи, и, по-видимому, на него произвели большое впечатление их чувство собственного достоинства и твердая решимость добиться возвращения земли. У самих гуринджи и общественности сложилось впечатление, что министр готов предоставить им достаточно земли для постройки деревни, огородов и загонов для лошадей и других домашних животных. Назывался возможный минимум — 8,5 кв. миль. Выбор, естественно, склонялся в пользу земель вокруг Дагу-Рагу: эти земли были пригодны для земледелия рядом с постоянным источником воды и священными местами и, что важнее всего, место было выбрано самими гуринджи.
Но компания «Вести» решительно выступила против. 10 июля 1968 г. право аборигенов на землю было отвергнуто. Федеральное правительство столкнулось с такой бурной волной протеста, что оказалось вынуждено искать какой-то выход из положения. Поэтому оно выступило с планом постройки деревни для гуринджи на земельном участке, известном под названием «Пустошь погонщиков», рядом с поселком Уэйв-Хилл.
Но участок был пыльным и бесплодным. Он не подходил ни для обработки, ни для выпаса скота и к тому же был расположен слишком близко к священным местам, чтобы на нем могли находиться женщины. (По верованиям аборигенов, пребывание женщин вблизи священных мест недопустимо). Во влажный сезон его заливало водой, а в остальную часть года здесь не было воды, помимо плохой, с большим содержанием солей из единственной артезианской скважины. Участок соседствовал с местным аэродромом, поселком и полицейским кордоном. Кроме того, он был расположен совсем не в том месте, которое выбрали гуринджи. Они затратили много времени, терпения и выдержки, на протяжении года обосновывая свой выбор, свое неотъемлемое право на землю и решение оставаться на ней отныне и навсегда с такой убежденностью и постоянством, что правительству, прислушайся оно к этим аргументам, должно было сразу стать ясно, что гуринджи не согласятся ни на что иное. До настоящего времени подавляющее их большинство отказывается жить в новых домах.
После отказа федерального правительства признать права аборигенов на землю и после обнародования плана строительства новой деревни лидеры гуринджи призвали мужчин, которые к этому времени приступили к работе на различных «станциях», вернуться в Дагу-Рагу. Этот «исход» продолжался три месяца.
Дагу-Рагу оставалось для гуринджи центром, где многие члены этой (племенной) группы жили постоянно и куда молодые мужчины возвращались на время отпусков или для участия в религиозных церемониях. Незаконность (согласно законам белых) пребывания гуринджи на земле, взятой компанией «Вести» в аренду у государства, совершенно их не волновала, за исключением тех случаев, когда это мешало им обзавестись стадом коз или же зарегистрировать клеймо, которым они метили своих лошадей.
Пинчер Намиари, один из лидеров гуринджи, так обрисовал сложившееся положение: «Земля наша, название ее наше, и никто никогда не сможет ее у нас отнять. «Сновидения» на этом месте наши».
Гуринджи в последующие годы занимались благоустройством поселения, зарабатывали и организовывали сбор денег для этого, учились строить дома, душевые и туалеты, разводили сады, ставили заборы, покупали и выращивали лошадей и крупный рогатый скот. Они также разрабатывали планы на будущее.
Выступление гуринджи было важным моментом в борьбе за возврат аборигенам земель, которые оказались к этому времени арендованными скотоводческими монополиями.
Первая попытка вернуть находящуюся в руках государства землю имела место на полуострове Гов, в северо-восточной части Арнемлендского резервата для аборигенов. Швейцарско-австралийский консорциум «На-балко» планировал израсходовать 310 млн. долл, на создание на полуострове Гов комплекса по добыче и обогащению б'оксидов и поселка на тысячу белых рабочих. Аборигены-ирркала, жившие на полуострове Гов, в 1963 г. направили федеральному правительству в Канберре написанную на коре эвкалипта петицию, в которой протестовали против притязания на их землю, осквернения и уничтожения их священных мест. Это был политический протест, современный по содержанию, но все еще традиционный по форме.
Министр либерально-аграрного правительства Пол Хэзлак отверг большинство содержавшихся в этом обращении требований. Но на стороне аборигенов было общественное мнение, а также лейбористская оппозиция в парламенте, и поэтому была создана комиссия по рассмотрению их жалоб. Хотя аборигены добились некоторых уступок, консорциум «Набалко» тем не менее продолжал разработку недр в резервате. Ирркала же продолжали протестовать против этого.
Тогда правительство изменило свою тактику и в 1970 г. предоставило ирркала денежную субсидию, дабы они могли передать свое дело в высшую инстанцию суда в Дарвине. Попытка суда в 1970 г. сразу же отклонить разбирательство дела не удалась, в марте 1971 г. суд вынес окончательное решение, — как и следовало ожидать, не в пользу аборигенов. Кого такого рода юридическое крючкотворство должно было убедить в справедливости и беспристрастии правительства, не совсем ясно, но на жителей полуострова Гов оно не произвело впечатления. Они продолжали отстаивать свои требования об изменении законов относительно права аборигенов на землю.
Показательно, что в процессе развития политического движения, в которое после второй мировой войны были вовлечены аборигены и их сторонники, вопрос о праве на землю вначале не играл заметной роли, а если и поднимался, то обычно только в отношении государствен-, ной земли. Все австралийцы, и черные и белые, знали, что первые британские колонисты просто отняли у аборигенов их землю и что последние не получили никакой компенсации. Тем не менее на протяжении многих лет в своей политической деятельности ни аборигены, ни белые не уделяли должного внимания этим фактам.
После Дагу-Рагу все изменилось. Показательно, что первые настойчивые требования возвращения земли аборигенам прозвучали не на юге, а на севере, то есть их выдвинули аборигены, чей традиционный образ жизни был уничтожен совсем недавно.
Правительство было вынуждено «проявить внимание» к коренному населению. В 1969 г. оно выдвинуло план «содействия социальному и экономическому равенству аборигенов». Однако в нем даже не ставилась задача достижения аборигенами действительного равенства, речь шла лишь о некоторых мерах «содействия» улучшению их положения.
В последние годы проблема аборигенов приобрела еще большую остроту. Коренные жители Австралии остаются гражданами «второго сорта». Видный политический деятель, бывший (лейбористский) премьер-министр Э. Уитлем прямо обвинил правительство в полном забвении интересов коренного населения. Он подчеркивал, что по уровню жизни аборигенов можно приравнять лишь к жителям «бантустанов» в ЮАР и что они — одни из самых обездоленных и в наибольшей степени страдающих от болезней людей на земле. По приводимым им данным, детская смертность среди аборигенного населения в 1973–1977 гг. составляла 63 человека на 1000, тогда как среди белых австралийцев — 15.
В 1981 г. австралийский профессор Ф. Холлоуз, руководитель центра по борьбе с трахомой среди аборигенов, подал в отставку, возложив на правительство ответственность за состояние здоровья коренного населения. Он заявил, что на Северной Территории каждый двадцать восьмой абориген болен проказой, 30 процентов аборигенов в возрасте от 15 до 49 лет заражено сифилисом, случаев слепоты среди них в 7 раз больше, чем среди белых австралийцев. Продолжительность жизни аборигенов на двадцать лет ниже средней продолжительности жизни в Австралии.
Группа представителей Всемирного совета церквей, посетившая страну в 1981 г., пришла к заключению, что в отношении коренного населения там осуществляется «геноцид путем забвения его нужд и интересов».
В дополнение к сохраняющейся фактической дискриминации, к исключительно тяжелому социально-экономическому положению аборигенов в настоящее время началась новая волна захватов горнорудными транснациональными, в первую очередь американскими, монополиями только что открытых месторождений природных ископаемых (алмазов, урана, нефти) на землях, где живут аборигены, то есть новая волна вытеснения аборигенов с «традиционных» земель.
Необходимо отметить, что положение аборигенов различно в зависимости от того, в каком штате они живут. Жесткую линию против коренного населения, и прежде всего против требования признания его права на «традиционные» земли, проводят правительства Западной Австралии и Квинсленда. В то же время правительство Южной Австралии в ноябре 1981 г. заключило первое в истории страны соглашение с аборигенами племени питджантджатджара, согласно которому за ним признана «неотчуждаемая собственность» на десятую часть территории штата (на площадь, примерно равную Венгрии и Австрии, вместе взятым). Горнорудные компании отныне могут действовать на землях племени только с согласия питджантджатджара и на условиях, одобренных представителями племени.
Правительство также согласилось на переговоры с представителями коренного населения (Национальной конференцией аборигенов) о заключении договора — «макаррата» (это слово на одном из языков аборигенов означает «конец спора и восстановление нормальных отношений»). По «макаррата» должны быть признаны права аборигенов как «бывших собственников Австралийского континента» и определены размеры и формы «надлежащей компенсации».
(по матер, кн. X. Миддлтон Теперь пусть нам вернут землю. М. 1983)