Но некоторые рождаются с тенденцией видеть чудеса в самых обыденных вещах, и со способностью без оглядки идти за приключением, приглашение к которому видят только они.
Взять билет в город, название которого приглянулось, отправиться в никуда, с полным спокойствием и уверенностью, что и там тебе найдётся место (и находится, кстати), жить в каждом новом месте новой жизнью и под новым именем, быть тем, кем тебя воспринимают окружающие, оставаясь собой, каким ты себя видишь. Не пробовали? Тот, кто пробовал — знает. Это потом откуда-то набегут сомнения и опасения, здравые рассуждения и попытки сделать своё существование максимально безопасным. Но в семнадцать — нет, если ты родился видящим приглашения к приключению.
«Перкин Варбек» не дожил до возраста сомнений. Возможно, поэтому его собственные попытки объяснить решающий поворот выглядят так странно, имеют так мало деталей. То приключение, в котором он был принцем — только оно имело значение, и не так важно, был ли он принцем, или верил в то, что он принц, или был просто малолетним бродягой, авантюристом. И уж вовсе не важно, как он в это приключение попал. Немалое значение имеет и то, как он жил в тот момент, когда писал признание, что читал. Так ли уж непостижимы описываемые Ро параллели, если в часы одиночества пленник Скряги читал то, что было в каждой библиотеке — легенды о короле Артуре. Или он смог почувствовать одержимость самого Генри VII этой темой? Ведь прошлое у них обоих было удивительно сходным. Кто знает…
Время и место рождения принца Ричарда Шрюсбери не указано ни в одной хронике (если верить Энн Ро), их установили позже, чисто по данным о жизни его родителей (привет спекуляциям относительно рождения и скромных крестин самого короля Эдварда IV). Так что 17 августа 1473 года — дата приблизительная.
В мае 1476 года, когда принцу не было и трёх лет, началось его обучение. Его первым учителем стал мастер Джон Джильс, учитель грамматики. Латинской, разумеется. В 1477 году, у принца Ричарда были уже свои апартаменты и свой двор, хотя ребёнка и не отослали жить самостоятельно, как принца-наследника, его старшего брата Эдварда. Но свой совет и свой штат у этого принца были. Были также канцлер, секретарь, казначей, камергер, несколько личных слуг. Была своя печать, были свои обязанности в системе управления королевством — через него король собирал в свои сундуки доходы с им же самим пожалованных сыну земель.
С точки зрения нашей культуры, этому мальчику повезло больше, чем его старшему брату, потому что до семи лет значительную часть своего свободного времени он проводил с семьёй — с матерью и сёстрами. Хотя вряд ли этого свободного времени было много у принца, весь день которого был расписан по часам, и даже «игры и спорт» были частью программы обучения. Программу воспитания для своих детей составил сам король Эдвард, и программа для его наследника была ещё жёстче, чем программа, по которой рос и обучался его второй сын. Подъём к мессе, отбой в 8 вечера.
Темы разговоров, сама манера разговора окружающих, темы примеров и предметов для размышления — всё было жёстко регламентировано, самодеятельность не допускалась. Но и результат был соответствующий. Когда принцу Ричарду было девять, его таланты, как и таланты сестёр, увидели португальские послы, и увиденное их впечатлило. Все дети были красивы, грациозны, а принц, кроме музицирования и пения, продемонстрировал искусство владения двуручным мечом (подходящего размера, конечно).
Для того, чтобы понять, до какой степени отношения в английской королевской семье того времени были регламентированы этикетом, достаточно помнить: каждый раз, встречая отца-короля, сын вставал на колени и просил благословения. Послушание, понимание иерархии, набожность, высокий образ мыслей, образованность, физическое развитие — это были отличительные черты детей королевских фамилий, если их воспитанием занимались добросовестно. И эти особенности невозможно просто изобразить, они должны быть частью личности. Именно поэтому отличить истинного принца от фальшивого не должно было быть сложным.
Хотя… Одна из книг в библиотеке Эдварда IV, “Secretum Secretorum”[121], содержит рассказ о принце и сыне бедного ткача. Принц, несмотря на все попытки его обучить и воспитать, оказался полным разочарованием для родителей, видя заветной мечтой карьеру кузнеца. Сын ткача, в свою очередь, стал разочарованием для своих родителей, оказавшись совершенно неспособным обучиться ткачеству. Звёзды, под которыми родились дети, просто определили одного в кузнецы, несмотря на королевскую кровь, а другого — в королевские советники, несмотря на рождение в хижине ткача. Звёзды и судьба.
Когда Ричарду Шрюсбери было 9 месяцев, ему дали титул герцога Йорка. В пять лет он стал графом-маршалом Англии, через год — лейтенантом Ирландии, в семь лет — кавалером Ордена Подвязки. И в четыре года он стал женатым человеком. Детская жизнь была штукой хрупкой, и король не хотел ждать, пока жених и невеста повзрослеют, ведь на кону стояло всё наследство Мовбреев. Как ни странно, в подробном описании торжества о самом принце практически ничего не говорится. Ведь он был просто инструментом политики своего отца.
1483 год изменил всё. Не сказать, чтобы жизнь принца Ричарда проходила без потрясений и до смерти отца. Он потерял брата Джорджа, на следующий год — сестру Мэри и жену Анну Мовбрей. Но, если верить доктору Арджентайну, из двух оставшихся братьев именно Ричард был жизнерадостным мальчишкой, любящим движение и песни. Что касается принца-наследника Эдварда, добрый доктор описал его Манчини как мрачного, меланхоличного и лишённого утончённости типа. Во всяком случае, Манчини так писал. Хотя относительно болезненности принцев существовало много версий уже при их жизни. Возможно, мимоходом упоминающихся братьев просто путали, возможно, в детстве болезненными были оба — потомство Эдварда IV и Элизабет Вудвилл вообще не отличалось ни крепким здоровьем, ни долголетием, хотя оба были представителями весьма крепких в этом смысле семей.
Последний раз братьев видели, когда они играли в саду Тауэра. Принцу Ричарду было тогда девять лет.
Но из государственных бумаг принц Ричард испарился ещё раньше. Собственно, после смерти короля Эдварда, о нём прямо упоминают только в связи с перемещением в Тауэр из Вестминстера, и ещё в парламентском документе, объявляющим потомство короля от Элизабет Вудвилл незаконным. Эдвард V после этого ещё упоминается кое-где как «лорд Эдвард, Бастард», или «лорд Эдвард, Бастард, бывший король», но Ричард — никогда. Похоже, в Англии нашлось бы не слишком много человек, способных опознать этого принца, сильно выросшего и возмужавшего, при встрече через несколько лет. Тем не менее, двое нашлись. Джон Атвотер, дважды мэр Корка, и Джон Тейлор-старший, бывший служащий герцога Кларенса.
Как известно, решающую роль в судьбе «Перкина Варбека» сыграла леди Маргарет Бургундская, вдова Карла Смелого. Умная, хладнокровная, добросовестная принцесса, живой идеал, словно сошедший со страниц книги Кристины Пизанской. Почему она ополчилась на Генри VII, который женился на её племяннице, коронованной, в конце концов, королевой Англии? За то, что он убил её брата Ричарда? Но старший брат леди, Эдвард, убил их родного брата Джорджа, которого леди Маргарет очень любили, что не помешало ей нормально с ним общаться.
Сама она, в 1493 году, писала Изабелле Испанской, что её семья выпала из королевской когорты Европы из-за «чудовищнейшего захватчика, узурпатора и тирана». Вроде, она считала, что только мужская линия вернёт её дому славу, и именно поэтому она поддерживает своих племянников в их борьбе за корону Англии.
Это было хорошим объяснением, но вряд ли чистосердечным. Это же леди Маргарет, защитившая наследство и права своей приёмной дочери, совершенно без посторонней помощи, только благодаря острому уму и способностям к стратегическому мышлению. Это же леди Маргарет, которая успешно защищала права детей падчерицы, то есть, ту самую женскую линию. Ну не могла она отмахнуться от детей племянницы только на том основании, что они являются продолжением рода по женской линии. Скорее уж герцогиня поставила крест на самой Элизабет, явно и безусловно преданной врагу своего дома, и не считала её детей достойными представителями линии Йорков.
Жизнь леди Маргарет, несмотря на кажущуюся прозрачность и публичность, омрачало что-то, о чём никогда не говорили в ясных выражениях. Ещё накануне её брака с Шарлем Бургундским вдруг пошли слухи о том, что принцесса давным-давно не является девицей, и даже имеет ребёнка. Слухи, очевидно, достаточно интенсивные, потому что жених даже приказал хватать сплетников и бросать их в реку. Затем, в феврале 1473 года, герцогиня на целых два месяца удалилась в Сен-Жосс-тен-Ноде, откуда её приехал встретить муж, оторвавшись от своих военных подвигов. То ли нервный срыв, то ли ещё что, вплоть до неудачных родов — никто не знает.
Французы туманно сплетничали и о том, что леди Маргарет родила ребёнка от какого-то любовника, пока её муж искал славы в сражениях, но Ро считает, что ни при каких условиях сын герцогини не был бы скрыт при жизни герцога. Он был бы объявлен сыном герцога. Так что детей у этой пары не было, это точно. Впрочем, они, похоже, не слишком-то и старались. Герцог воевал, герцогиня управляла правительством и заботилась о падчерице, и пересекались они пару раз в году.
Я читала о брошенном мимоходом замечании, что герцог предпочитал мужчин, но не могу сказать, насколько оно обосновано. Во всяком случае, к леди Маргарет супруг относился с уважением, это точно. Кое-кто из анти-Бургундских кругов поговаривал и о том, что у леди Маргарет был ребёнок уже после смерти герцога Шарля, но ведь говорили, достаточно серьёзно, и о том, что леди создала своего протеже, Ричарда Английского, алхимическим путём — вызвала сильфа.