Сам Эдвард IV имел сеть шпионов буквально по всей стране, даже до восстания лорда Уорвика. Кому-то в хозяйстве лорда платили 35 фунтов, и этот человек был настолько засекречен, что его имя было не известно ни одному секретарю, составляющему расходные записи.
Это только несколько примеров, имеющих железное документальное подтверждение. На самом деле, шпионаж лордов друг за другом, и короля за лордами был повседневным и достаточно рутинным. Возможно, Ричард III хотя бы частично унаследовал шпионов короля Эдварда. Но возможно, что всё то время, когда он находился на севере, при дворе короля и в челяди видных лордов королевства на него работали его собственные шпионы.
Во всяком случае, когда епископ Салсбери, Лайонелл Вудвилл, отправил 22 сентября 1483 года совершенно невинное, частное письмо аббату бенедиктинского монастыря в Винчестере, это письмо было перехвачено шпионами Ричарда. Дело, собственно, было не в письме, а в том, откуда оно было отправлено — из Торнбери Кастл, одной из главных резиденций герцога Бэкингема. Означает ли это, что Ричард имел шпионов при герцоге, или приглядывали именно за Вудвиллом? Кто знает.
Во всяком случае, герцог Бэкингем покинул королевский прогресс не вдруг. По некоторым сведениям, между ним и Ричардом произошёл разговор на повышенных тонах 2 августа, после чего герцог забрал своё сопровождение, и взял путь на Брекнок. Тем не менее, ещё 16 сентября король Ричард совершенно точно не подозревал Бэкингема. Но, несомненно, стал присматриваться к дорогому союзнику после того, как стало известно, что епископ Вудвилл живёт в замке герцога.
История герцога Бэкингема
Как видите, события подводят нас к ситуации с 28-летним герцогом Бэкингемом. Не выступи герцог против Ричарда — возможно, группка политических эмигрантов из Англии, собравшаяся в Бретани, со временем бы рассеялась. Но почему герцог выступил? На этот счёт есть разные мнения. Кто-то предполагает, что Бэкингем решил поиграть в Кингмейкера, и посадить на трон Генри Ричмонда. Кто-то — что он решил посадить на трон самого себя. Есть даже мнение, что разговор от 2 августа 1483 года с Ричардом, на повышенных тонах, был следствием того, что задержавшийся в Лондоне Бэкингем сделал перед отъездом проверку подведомственных ему, как Высшему Коннетаблю Англии, учреждений, и не обнаружил в Тауэре сыновей короля Эдварда. Ответ он затребовал у короля, не получил его, и сделал самые худшие возможные выводы, исходя из собственного понимания ситуации.
Генри Стаффорд был сыном двоюродной сестры и полной тёзки леди Маргарет, то есть приходился ей двоюродным племянником. Но по отцовской линии, герцог Бэкингем был потомком законной ветви потомков Эдварда III. Его бабка, Анна Глостерская, была дочерью Томаса Вудстокского, младшего (пятого) сына Эдварда III. Тогда как Бьюфорты были потомками третьего сына, но от внебрачной связи.
Всё это делало Генри Стаффорда потенциальным претендентом номер один (от Ланкастеров) на престол Англии, если бы линия Ричарда III пресеклась, или если бы его, например, свергли. В теории, во всяком случае. На практике всё было бы несколько по-другому, конечно. На практике, у герцога Бэкингема не было ни одного шанса надеть корону, при каком угодно раскладе.
Всё потому, что герцог был категорически непригоден к работе, которая давала бы власть и авторитет. Потому что Генри Стаффорд был человеком, обладающим раздутым чувством собственного величия, и поэтому находящимся в состоянии перманентной раздражённости, и не менее перманентной бытовой паранойи. Можно только диву даваться, как у многих поколений самых известных аристократических домов Англии появился такой отпрыск.
Конечно, можно сослаться на трудное детство. Отец Генри Стаффорда умер от чумы, когда его сыну и наследнику исполнилось три года. Ещё через два года, при Нортхемптоне, погиб его дед. Права на опеку и женитьбу важного наследника выкупила корона. Так уж было заведено. И, как было заведено, когда наследник герцогского титула вошёл в возраст, ему передали титул, со всеми правами и обязанностями, владения, прилагающиеся к титулу (хоть и в несколько урезанном виде), приняли в Орден Подвязки, и женили на сестре королевы.
Не в силу ли своих особенностей носитель такого важного титула был, при Эдварде IV, задействован в административной деятельности всего дважды, и оба раза — только церемониально, когда протокол подразумевал участие всех герцогов королевства. Он участвовал во французском походе Эдварда, но отбыл как-то спешно, при первой же возможности. Что характерно, определённые таланты у герцога Бэкингема были. Во всяком случае, все источники утверждают, что Генри Стаффорд владел необыкновенным ораторским даром. В Лондонских Хрониках так и написали, “golden oratory”.
Конечно, вполне возможно, что Бэкингем ненавидел короля Эдди и его жёнушку, при дворе которой он вырос, до аллергической реакции, и сам не желал иметь с их режимом ничего общего.
Во всяком случае, Ричард Глостер его поддержку принял, хоть и не очень в ней нуждался. Я встречала мнение, что причиной к этому были сантименты детства, из-за которых Ричард был автоматически расположен в Бэкингему. В 1459 году, года герцог Йорк бросил жену и младших детей на произвол судьбы, и бежал в Ирландию после битвы у замка Ладлоу, герцогиню, её сыновей Джорджа и Ричарда, а также дочь Маргарет, поместили под арест в дом её сестры, герцогини Бэкингем, то есть Анны Невилл.
Этот титул тогда носил дед Генри Стаффорда. Предположительно, сам Генри тоже рос в семье деда. Потому что когда говорят «в доме герцога», это вовсе не значит, что все чада и домочадцы одного из богатейших магнатов королевства ютились в одном замке и грелись у одного камина. Чаще всего «двор» мужа и жены находились на изрядном расстоянии друг от друга — как из соображений безопасности, так и для лучшего управления хозяйством. Именно так функционировало и хозяйство Герберта, «при дворе» которого вырос Генри Ричмонд.
В общем, скорее всего, и герцогиню Сесилию с детьми, и Генри Стаффорда поместили к герцогине Анне, потому что именно в функцию супруги важного магната и придворного входила обязанность регулировать родственные связи и обеспечивать житейскую сторону содержания опекаемых, воспитанников, и всяких благородных поднадзорных. Леди Анна была женщиной до невозможности крутой и жёсткой, не чуравшейся подкреплять своё слово вполне конкретным тумаком или болезненным щипком. Впрочем, этот стиль помог ей в будущем, уже во время вдовства, увеличить доход от своих владений на 40 % — и это в безумные, опасные, турбулентные 1460–1473 гг! Тем не менее, приятным человеком леди Анна не была, и даже не стремилась быть. Наверное, раздавала тумаки не только сестре, но и на племянников с внуком хватало. А Ричарду было тогда семь лет, и Генри Стаффорду — пять. Они просто не могли не общаться.
Другой вопрос, что во взрослой жизни Ричард и Генри Стаффорд почти не пересекались. Трудно сказать, где именно был Стаффорд в 1470, во время реставрации Генри VI. По меркам XV века, 16-летний парень был уже достаточно взрослым мужчиной, чтобы активно действовать в политике. Судя по тому, что он участвовал в триумфальном возвращении короля Эдварда в Лондон 21 мая 1471 года, к ланкастерианской партии он не примкнул. Но я не встречала упоминания, что он присоединился к Эдварду в Бургундии. Тем не менее, это было первым пересечением Глостера и Бэкингема во взрослой жизни.
Второе могло быть в 1475 году, во Франции, хотя и не факт, что оба участника похода там конкретно встретились. Но они точно встретились в 1476 году, на свадьбе второго сына короля, Ричарда Йоркского, и Анны Мовбрей, наследницы Норфолков.
Удивительно, что Ричард Глостер не затаил обиду на Бэкингема из-за того, что именно Бэкингем огласил смертный приговор герцогу Кларенсу. Для этого королю Эдварду пришлось передать ему титул Главного Сенешаля Англии, который до 7 февраля 1478 года принадлежал самому герцогу Кларенсу. Не в знак расположения, а просто в силу старшинства титулов. Я также не могу сказать, был ли Кларенс в контрах с Бэкингемом, ответ на этот вопрос надо искать. Возможно и не был.
Короля Ричарда III потом будут обвинять в фальшивом возмущении казнью брата Джорджа именно на основании его кооперации с Бэкингемом. Мне кажется, в этом вопросе, всё-таки, надо отделять понимание этими людьми вопросов служебного долго и личного отношения.
Тот же Ричард был менее чем доволен политикой своего брата последние восемь лет правления, и совершенно оставил двор после казни Кларенса, но он оставался абсолютно верным и надёжным администратором короля. Довольно многие политики того времени стоически терпели смены власти, оставаясь лояльными короне и государству.
Пожалуй, это нельзя назвать даже конформизмом, потому что свои политические взгляды (если таковые в принципе имелись) эти люди даже не скрывали, и менять политическую окраску от них не требовали. Достаточно, чтобы администратор администрировал свою подведомственную часть добросовестно.
На сцене событий появляется Джон Мортон
Одним из примеров йоркистов с ланкастерианской подкладкой был епископ Джон Мортон. Его связи с французским двором образовались, по всей видимости, ещё до 1470 года, когда он жил при дворе изгнанной королевы Англии, Маргарет Анжуйской, во Франции, и были укреплены в 1477 году, когда он был отправлен королём Эдвардом, в качестве посланника, к Луи Французскому.
Для этой истории Мортон чрезвычайно важен, и даже не потому, что именно с его руки был создан миф о Ричарда III, как об узурпаторе, кровавом тиране и убийце. Джон Мортон важен потому, что он, похоже, объединяет все беспорядки, связанные с чередой восстаний и заговоров 1483 года. Заговор Гастингса, попытки похищения детей короля Эдварда, восстание Бэкингема, вторжение иностранных наёмников под флагом Генри Ричмонда — он был вовлечён в каждый из них.
То есть, епископ Джон Мортон был интриганом высочайшего полёта. Высочайшего потому, что он не сложил голову на плахе, а закончил свой земной путь в почтенном 80-летнем возрасте, в качестве кардинала и архиепископа Кентерберийского, вполне преуспев в достижении своей цели. Интриганов люди заслуженно не любят. В основном потому, что для интригана отдельные люди и их репутации, сама их жизнь — не значат ничего. Думаю, у Джона Мортона тоже мало поклонников. Тем не менее, давайте попробуем разобраться, куда он метил.