Варбек был публично повешен 23 ноября на Тайберне. Уорвику отрубили голову на Тауэр Хиллс, без присутствия публики. Судя по записям тюдоровских хронистов, никто особенно не сомневался, что за странными схемами заговоров В Тауэре летом 1499 года стояли «некоторые лорды», одним из которых был, возможно, де ла Поль. Было бы логично предположить, что не остался в стороне и Кортни. Но осуждены, вместе с главными действующими лицами, были только несколько второстепенных персонажей, часть которых даже не разыскивалась и не была арестована. Их просто объявили вне закона, что означало право конфискации их имущества, как наиболее очевидный способ наказания. Интересно, что один персонаж из прошлого Варбека, Джон Тейлор-младший, получил, напротив, генеральный пардон 12 августа, когда он сам находился в убежище аббатства Бьюли. Очевидно, именно он и снабдил следствие деталями заговора уже на той стадии. Вместе с Варбеком, были повешены Джон Этвотер и его сын Филипп, арестованные в Ирландии, а также Джон Тэйлор-старший, арестованный в июле во Франции. Эмиссар короля не лгал де ла Полю, когда говорил, что врагам короля стало негде укрыться.
Стражники Эствуд, Рэй, Блюэт и Стрэнджуэйс предстали перед судом присяжных 29 ноября 1499 года. Все были приговорены к виселице, и вину признал только один — Стрэнджуэйс. Непонятно, на что рассчитывали остальные, особенно однажды уже помилованный Эствуд. Из остальных, только Вард и Финч были приговорены к смертной казни, хотя Вард успел умереть своей смертью. К заключению в Тауэре были приговорены йомены Прауд и Масборо. Священники, естественно, осуждены быть и не могли. Но самым неожиданным для меня оказалось то, что слуга Уорвика, Клеймонд, который и втянул бедолагу в заговор, оказался к моменту начала процессов в убежище, а потом и вовсе пропал с горизонтов истории. Кстати, все участники этого заговора, которые не были казнены, через 18 месяцев получили общее помилование.
Так закончилась история Перкина Варбека. О нём не сильно вспоминали впоследствии, и, похоже, никто не скорбил из-за его смерти. Кроме, возможно, леди Катерины, его вдовы, но и она впоследствии неоднократно выходила замуж, продолжая жизнь при королевском дворе, но уже не в качестве пленницы. Что касается Эдварда Уорвика, то его жалели, и все будущие несчастья династии считали расплатой за эту казнь. Был молодой человек сыном герцога Кларенса или нет, через некоторое время вообще перестало кого-то волновать, все детали историй Дублинского короля и Ламберта Симнелла при дворе Генри VII стерлись из коллективной памяти. Но то, что казненный юноша был прост умом, то есть невинен и неподсуден, не забылось. И вскоре после его казни, по Лондону стала циркулировать красивая поэма:
In a glorious garden green
Saw I sitting a comely queen
Among the flowers that freshé been.
She gathered a flower and sat between.
The lily-white rose me thought I saw,
The lily-white rose me thought I saw,
And ever she sang:
This day day dawes
This gentle day day dawes
This gentle day dawes
And I must home gone.
The gentle day dawes
This day day dawes
This gentle day dawes
And we must home gone.
In that garden be flowers of hue,
The gillyflower gent that she well knew
The fleur-de-lis she did on rue [take pity on]
And said, ‘The White Rose is most true
This garden to rule by rightwise law.’
The lily-white rose me thought I saw.
Новый век, новые заботы
Сейчас невозможно сказать, видели ли современники Генри VII то, что настолько очевидно для нас, наблюдающих за его правлением с безопасного расстояния в половину тысячелетия — то, что он не выносил кровопролития. Странная особенность для человека, изначально заявившего претензию на трон по праву силы, но династия, известная как Тюдоры, имела хорошую причину для странностей, прослеживающихся и у всех её представителей, и передавшаяся затем Стюартам, о чем справедливо напоминает Мэттью Льюис в интервью с Сарой Брисон[135].
Да, речь идет об отраве в крови деда Генри VII — «стеклянного короля» Шарля VI Французского, который, в свою очередь, получил гены «ментальной нестабильности» через материнскую линию Жанны де Бурбон. Слишком много слишком родственных браков между Бурбонами и Валуа сделали свое дело. Если говорить прямо, то Шарль VI был абсолютно безумен. Причем, в его случае, он страдал всеми формами этого безумия — и проявлениями агрессии, и паранойи, и выпадениями из реальности, и просто идиотизмом, когда он весело бегал голышом по залам дворца, мажа всё на своем пути экскрементами. Естественно, таким он не родился, всё пришло со временем, и триггером стал сильный ситуационный испуг на фоне стрессового состояния — вот буквально просто громкий звук стукнувшего об латы копья.
О чем думал Генри V, беря в жены дочь такого короля? Скорее всего, о короне Франции, которая должна была его увенчать после смерти тестя. Да и Катерина Валуа никакими странностями, насколько он мог заметить, не страдала. Девушкой она была даже на редкость разумной, набожной и заботливой. И красивой, к тому же. Причем, принимая во внимание репутацию её почтенной матушки, Изабо Баварской, и состояние её батюшки, всегда можно было надеяться, что биологическим отцом Катерины был кто-то из высших дворян королевства, манипулируя которыми Изабо пыталась выжить при дворе сумасшедшего мужа. Увы. В данном случае, отцом принцессы был именно король. О Генри VI мы наслышаны. И нет, он не только читал, постился и молился, ему вполне были свойственны поступки, говорящие и о безграничной, безумной личной храбрости, и об умении принимать жесткие, даже жестокие решения. В общем, способен он был на многое, кроме одного — править. И вряд кто станет отрицать наличие у этого короля ряда прибабахов, не говоря о впадании в состояние, когда он то ли не мог, то ли не хотел общаться с внешним миром.
Но гораздо реже кто-то задумывается над тем, что сводные братья Генри VI, Эдмунд и Джаспер, несли в себе те же гены. Которые, через Эдмунда, достались и Генри VII (и всем его потомкам). И видит Бог, история с Варбеком далась ему дорого уже в 1498 году, а уж необходимость показательной казни Варбека и Уорвика и подавно не могла не сработать как триггер, даже если казненными и не были настоящий Варбек и настоящий Уорвик. Именно в 1500-м здоровье короля начало всерьез сдавать, что заметил даже он сам. В письме матери, леди Маргарет, он жалуется на начавшиеся проблемы с глазами — судя по описаниям, один его глаз стал фокусироваться на предмете медленнее, чем второй.
Что касается Варбека, кстати, то его состояния выпадения из реальности и уверения, что он не всегда понимает и помнит, кто он, сильно указывают не в сторону приземленных, деловых и энергичных Йорков, даже если если его отец и допировался до диабета, а в сторону генетического родства с дедом Генри VII, только я не могу сообразить, как он, в таком случае, укладывается в мозаику событий, и чьим сыном он мог быть. Разве что он был именно принцем Ричардом, и странности прилетели со стороны матери, через Жакетту Люксембургскую. В конце концов, мрачные слухи, ходившие об одном из сыновей Элизабет Вудвилл от первого брака, не говорили и о его нормальности.
Так или иначе, поначалу казалось, что жертва себя оправдала. Англия показала всей Европе, что счеты с прошлым сведены окончательно, и что с её королем имеет смысл считаться, если кто-то этого ещё не понял. Впрочем, все всё поняли уже к лету 1499 года. Именно тогда, 12 июля, в Стирлинге был заключен первый полноценный мирный договор между Англией и Шотландией с 1328 года. А двумя днями раньше, 10 июля, Генри VII поставил печать на договоре о союзе Англии с Испанскими королевствами Кастилия и Арагон, который включал в себя и брак между принцем Артуром Английским и инфантой Катариной Арагонской. Уже давно было решено, что инфанта отправится в Англию сразу, как ей исполнится 12 лет, и что размер её приданого составит 200 000 крон, стоимостью в 4 шиллинга 2 пенса каждая. Правда, деве успело стукнуть 16, пока Фердинанд тянул и требовал, но теперь — свершилось! Что самое приятное, в альянсе с Фердинандом, который находился в раздрае с Францией, Генри VII, который с Францией дружил, имел серьезное преимущество, которое собирался развить, выдав дочь Маргарет за короля Шотландии, а для сына Генри присмотреть кого-то, кто сможет вернуть доверие и былую дружбу между Фландрией и Англией. Полагаю, речь шла об Элеаноре Австрийской/Кастильской, родившейся в 1498 году.
Принцу Генри, герцогу Йоркскому, исполнилось почти 9 лет, когда Генри VII встретился в мае 1500 года с герцогом Фландрии Филиппом Красивым. Речь шла об условиях, по которым торговые отношения между двумя странами могли бы быть восстановленными в полной мере. Скорее всего, тогда были сделаны предварительные намеки по поводу возможного брака Гарри с дочерью герцога. Принц Гарри, к слову, на тот момент уже начал исполнять обязанности графа-маршала Англии (а это был титул, стоящий выше лорда-адмирала!) под руководством лорда Уиллоуби. Потрясения предыдущих лет стали потихоньку забываться. Даже беспокойный Эдмунд де ла Поль, граф Саффолк, вел себя после возвращения домой прилично и ответственно. Он сопровождал короля в Кале.
Земля внезапно ушла из-под ног короля 19 июня 1500 года. Его третий сын, Эдмунд, внезапно умер. Генри VII с женой как раз вернулись в Дувр из Кале. На время их отсутствия, дети были перевезены из Лондона, где летом традиционно циркулировало много заболеваний, в более вольные условия Хатфилда. Увы, вывоз на природу не помог Эдмунду. Причины его смерти не известны, но ничего исключительного в самом факте не было — королевская пара уже потеряла своего второго ребенка, Элизабет, когда той было 3 года. К сожалению, именно в те годы медицина в Англии (и не только) переживала не лучшие времена, безнадёжно заблудившись в сторону алхимии, и основательно растеряв знания о гигиене, лечении бытовых травм и о карантинах, которыми владели в XIV веке в любой монастырской больнице.