Доктору Зигмунду Рашеру, бывшему штабному хирургу Люфтваффе и офицеру СС, в мае 1941 года не составило труда получить у Гиммлера, пославшего ему цветы по случаю рождения у него второго сына, разрешение на доставку к нему нескольких заключенных для экспериментов с низким давлением и высотой, которые, как он предупредил рейхсфюрера, могут закончиться смертью. «Могу сообщить, что вам, конечно, с удовольствием предоставят заключенных для важных экспериментов», — писал Рудольф Брандт, секретарь Гиммлера. Были и другие причины интереса Гиммлера к доктору. Любовница Рашера, которая была на 15 лет старше своего возлюбленного, утверждала, что родила троих детей после 48 лет; она также была близкой подругой Марги Гиммлер. По правде сказать, в ее родословной были определенные расовые погрешности, мешавшие ей выйти замуж. Но Гиммлер вмешался и расчистил ей дорогу, а затем охотно стал крестным замечательного отпрыска Рашера.
Эксперименты Рашера, номинально проводимые в интересах Люфтваффе, предпринимались в основном в 1942 году в Дахау, и Рашер посылал отчеты об их течении Гиммлеру. Реакция людей, помещенных в камеры с низким давлением, в Дахау была заснята на пленку. Этим опытам было подвергнуто 200 человек, и более 70 в результате погибли. Сохранились отчеты и фотографии, которые были использованы в качестве доказательства во время различных процессов в Нюрнберге. О личном интересе Гиммлера к опытам свидетельствует печально известное письмо к Рашеру, датированное 13 апреля 1942 года:
«Последние открытия, сделанные в ходе ваших экспериментов, особенно заинтересовали меня… Эксперименты следует повторить на других людях, приговоренных к смерти…. Учитывая продолжительную деятельность сердца, следует особенно развивать эксперименты в направлении определения того, можно ли оживить человека. Если такой эксперимент увенчается успехом, приговоренный к смерти узник конечно будет прощен и пожизненно отправлен в концентрационный лагерь».
Энтузиазм Гиммлера и Рашера оказался восторгом дилетантов. Более опытные врачи, чем Рашер, включая личного медицинского советника Гиммлера профессора Гебхардта, считали эксперименты бесполезными; Гебхардт полагал, что доклады «совершенно ненаучны». В марте 1942 года из Дахау наконец увезли камеру низкого давления, несмотря на усиленные возражения Рашера. Во время «Процесса врачей» в Нюрнберге врача, которого обвинили в помощи Рашеру, но не признали виновным, спросили, не мучили ли его сомнения по поводу этих экспериментов. Он ответил: «Я не испытывал сомнений на законном основании. Я ведь знал, что Гиммлер официально разрешил проведение этих экспериментов… В этом отношении я не испытывал колебаний. По-другому было с тем, что называют медицинской этикой. Для всех нас это был совершенно новый опыт — присутствовать при эксперименте на… Я должен был привыкнуть к этой мысли». Он успокаивал себя тем, что подобные эксперименты проводились за рубежом, и этого хватало. Рашер же писал Гиммлеру: «Ваш активный интерес к этим экспериментам имеет громадное влияние на работоспособность и инициативу».
В августе Рашер под руководством медицинского специалиста начал новую серию опытов; они включали воздействие заморозки на человеческое тело и считались полезными, так как немецким пилотам часто приходилось приземляться в море. Предполагалось, что эксперименты определят, как можно оживить человека, подвергшегося крайней степени охлаждения. На Процессе врачей один из обвиняемых, также не признанный виновным, давал показания о разговоре, состоявшемся у него с Гиммлером.
«Защитник: Гиммлер говорил что-либо об экспериментах с переохлаждением во время встречи?
Подсудимый: Да. Он начал говорить об огромной важности этих экспериментов для армии, воздушных сил и флота. Он долго говорил о подобных испытаниях и о том, как их следует проводить… Он добавил, что деревенские жители часто знают замечательные средства, которые доказали свою пользу, такие как чаи из лекарственных растений… Такими популярными средствами ни за что не стоило пренебрегать. Он сказал, что так же хорошо представляет себе, как жена рыбака может положить своего спасенного, полумертвого от холода мужа к себе в постель и согреть его своим теплом… Он говорил Рашеру, что он обязательно должен проводить эксперименты также в этом направлении…
Защитник: Гиммлер добавлял что-нибудь еще во время этих бесед?
Подсудимый: Он говорил, что не возбраняется потребовать для экспериментов узников концентрационных лагерей, которых нельзя послать на активные работы из-за преступлений, которые они совершили… так они могут реабилитировать себя…
Защитник: Каково было ваше впечатление от этих замечаний?
Подсудимый: В свете угрожающего критического положения в те дни на них невозможно было реагировать полностью отрицательно»[63].
Отчеты Рашера стали поступать в октябре 1942 года, а проведенную месяцем позже медицинскую конференцию по данному вопросу посетили около сотни офицеров медицинской службы Люфтваффе. После конференции руководящий специалист отказался принимать дальнейшее участие в экспериментах, при которых умерло около 15 человек из 50. Рашер продолжил опыты самостоятельно, и смертность выросла: умерло около 80–90 человек. Людей, одетых в костюмы пилотов или в полосатую лагерную одежду, на период до полутора часов погружали в воду, температура которой была всего на несколько градусов выше температуры замерзания. Гиммлер, снова лично заинтересованный в эксперименте, писал Рашеру 24 октября: «Меня крайне интересуют эксперименты с теплом человеческого тела», — хотя Рашер в своем отчете, написанном в Дахау 15 августа, предлагал обойтись без этих опытов, так как реакция замерших людей была очень медленной. Гиммлер также демонстрировал свое возмущение теми, кто критиковал Рашера за использование людей в опытах. «Я считаю повинными в государственной измене, — писал он, — тех, кто даже сегодня отвергает эксперименты на людях и допускает вместо этого смерть отважных немецких солдат… Я без колебаний предъявлю обвинение этим людям».
Из женского концлагеря в Равенсбрюке были посланы четыре проститутки, чтобы обеспечивать животное тепло, в которое верил Гиммлер, но одна из них, к несчастью, оказалась немкой. Рашер пытался ее отговорить, но она сказала, что добровольно согласна исполнять обязанности проститутки в течение полугода, чтобы впоследствии освободиться из лагеря. «Мои расовые чувства ранит то, — писал Рашер Гиммлеру 5 ноября, — что представителям низшей расы из концентрационного лагеря приходится предлагать в качестве проститутки девушку с истинно нордической внешностью». Дальнейшие испытания проходили уже без нее, и Гиммлер 13 ноября лично приехал в Дахау посмотреть на результаты. В тот же месяц он послал письмо старшему офицеру Люфтваффе с просьбой освободить Рашера от службы в воздушных силах, чтобы он мог работать исключительно под руководством СС. «Эти исследования, — писал он, — … могут быть выполнены нами особенно эффективно, поскольку я взял на себя ответственность за обеспечение опытов лагерными антисоциальными элементами, заслуживающими лишь смерти. А теперь, — продолжал жаловаться он, — начинают протестовать христианские медицинские круги, и эксперименты лучше продолжить только в СС, с «нехристианским врачом», действующим как связующее звено между Люфтваффе и СС. Он указал доктора Гользленера как основного нарушителя порядка.
Рашера наконец освободили от обязанностей в Люфтваффе, чтобы он мог продолжать свою секретную практику. Он продолжил свои эксперименты в Дахау и 12 февраля 1943 года послал Гиммлеру отчет, в котором говорилось о том, как перспектива и осуществление сексуальных контактов между замерзшими мужчинами и проститутками существенно ускоряют возврат тепла. Он даже попросил у Гиммлера нового одолжения: перевести его в Аушвиц: «…сам лагерь настолько обширен, что работа будет привлекать меньше внимания. Потому что подопытные так стонут, когда замерзают!» Гиммлер руководил в Аушвице другими опытами, и Рашер остался в Дахау до того момента, когда в 1944 году его вместе с женой арестовали за похищение детей: трое детей, чье рождение произвело такое впечатление на их крестного отца Гиммлера, все были незаконно присвоены Рашерами. Согласно показаниям на Нюрнбергском суде, Гиммлер предотвратил расследование по делу Рашера; его держали под арестом и расстреляли в Дахау до приезда американцев. По свидетельству Гебхардта, жена Рашера была повешена в то же время «по предложению Гиммлера».
Хотя Рашер оказался преступником-садистом, который получал наслаждение от причиненных людям страданий под предлогом проведения научных исследований, он был единственным человеком, удовлетворявшим навязчивую идею Гиммлера о медицинских опытах. В течение 1942–1944 гг. работа продолжалась во многих лагерях. В дополнение к опытам с ипритом и фосгеном, начавшимся в 1939 году, профессор Геб-хардт, личный врач Гиммлера и консультирующий хирург Ваффен СС, возглавил опыты с применением сульфонамидов над женщинами в Равенсбрюке, который находился всего в восьми милях от его ортопедической клиники в Гогенлихене. Гиммлер начал проводить эти испытания в ответ на использование союзнической армией сульфонамидов и пенициллина. В мае 1942 года Гиммлер провел конференцию, на которой присутствовали Гебхардт и начальник медицинской службы СС. На решение, принятое Гиммлером и Гитлером, в экспериментальных целях инфицировать и добиться гангренозных ран у приговоренных к смерти польских женщин из Равенсбрюка — несомненно повлияла смерть Гейдриха в Праге от гангрены. Этой работой руководили шеф медицинской службы СС и Гебхардт; на «подопытных девушках», как их называли, были проверены различные сульфонамидные препараты. Доктор Фриц Фишер — помощник Гебхардта в Гогенлихене и один из старших врачей, работавших над экспериментами, причинявший жертвам самую страшную боль, сказал на процессе врачей: