11. Лорд Латимер скончался 2 марта.
Семейство Парр из Уэстморленда, известное с давних пор, состояло в отдаленном родстве с Плантагенетами и Тюдорами. Екатерина родилась в замке Кендал в 1511 или 1512 году, но выросла в Лондоне. Ко времени начала связи с королем она уже похоронила двоих мужей. Первым был престарелый Эдвард де Бург, лорд Боро, за которого Екатерина вышла в 1526 году. Он умер в 1528-м, и примерно в 1530-м она вступила в брак с лордом Латимером. Детей у Екатерины не было.
Екатерина была «невысока ростом»12 и, не отличаясь особой красотой, имела «жизнерадостную и приятную наружность»13. Она держалась с достоинством, обладала «грацией, веселым лицом, и… ее хвалили за добродетель»14. Поясной портрет Екатерины Парр сейчас хранится в Национальной портретной галерее. На нем изображена миловидная женщина с рыжими волосами15 и светло-карими глазами, в дорогом красном платье со стоячим воротником и изящной шляпке с перьями. Добрая, участливая, великодушная и чуткая, Екатерина иногда проявляла порывистость. В своем завещании король хвалил ее за преданность, послушание, благочестие и мудрость. Но за целомудрием и добронравием скрывалась страстная натура.
Недавно в научных кругах состоялась дискуссия относительно того, насколько велики были интеллектуальные способности Екатерины. Несомненно, она была достаточно умна и начитанна, но отличалась скорее набожностью, чем широкими познаниями. Екатерина получила хорошее по тем временам образование, усвоила Новое учение и написала по меньшей мере два религиозных сочинения, довольно содержательных. Хорошо владея искусством беседы, Екатерина бегло говорила на французском и итальянском, немного читала на латыни и понимала греческий, причем французскому ее научила в детстве мать, а остальные языки она освоила позднее. Екатерина выработала почерк в новом итальянском стиле и снискала огромное уважение за свою ученость, однако при этом хорошо сознавала свои недостатки и постоянно искала способы исправить их.
Вполне возможно, что именно благодаря интересу короля к леди Латимер ее брат Уильям, лорд Парр, в марте стал членом Тайного совета, а в следующем – кавалером ордена Подвязки. Кроме того, король назначил его смотрителем Шотландских марок. Однако примерно в то же время жена Парра, Элизабет Буршье покинула его, и он обнаружил, что отцом его детей был другой мужчина. В гневе сэр Уильям попросил казнить ее: именно так, согласно закону, карались неверные жены пэров. Благодаря заступничеству Екатерины леди Парр избежала смерти. Семнадцатого апреля парламент дал мужу леди Парр развод и объявил ее детей бастардами, недостойными наследовать владения в Эссексе, которые достались лорду Парру.
Хотя лорд Латимер был консерватором, его супруга придерживалась радикальных, если не протестантских религиозных воззрений, и ей приходилось соблюдать осторожность. Реформаты Майлс Кавердейл и Хью Латимер навещали ее дом в Лондоне, рядом с бывшим картезианским монастырем, но то же самое делала стойкая католичка леди Мария, которая, вероятно, знала Екатерину Парр с детства и дружила с ней.
В то время было опасно разделять взгляды лютеран. Консерваторы во главе с Гардинером, которого рьяно поддерживал Ризли, выискивали и безжалостно преследовали обретавшихся при дворе короля еретиков и изменников, чтобы опорочить своих противников и вновь занять главенствующее положение. В марте 1543 года они «обнаружили гнездо еретиков»16 среди музыкантов виндзорской церкви Святого Георгия. Одаренный органист, композитор и хормейстер Джон Марбек, тайный кальвинист, был приговорен к сожжению на костре, после того как в его доме нашли еретические сочинения, однако король, высоко ценивший исполнительское мастерство Марбека, простил его17. Трем другим членам Королевской капеллы повезло меньше18.
В апреле Гардинер нанес удар по архиепископу Кранмеру, на место которого метил, и того обвинили в ереси, но король вмешался опять. Он прибыл на барке во дворец Ламбет и отправил Кранмеру записку с приглашением прокатиться вместе по Темзе. Когда архиепископ появился, Генрих весело сказал: «Ах, мой капеллан, у меня для вас есть новость. Я знаю, кто главный еретик в Кенте». И намекнул на то, что, как ему известно, Кранмер женат. Архиепископ страшно испугался, но король, очень любивший своего примаса, хотя, вероятно, и подозревал в симпатиях к протестантизму, ясно дал понять, что защитит его от врагов, и поручил Кранмеру возглавить разбирательство по делу о его предполагаемой ереси. Консерваторы добились от короля разрешения на арест Кранмера, но после этого Генрих вызвал Кранмера к себе и в знак своей милости подарил ему перстень, велев показать его членам Совета, когда те придут за ним. На следующий день Кранмер привел в замешательство своих врагов. Король оказал ему поддержку, сделав строгое внушение относительно пагубности борьбы между партиями и приказав враждующим сторонам примириться19.
Король также преподал урок сэру Томасу Сеймуру, обвинившему Кранмера в том, что тот не содержит двор и не принимает гостей, как подобает его сану, и настаивавшему, чтобы огромные доходы архиепископа от ренты были переданы короне и заменены жалованьем. После того как скандал с ересью утих, Генрих – вероятно, предупредивший Кранмера о своих замыслах – однажды приказал Сеймуру явиться во дворец Ламбет посреди дня. Изумленного Сеймура ожидала обильная трапеза. Когда он вернулся в Уайтхолл, король спросил его: «Милорд отобедал до вашего прихода? Чем он вас порадовал?» Пристыженный Сеймур был вынужден признать: «Я оскорбил ваше высочество, сказав неправду». Генрих, у которого имелись свои причины, чтобы немного сбить с Сеймура спесь, сделал ему выговор и предупредил: «Никаких перемен не будет, пока я жив»20. В том же году король позволил вернуться в Англию проживавшей в Германии госпоже Кранмер. В 1544 и 1545 годах он снова спасал Кранмера, останавливая тех, кто добивался его падения.
Не сумев изловить крупную рыбу, консерваторы ударили по Личным покоям: доктор Джон Лондон, ставленник Гардинера, составил проекты обвинений против одиннадцати их членов, в том числе главного устроителя пиров; дипломата и ученого Филипа Хоби; брадобрея короля мастера Пени; и наконец, королевского повара. Однако Генрих не поверил обвинениям, и вся эта история ему не понравилась: он приказал арестовать Лондона и даровал прощение попавшим под подозрение. Лондона признали виновным в лжесвидетельстве, что стало поучительным примером для других, и отправили в тюрьму Флит, где он скончался в следующем году21.
Поражение не смутило Гардинера и членов его партии, по-прежнему намеревавшихся избавить двор от реформатов и тайных еретиков, чтобы в случае смерти короля взять бразды правления в свои руки. Пока же сторонники реформ преобладали при дворе, и среди них было несколько «новых людей», успешно делавших карьеру. В апреле 1543 года умный и опытный Уильям Пэджет сменил сэра Ральфа Сэдлера в должности главного королевского секретаря. Пэджет, союзник Хертфорда, благоразумно державший свои религиозные взгляды при себе, «одной ногой ступал на каждое торжество»22. Он обладал большим влиянием на короля; коллеги по Совету часто поручали ему передавать Генриху сообщения и просьбы23. Таким образом, Пэджет имел возможность оказывать покровительство многим людям и иногда прибегал к легкому шантажу, благодаря чему разбогател и построил себе прекрасный особняк в Уэст-Дрейтоне (Мидлсекс)24. Через Пэджета проходила бóльшая часть документов и информации, предназначенных для короля и исходивших от него, но свидетельств о том, что он намеренно искажал их, почти нет: Пэджет либо был честен, либо хорошо заметал следы.
В 1543 году Уильям Петре был назначен государственным секретарем и произведен в рыцари. Широко образованный законник и член совета колледжа Всех Душ в Оксфорде, он оставался в должности до 1566 года и, таким образом, послужил четырем монархам из династии Тюдоров. Петре построил великолепный особняк в Ингейтстоуне (Эссекс), который сохранился доныне. В том же 1543 году Уильям Поулет, лорд Сент-Джон, получил должность камергера двора.
Энтони Денни оказывал все более сильное влияние на короля. Один из виднейших членов кружка гуманистов, он был «покровителем хорошего знания»25 и содействовал ученым, таким как сэр Томас Элиот, Джон Чик и Роджер Эшем; последний в ответ наполнил «музыкальный двор» «звучными гимнами, воспевающими его всемирную известность»26. Денни, посвященный в рыцари в 1544 году, не только руководил аппаратом Личных покоев, но также исполнял роль личного советника короля. Этот человек обладал огромным обаянием, а его усердие и преданность делу снискали ему любовь стареющего короля, для которого Денни служил буфером между ним и беспокойным миром. Он выслушивал приходивших к королю просителей и даже письменно излагал их обращения, «что, учитывая его службу при короле и другие дела, было для него чрезмерным»27. Денни действовал не вполне бескорыстно, так как благодаря всему этому обзавелся обширной сетью клиентов. Будучи очень занятым человеком, он охотно перепоручал часть наименее приятных обязанностей своему неразборчивому в средствах свойственнику сэру Джону Гейтсу, который также был членом Личных покоев. Радикальные, притом вполне искренние религиозные убеждения Денни – он смело высказывался против преследования протестантов – и его близость к королю вызывали жгучее недовольство консерваторов, но, несмотря на все свои усилия, они были не в силах выжить ближайшего советника Генриха.
Сэр Фрэнсис Брайан некогда был сторонником консерваторов, но теперь, благодаря дружбе с Уильямом Парром, которому он посвятил свой перевод книги Антонио де Гевары «Порицание жизни придворного», перешел на сторону реформатов. Брайану было около пятидесяти, но он не утратил юношеской энергии, и пылкий поэт Суррей искал его дружбы, невзирая на противостояние между их партиями.