Католики и реформаты могли сколько угодно враждовать и бороться за власть, но верховным авторитетом в религиозных делах был король, ставший «весьма суровым и непреклонным»28. В основном он исповедовал ортодоксальные убеждения, однако сохранил гуманистические идеалы юности и уважение к Новому учению, В последние годы жизни он охотно окружал себя людьми, которые разделяли его интересы. Вероятно, при этом Генрих не вполне отдавал себе отчет в том, что большинство из них придерживались крайне радикальных, а то и еретических религиозных взглядов.
В 1543 году была опубликована так называемая Королевская книга, написанная под руководством Генриха и отчасти им самим29; ее настоящее название – «Учения и наставления, необходимые для всякого христианина». В ней излагались наиболее ортодоксальные и реакционные положения вероучения, принятого Церковью Генриха. Однако повернуть время вспять было уже невозможно. Наличие Библии на английском языке побуждало подданных короля мыслить самостоятельно, и многие отходили от беспрекословного послушания, установленного для правоверных католиков, которые, как хотелось думать Генриху, составляли большинство населения страны. Некоторые реформаты даже отзывались с пренебрежением о Королевской книге, проникнутой патерналистским догматизмом и традиционной моралью, говоря, что она не стоит «выпущенных газов»30.
Пэджет убедил Генриха в том, что одиннадцать из двенадцати его подданных ведут себя ортодоксально в религиозных вопросах, но Гардинеру этого было мало: он предлагал королю запретить самостоятельное чтение Библии. Генрих тоже считал это опасным, и в 1543 году парламент издал Акт об утверждении истинной религии, осудив «хитрые, лживые и неверные» переводы Библии, включая текст Тиндейла, и предоставив право читать Писание только представителям высших и средних классов31.
Король был не единственным, кто ухаживал за Екатериной Парр. Сэр Томас Сеймур тоже оказывал знаки внимания богатой вдове. Много лет спустя она призналась ему: «Так же как Бог есть Бог, верно то, что разум мой, когда я была свободна, целиком склонялся к тому, чтобы выйти за вас, а не за любого другого известного мне мужчину». Однако Екатерина «подпала под власть высшей силы»: в мае король, который не терпел соперников, отправил Сеймура с посольством в Брюссель, а затем поставил под начало сэра Джона Уоллопа, командовавшего английскими войсками в Нидерландах.
Екатерина покорилась судьбе. К середине июня она и ее сестра Анна, жена Уильяма Геберта, эсквайра тела короля, стали частыми гостьями при дворе, и мало кто сомневался в том, что вскоре король сделает ее своей шестой супругой.
59«Большие надежды его величества короля»
Двенадцатого июля 1543 года епископ Гардинер обвенчал Генриха VIII и Екатерину Парр в праздничной молельне королевы в Хэмптон-корте; «никто не возражал, и все рукоплескали»1. В числе двенадцати гостей были две дочери короля, лорды Хертфорд и Расселл, а также Уильям Герберт, который вскоре стал сэром Уильямом, и Анна Герберт. Шлейф невесты несла леди Маргарет Дуглас, которая снова обрела милость короля2. Новую королеву не короновали – вероятно, по причине оскудения казны. Девиз, выбранный Екатериной, – «Быть полезной во всем, что я делаю» – весьма подходил ей.
Екатерина, как и все другие жены Генриха, составила свой двор из родственников и людей, близких ей по взглядам. Камергером сперва был сэр Энтони Коуп, ученый-гуманист, но уже в декабре 1543 года его сменил лорд Парр из Хортона, дядя королевы. Сэр Томас Тируит, пасынок Екатерины по браку, стал распорядителем. Сестра королевы Анна Герберт заняла должность главной придворной дамы. В числе других дам были: Кэтрин Уиллоуби, герцогиня Саффолк; графини Хертфорд и Сассекс; Хонор Гренвилл, леди Лайл; Джоан Чемпернаун, жена сэра Энтони Денни; кузина королевы леди Мод Лейн и ее падчерица леди Элизабет Тируит. Другая приемная дочь Екатерины, Маргарет Невилл, была фрейлиной, так же как Анна Бассет3. В 1546 году леди Джейн Грей, дочь лорда Дорсета от Франсес Брэндон, хорошо образованная племянница короля, поступила на службу к королеве в качестве фрейлины. Элизабет Биллингхэм, давняя подруга Екатерины, стала главной наставницей девушек. Своим подателем милостыни королева назначила епископа Винчестера Джорджа Дея. В число ее священников вошли такие известные религиозные радикалы, как Майлс Кавердейл и Джон Паркхерст, позже епископ Норвича. Членом двора королевы был и юный Николас Трокмортон, ставший впоследствии одним из самых видных вельмож при дворе Елизаветы; его брат Клемент служил у Екатерины виночерпием.
Новая королева была «тише, чем любая другая из юных жен короля, и так как она лучше знала мир, то всегда ладила с королем и не имела капризов»4. Как утверждают многие авторы, Екатерина стала едва ли не нянькой для супруга, постепенно терявшего дееспособность, однако свидетельства показывают, что, если не считать периодов, когда короля беспокоили боли в ноге, Генрих и Екатерина отличались большой подвижностью и постоянно куда-нибудь ездили. Генрих отказывался уступать болезни, которая временами грозила перебороть его, и сдался лишь за несколько месяцев до смерти. Нет сведений о том, что королева находила его грубым или вспыльчивым. В целом, как представляется, у них были вполне гармоничные отношения: в письме к брату королева признавалась, что третий брак стал «величайшей радостью и утешением, какие только могли выпасть» на ее долю. Даже Ризли вынужденно признавал, что Екатерина, «по моему разумению, женщина довольно мудрая и кроткая, весьма подходящая для его высочества; и я уверен, что у его величества никогда не было супруги более милой его сердцу, чем она»5.
С самого начала Екатерина оказывала благотворное влияние на двор. После Екатерины Арагонской и Анны Болейн не было королевы, которая с бóльшим энтузиазмом поддерживала бы гуманистическую науку. Екатерина привлекала ко двору ученых мужей и тратила много личных средств на оплату обучения бедных студентов. Один из домашних священников королевы, Фрэнсис Голдсмит, обязанный своим выдвижением ее щедрости, говорил, что «ее редкостная доброта превращала каждый день в воскресный, а это вещь, доселе неслыханная, особенно в королевском дворце»6.
Екатерина внешне была привержена религиозной ортодоксии. Судя по ее сочинениям, благочестие Екатерины имело больше общего с учением Эразма, чем Лютера. В замке Садели хранится молитвенник королевы, датируемый 1534 годом. У нее имелись прекрасные рукописи Посланий апостолов на латыни и на английском, а также французский перевод Нового Завета; обе проиллюстрировал Уильям Харпер, клерк ее молельни.
Однако втайне королева, видимо, разделяла радикальные воззрения Кранмера, как и большинство ее приближенных. Кроме придворных дам, в их число входили леди Элизабет Хоби, леди Джейн Лайл и леди Маргарет Баттс, которые придерживались лютеранских взглядов, хотя это было сопряжено с немалой опасностью. Герцогиня Саффолк, которая с восторгом приняла новую веру и осмеливалась открыто критиковать католических епископов, в шутку назвала своего спаниеля Гардинером и охотно окликала его, призывая к ноге7.
Покои Екатерины стали прибежищем радикалов. Там звучали проповеди реформатов вроде Николаса Ридли, Хью Латимера и Николаса Шекстона, там читали Писание, после чего нередко разгорались жаркие дискуссии. Много времени посвящалось самосовершенствованию и благочестивым занятиям. Николас Юдалл, побывавший при дворе, был впечатлен тем, что королева и ее дамы заняты «добродетельными делами, чтением и письмом, а также самым серьезным учением, стараясь расширить свои познания. Теперь в Англии нередко видишь юных дев из благородных семейств не с картами или другими орудиями пустых забав, а со сборниками псалмов и пастырских наставлений или другими религиозными сочинениями»8. Все это чрезвычайно благоприятствовало делу реформ, но было связано с риском, так как вызывало недовольство и подозрения у консерваторов.
Екатерина наверняка обсуждала с Генрихом религиозные вопросы9, однако Джон Фокс, протестант Елизаветинской эпохи, вероятно, преувеличивал, утверждая, что она беспрестанно побуждала короля «к ревностному труду ради реформы Церкви». Генрих любил беседовать с супругой на религиозные темы, но не давал ей приобретать серьезное политическое влияние, и она не вовлекалась сколь-нибудь активно в борьбу партий. Ее родственники, вполне довольные полученными преференциями, не стремились управлять королем. Тем не менее, поскольку приближенные королевы по большей части держались реформатских воззрений, ее саму тоже относили к партии реформатов, что усиливало враждебность консерваторов к ней.
В 1543 году началось создание апартаментов для Екатерины Парр в юго-восточном углу Нижнего двора Хэмптон-корта. Корабельный плотник из Ламбета построил для нее новую барку. Жизнь Екатерины не вращалась исключительно вокруг ученых занятий и религии, она получала удовольствие и от простых радостей – к примеру, нарядов, особенно сшитых по итальянской и французской моде. Шелка для нее доставляли в основном из Антверпена; известны жалобы на то, что королева не оплачивала свои покупки вовремя. И все же она была менее расточительна, чем предыдущие жены короля: многие украшенные драгоценными камнями платья, сшитые для Екатерины Говард и хранившиеся в замке Байнардс, подгоняли по ее фигуре. Однако королева питала слабость к туфлям; был год, когда она приобрела 47 пар. У нее имелись, в частности, парадные бархатные туфли с золотым кантом за 14 шиллингов (210 фунтов стерлингов), 6 пар туфель на подошве из пробкового дерева и «туфель с берцами», которые стоили по 5 шиллингов (75 фунтов стерлингов) за пару и изнашивались очень быстро10.
Екатерина обожала цветы: счета из покоев королевы содержат сведения о ежедневных выплатах за цветочные украшения для ее апартаментов, а также за «ароматы для комнаты»; больше всего она любила запахи можжевельника и цибета