Хранители личных покоев были обязаны содержать королевские апартаменты свободными «от любой грязи», не могли перепоручать свои обязанности «людям подлого состояния»74 и должны были подниматься в шесть утра, чтобы убрать комнаты короля к восьми, когда он встанет. Пажам, спавшим в сторожевой палате, полагалось вставать в семь и помогать наводить последний лоск75.
Большая уборка производилась только тогда, когда дома пустовали. Стоило двору покинуть какой-нибудь из них, как оставшиеся в нем слуги, под наблюдением смотрителя и Управления работ, начинали мести комнаты, выносить запачканную тростниковую подстилку и «вытирать пыль во всех помещениях»76. С деревянных стенных панелей и даже с потолков также сметали пыль, после чего их мыли77. В 1540-х годах три работника постоянно поддерживали чистоту в огромном дворце Уайтхолл во время отсутствия Генриха78.
Очевидно, некоторые придворные непочтительно относились к домам короля и его собственности, так как Управление работ то и дело занималось ремонтом или заменой окон, очагов, крыш, полов и замков, а также их перекрашиванием.
Гигиена на королевских кухнях была предметом многочисленных распоряжений. После того как кардинал Уолси обнаружил, что кухонные работники исполняют свои обязанности «голыми или в такой грязной одежде, как сейчас», ответственному за кухни выделили деньги на покупку «достойной и полноценной одежды» для его подчиненных «во избежание разврата и устранения из королевского дома любой нечистоты, которая грозит заразой, а также весьма вредна и неприятна»79. В это же время строго запретили справлять малую нужду в кухонный очаг80. Утром и после обеда кухонные работники должны были «подметать и убирать дворы, наружные галереи и другие места, чтобы там не оставалось никакой грязи и нечистоты»; за этим следил «сержант зала»81. Использованную для мытья посуды воду полагалось сливать в водоотводы, которые соединялись напрямую со сточными канавами. Сбрасывать мусор в ров запрещалось, равно как и скармливать объедки собакам, дабы не поощрять их. Остатки пищи впоследствии отдавали нищим82. Кухни и места приема пищи притягивали кошек, собак и крыс, которые неизменно приходили вновь, несмотря на все попытки разогнать их с помощью кнутов и колокольчиков.
Нарушитель правил в первый раз получал словесное предупреждение, во второй – лишался привилегий или доходов сверх жалованья, а в третий терял место жительства при дворе, право на получение придворного содержания, а порой и работу83.
Обстановка на кухнях не способствовала поддержанию чистоты. Из-за большого скопления людей и невыносимого жара от огромных печей и очагов потные работники крутили вертела, «примешивая свой жир к тому, что капал с мяса»84.
Чистота зависела от доступности воды, которая в тюдоровских дворцах обеспечивалась не всегда. В Средние века строители монастырей первыми догадались подводить проточную воду к зданиям. В королевский дворец вода впервые пришла по трубам в 1234 году, когда в Вестминстере соорудили водопровод. В конце XIV века во дворце Шин (Ричмонд) у Ричарда II имелась купальня с проточной водой, но это было редкостью, и даже при Генрихе VIII некоторые королевские дворцы, включая Эшридж и Рочестер85, располагали только колодцами.
Важнейшие дворцы приходилось переоборудовать, чтобы они могли вместить большой двор и соответствовали запросам короля, желавшего проводить в них достаточно много времени. Кардинал Уолси, а позже – Генрих VIII создали в Хэмптон-корте настолько эффективную систему водоснабжения и канализации, что ею пользовались вплоть до 1871 года86. То было замечательное произведение инженерного искусства: вода поступала по трубам, проложенным по дну Темзы, из естественного источника в Кумб-Хилле, на расстоянии трех миль от дворца. В этой деревушке до сих пор можно видеть остатки трех резервуаров тюдоровской эпохи. Краны имелись даже в помещениях многих дворцовых служб и в комнатах придворных, а в апартаментах королевской четы вода подавалась прямо в ванные. Избытки воды использовали для питания фонтанов, наполнения рвов и рыбных прудов. Эффективные водопроводы были также установлены – при Генрихе VIII или ранее – в Элтеме, Вудстоке, Больё, Гринвиче, Уайтхолле, Сент-Джеймсе, Нонсаче, Хэтфилде, Энфилде и Отфорде87. Некоторые системы работали не вполне исправно, их постоянно ремонтировали или обновляли.
В 1533 году король нанял человека, которому поручили прочищать все раковины и стоки в королевских дворцах. Были работники, следившие за состоянием рвов, куда обычно поступала свежая вода; в них даже водилась рыба, которую вылавливали и подавали к придворному столу88.
В королевских счетах часто встречаются записи о покупке ароматических веществ и душистых трав для освежения воздуха89: личная гигиена, по всей видимости, тоже оставляла желать лучшего. Дезодорантов не существовало, а духи могли позволить себе только богачи. Парфюмерию привозили в основном из Италии, чаще всего в виде шариков из серой амбры, мускуса и цибета – помандеров. Их носили на поясе, в сферических футлярах из филигранного золота, имевших то же наименование; дамы подносили помандеры к носу, отгоняя дурные запахи.
Мыло стоило изрядных денег, хотя его изготовляли в Лондоне и Бристоле – из древесной золы, топленого сала или оливкового масла. Во многих крупных домохозяйствах делали свое мыло. Самое лучшее и дорогое везли из Венеции и Испании. Богатые люди также пользовались ароматическими маслами и солями, когда принимали ванны. Однако бóльшую часть красивой одежды шили из тканей, не подлежавших стирке; надетая несколько раз, особенно в жаркую погоду, она, вероятно, приобретала неприятный запах. Нижнее белье, однако, стирали регулярно, так же как церковные покровы, завесы и облачения, столовое белье и полотенца. Отвечали за это Прачечные – подразделение службы Гардероба, в котором числились йомен прачечной и пятеро его помощников90. Белые ткани кипятили и вешали у жаровен для просушки. До наших дней уцелела прачечная дворца Элтем с гигантским очагом.
Наличие водоснабжения свидетельствует о том, что люди мылись, но как часто и насколько тщательно, мы не знаем. Многие авторитеты рекомендовали усердное мытье, но прием ванны был делом непростым: деревянные бадьи, служившие для этой цели, нужно было выстелить простынями, наполнить водой, а потом опорожнить.
Серьезной помехой в повседневной жизни были блохи, постельные клопы и вши. Для отпугивания блох под кровать на ночь клали связку ветвей тутовника. Генрих VIII всегда носил на теле кусочки меха, чтобы на них собирались донимавшие его насекомые91.
Для ухода за зубами пользовались зубочистками, которые после употребления протирали полотняными салфетками. Тем, у кого плохо пахло изо рта, советовали спать с открытым ртом и носить ночной колпак с отверстием, «через которое будут выходить испарения»92.
Отхожие места требовали особого внимания и эффективного обслуживания, учитывая то, сколько людей жило при дворе. Уборные устраивались рядом со всеми основными помещениями и в больших квартирах придворных. Они всегда хорошо проветривались, в некоторых даже существовал смыв – вода поступала из цистерн93. Однако при регулярном использовании уборные неизбежно начинали издавать зловоние; именно в это время дом покидали для уборки. В гардеробах уборных ставили деревянные сиденья, под которыми обычно находились каменные выгребные ямы – их приходилось чистить довольно часто. Несчастного, в чьи обязанности это входило, называли «gong fermour» или «gongfarmer», то есть «хозяин уборных»94.
В 1530-х годах в правом крыле Хэмптон-корта, если смотреть от ворот, соорудили Главный дом облегчения – двухэтажный общественный туалет с четырнадцатью «посадочными местами». Нечистоты спускались в главную канализационную трубу дворца, минуя ров, над которым стояло здание, и смывались речной водой во время прилива95. Такие уборные были устроены во всех главных резиденциях короля и в некоторых второстепенных.
Врач Эндрю Бурд настоял на упразднении ночных горшков, так как они распространяют зловоние96, но во дворах все-таки имелись каменные или свинцовые писсуары для удобства тех, кто в противном случае облегчался бы напротив стены97. Красные кресты на стенах служили предостережением против подобных действий: расчет был на то, что люди не осмелятся осквернить священный символ98.
Уже через восемь месяцев после кончины Генриха пришлось издать распоряжение, запрещающее любому человеку «мочиться или бросать неприятные вещи в пределах двора»99: видно, что стандарты чистоты быстро снижались и старому королю удалось лишь частично принудить придворных к соблюдению гигиенических правил.
7«Почет и благополучие всего двора»
Со времен Эдуарда IV королевский двор был разделен на две отдельные части: Покои, или «domus regis magnificencie» – «Дом королевского величия», включавший жилые комнаты короля «над лестницей», и Придворное хозяйство (отличавшееся от двора в целом), ранее известное как «Зал» и носившее также название «domus providencie», то есть «Дом предусмотрительности»; к нему относились «расположенные под лестницей» кухни и службы, которые обеспечивали Покои всем необходимым и способствовали демонстрации королевского величия1. Номинальным главой всего королевского двора являлся лорд – великий камергер. До 1540 года эту должность последовательно занимали графы Оксфордские.
Покои возглавлял лорд-камергер. С 1526 года эта служба официально разделялась на две части2: Личные покои со своим штатом из джентльменов, грумов, эсквайров, ашеров[24] и пажей, которые следили за удовлетворением личных нужд короля, и Великие покои, примерно с таким же персоналом, куда входили наружные покои и Личный гардероб.