12. Король очень уважал как Лили, так и Колета.
Уильям Гросин – священник, получивший образование в Винчестере и Оксфорде, – в 1488 году, когда ему было сорок лет, уехал в Италию и благодаря редкому в то время знанию греческого языка смог принять участие в переводе трудов Аристотеля. По возвращении на родину в 1491 году он преподавал греческий язык в Оксфорде, но предпочел получить бенефиций[43] при церкви Святого Лаврентия в еврейском квартале Лондона. Гросин умер в 1519 году.
Доктор Томас Линакр в 1509 году стал одним из личных врачей Генриха VIII, с жалованьем в размере 50 (15 000) фунтов стерлингов в год. Он тоже окончил Оксфорд, выучил греческий, потом уехал в Падую изучать медицину. Опыт, приобретенный в Италии, обеспечил ему место в авангарде английского гуманистического движения; Эразм называл Линакра «самым глубоким и проницательным мыслителем из всех, кого я встречал»13. Линакр перевел на латынь несколько древнегреческих медицинских трудов, принадлежащих перу Галена и Гиппократа, преподавал греческий в Оксфорде, некоторое время был врачом Генриха VII и наставником принца Артура. Линакр получил известность как лучший врач страны, у него лечились Уолси, Уорхэм, Фокс, Мор, Эразм и Колет.
Генрих VIII стремился снискать всемирную славу покровителя ученых не только из-за престижа: он искренне наслаждался вдохновляющим обществом образованных людей и стремился привлечь их к своему двору. Действительно, согласно Эразму, король предпочитал «плеяду выдающихся мужей» компании «молодых людей, утопающих в роскоши, женщин или знатных господ в золотых цепях»14. Примеру короля следовали остальные, и в результате к 1520-м годам двор стал напоминать академию, где предавались интеллектуальным занятиям. В 1519 году Эразм писал о Генрихе, что тот «открыто выставляет себя покровителем словесности. Королевский двор изобилует учеными, их там больше, чем в любом университете», и добавлял, что это «настоящий музей знаний»15. По мнению Томаса Мора, благодаря культивированию Генрихом всех «свободных искусств» двор стал напоминать «храм муз»16.
Хотя король соглашался не со всеми сторонами Нового учения – пацифистом он определенно не был, – своих детей он воспитывал согласно гуманистическим принципам. К счастью, большинство ученых, которым он покровительствовал, не успели увидеть, как он ведет разорительные войны, расточая ресурсы, которые мог бы пустить на образование и улучшение благосостояния своих подданных.
Многие из тех, кто служил Генриху VIII, были гуманистами. Историк Полидор Вергилий, друг Эразма, родом из итальянского города Урбино, приехал в Англию около 1500 года в качестве папского сборщика податей и остался, так как ему предоставили английское гражданство. Генрих VII попросил его написать историю Англии. Этот великий труд занял тридцать три года. «Anglia Historia» была опубликована в 1534 году в Базеле, с посвящением Генриху VIII. Ученый продемонстрировал систематический, рациональный и критический подход к изложению исторических событий, не страдая ни легковерием, ни морализмом, к которым в прошлом имели склонность авторы исторических сочинений, преимущественно монастырских хроник. Как и ожидалось, его работа вызвала споры: некоторых возмутило утверждение Вергилия о том, что легенды о короле Артуре отчасти вымышлены. Труд Вергилия отличался предвзятостью – высочайшие покровители ученого представали в выгодном свете, – но тем не менее он установил новые стандарты в исторической науке, его читали, ему подражали17.
Катберт Танстолл, епископ Дарема, проведший шесть лет в Падуанском университете, тоже был гуманистом и входил в круг Мора. В 1522 году он посвятил Мору свой трактат по математике «De Arte Supputendi» – «Об искусстве предполагать». В 1513 году король назначил другого гуманиста, Андреа Аммонио из Лукки, друга Эразма, своим латинским секретарем; именно Аммонио в 1516–1517 годах помог Эразму освободиться от монашеских обетов. Родственник Аммонио и его коллега-гуманист Питер Вэннес служил секретарем сначала у Уолси, а затем у Генриха VIII. Выдающимся ученым-гуманистом был и Ричард Пейс, еще один королевский секретарь, а Брайан Тьюк, казначей службы Покоев при Генрихе, состоял в переписке с Эразмом. Король возвышал этих людей, чье образование и мировоззрение давало им возможность служить монарху лучше, чем это делали многие дворяне с длинной родословной.
Благодаря трудам Эразма и других гуманистов, покровительству Маргарет Бофорт, Джона Фишера, а позднее и Томаса Уолси, в 1525 году основавшего колледж Кардинала в Оксфорде, Новое учение проникло в университеты Оксфорда и Кембриджа. К сожалению, покровительство Генриха VIII ученым в основном ограничивалось двором; он не проявлял особого интереса к университетам, пока в начале 1530-х годов не решил заручиться их поддержкой в деле об аннулировании брака с Екатериной, и только в последние годы правления занялся созданием новых учебных заведений.
Екатерина Арагонская, напротив, уделяла много внимания образованию. Ей тоже нравилось находиться в обществе ученых, которые стекались ко двору, она извлекала пользу от общения с ними, однако не пренебрегала и университетами. В 1518 году королева посетила Мертон-колледж в Оксфорде, где студенты встретили ее, «выказывая столько радости и любви, словно она была самой Юноной или Минервой»18. Екатерина выделяла средства на приглашение лекторов в Оксфорд и Кембридж и выплату им жалованья, поддержала основанный Маргарет Бофорт Колледж Святого Иоанна в Кембридже; по примеру Маргарет помогала деньгами обедневшим студентам и проявляла интерес к колледжу Уолси в Оксфорде.
Екатерина училась у гуманиста Петра Мартира и была «редкостным и прекрасным защитником»19 Нового учения. Ей посвящались многие труды, и Эразм придерживался мнения – не оглашая его во всеуслышание, – что ученостью Екатерина превосходила своего супруга20.
Распространение знаний, грамотности и образования в эпоху Ренессанса происходило благодаря гуманизму и, конечно, облегчилось после изобретения книгопечатания. С 1476 года, когда Уильям Кекстон установил первый печатный станок в Вестминстере, книги и брошюры стали выходить в свет с ошеломляющей скоростью. После смерти Кекстона в 1491 году станок перешел к его главному помощнику, эльзасцу Винкину де Ворде, протеже Маргарет Бофорт. Ворде перевез пресс на Флит-стрит и до своей смерти в 1535 году успел издать множество важных книг, получив звание королевского печатника. Одним из его преемников – это касалось и звания, и станка – был знаменитый Томас Бертелет.
Так как книги стоили дорого и были доступны лишь немногим богачам, их содержание изначально отражало интересы высших классов, которые сперва восприняли Новое учение в штыки. Чаще всего издавали труды на религиозные темы и истории о рыцарях. «Во времена наших праотцев на нашем языке читали мало, не считая книг о рыцарстве», – вспоминал великий ученый Роджер Эшем в 1570 году. Наиболее популярной из них была «Смерть Артура» сэра Томаса Мэлори (написанная около 1479 года и опубликованная в 1485-м), и Эшем мог только сожалеть о том обстоятельстве, что «главная ее прелесть состоит в описании жестоких убийств и откровенной непристойности»21. Знатные люди любили также средневековые романы, руководства по этикету и охоте, но больше всего им приходились по вкусу исторические труды, такие как «Новые хроники Англии и Франции» Роберта Фабиана (1516).
Полидор Вергилий внедрил новый подход к написанию исторических сочинений и вдохновил своим примером целое поколение авторов. Правда, морализаторство прошлых времен не было забыто. Когда Томас Мор работал над своей «Историей Ричарда Третьего» (ок. 1514), он ожидал от читателей, что те извлекут из его труда важный политический урок; во многих других отношениях это была первая биография в современном смысле слова22.
В отличие от Мора, правовед Эдвард Холл – не гуманист, но современник и очевидец описываемых событий – создал прекрасную по языку, но традиционную по форме хронику правления Генриха VIII, с яркими описаниями живых картин и важных государственных церемоний. Будучи бесценным источником сведений о том времени, она отличается некритичностью и льстивостью23.
Распространение учения гуманистов вскоре привело к изменению взглядов на жизнь и публикации более сложных произведений; некоторые содержали сомнительные идеи или даже были еретическими. Попытки регулировать книгопечатание не всегда приводили к успеху: запрещенные книги тайком ввозили в Англию из-за границы. Печатное слово оказывало сильнейшее воздействие на людей, побуждало к изучению прогрессивных идей, знакомило с новыми идеологиями, но все это нередко было сопряжено с опасностью.
Традиционные рукописные книги с иллюстрациями по-прежнему ценились и зачастую стоили очень дорого. Как правило, первые экземпляры печатных книг снабжали сделанными от руки иллюстрациями, чтобы они напоминали манускрипты. В 1525 году Генрих VIII нанял на службу «иллюстратора книг» по имени Ричард Джеймс24.
В раннетюдоровский период было создано мало выдающихся литературных произведений. Эра Чосера давно миновала, хотя его сочинения, впервые напечатанные в 1532 году с предисловием казначея королевских Покоев Брайана Тьюка25, оставались невероятно популярными. До появления пьес Шекспира оставалось еще несколько десятилетий. Лучшими образцами прозы по большей части были переводы старых литературных трудов. Генрих VIII убедил Джона Буршье, лорда Бернерса, доблестного наместника Кале, заняться переводом хроник Жана Фруассара (осуществленным в 1523–1525 годах) в надежде, что «его достойные подданные» вдохновятся славными воинскими подвигами предков и станут подражать им26. Бернерс также перевел любовный роман «Юон Бордоский» (ок. 1534) по заказу леди Элизабет Кэрью и «Золотую книгу Марка Аврелия» Антонио де Гевары (1535), которую называли «зерцалом для принцев»