К 1530 году в обиход вошли фартингейлы, а юбки стали жестче и шире, теперь их распахивали спереди, чтобы показать надетый под них киртл. На талии женщины носили пояс-гирдл, к которому подвешивали на цепочке помандер. Рукава были отдельными частями костюма. В начале правления Генриха они плотно прилегали к запястью, манжеты оторачивали мехом или украшали вышивкой15. Позже крой рукавов усложнился, к ним стали прилагаться широкие сменные подрукавники с разрезами и фестончатыми обшлагами. При этом верхние рукава делали длинными, с отворотами, которые позволяли демонстрировать дорогую ткань или мех подкладки. Большинство женщин носили вязаные шерстяные чулки черного цвета на подвязках16. В качестве нательного белья использовали только сорочку или нижнее платье.
Не убирать волосы позволялось только незамужним девушкам и королевам во время государственных церемоний. Замужние дамы надевали капоры «из различных видов бархата, в соответствии с модой»17. Гейбл – капор в виде двускатной крыши – носили только в Англии, примерно с 1480 по 1540 год. Этот головной убор, напоминавший пятиугольную арку, характерную для позднего перпендикулярного стиля, обрамлял лицо и полностью скрывал волосы. Более ранние разновидности гейбла имели спереди длинные «уши», опускавшиеся на лиф платья, и два узких лоскута черной вуали, свисавшие сзади. Около 1515 года стало модно загибать «уши» вверх, а к 1536-му они стали короче – не ниже подбородка, – причем одно из них перекидывали поверх гребня капора, так что «это походило на раковину морской улитки-трубача». Такой гейбл мы видим на портрете Джейн Сеймур, написанном Гансом Гольбейном18. Гейблы шили из нескольких слоев бархата, подбивали шелком, украшали вышивкой и золотыми изделиями, укрепляли металлическими полосами или проволокой и фиксировали на голове с помощью декоративных булавок19. Вуали всегда были черными. Технология изготовления этих головных уборов изучена не до конца, кроме того, считается, что они имели символическое значение; сохранившиеся произведения искусства и литературы того времени содержат лишь отдельные намеки на него.
В 1520-х годах английские модницы стали носить французские капоры в форме полумесяца, которые любила Анна Болейн. Они изготавливались из тех же материалов, что и гейблы, и закреплялись на затылке поверх чепца из льняного полотна таким образом, чтобы волосы, разделенные на прямой пробор, сплетенные в косу и скрученные в узел, оставались открытыми. Черная, свернутая в трубку вуаль висела сзади. К 1540 году французский капор сделался популярнее гейбла и оставался в моде еще полвека. В конце правления Генриха женщины стали также носить шляпы с перьями, напоминавшие мужские береты, – часто поверх чепцов.
Парадную одежду, как правило, заказывали у профессиональных портных, которые обычно использовали заграничные ткани и отделочные материалы. Такие костюмы часто стоили дороже, чем современная дизайнерская одежда: один дублет или платье могли обойтись в сумму, равную годовому заработку простого работника20.
Наиболее дорогими и поэтому самыми желанными материалами были шелк в его разнообразных обличьях – бархат, дамаст, парча и атлас, – а также золотая и серебряная парча. При изготовлении последней использовались нити основы из драгоценных металлов, а утóк часто был из разноцветного шелка. Эти ткани, доставляемые в основном из Венеции и Генуи, украшали орнаментом, в который включали гранаты, артишоки, ананасы, розовые бутоны и венки. Привозимый бархат часто был со стоячим ворсом; пурпурный, который носили члены королевской семьи, стоил безумных денег – 41 шиллинг 8 пенсов (625 фунтов стерлингов) за ярд, – а шелковый дамаст обходился примерно в 8 шиллингов (120 фунтов стерлингов) за ярд. Дороже всего была золотая парча, цена которой могла доходить на наши деньги до 2170 фунтов стерлингов за ярд. Существовала более простая ткань с золотыми нитями – тинзел, которую использовали для отделки краев. Ткань того же типа, но более тонкая, была известна как тиссью: она напоминала тафту.
В Англии издавна отделывали церковные облачения кружевами местного производства, иногда кружево ввозили из Фландрии. В 1530-х годах Екатерина Арагонская, как утверждают, создала в Фенсе надомные мастерские, где занимались вышивкой и плетением кружев, и побуждала местных женщин осваивать испанскую вышивку черной нитью, прорезную вышивку и технику, известную ныне как «бекингемское кружево». При дворе кружевные изделия стали модными после 1533 года, когда Екатерина Медичи познакомила французских женщин с итальянской техникой кружевоплетения.
Английская вышивка – ранее ею занимались в основном монахини, украшавшие церковные облачения, – славилась в течение восьми столетий. При Генрихе VIII она сделалась популярным дополнением к одежде представителей высшего класса, и эта работа стала в основном уделом мужчин-профессионалов. К 1515 году Досточтимая компания вышивальщиков разбогатела настолько, что смогла построить собственный гильдейский холл в Лондоне. В конце XV столетия из Испании и Нидерландов была заимствована вышивка черной шелковой нитью при помощи спиральных стежков, которую использовали для головных уборов, воротников, манжет рубашек и нижних платьев21. Прорезная вышивка, появившаяся в Италии, отличалась мелкой деталировкой и выполнялась на тонких тканях. В более поздний период правления Генриха VIII стали украшать одежду золотыми косичками или шнурами, переплетенными с вышивкой и даже драгоценными камнями.
Хлопок не был известен в Англии до конца XVI века, а тонкая льняная материя, так называемое голландское полотно, которое привозили из Шотландии, Ирландии, Фландрии и Германии, стоило дорого. Оно шло на нижнее белье, рубахи и чепцы, которые обычно шили и украшали вышивкой женщины в каждой семье, включая королевскую. Екатерина Арагонская умела управляться с иглой и, очевидно, очень любила шить. Однажды она приняла Уолси и папского легата «с мотком белых ниток на шее»22. Все тонкие батистовые рубашки Генриха были сшиты ее руками; она также украшала вышивкой алтарные пелены и церковные облачения.
Придворные охотно продавали свою ношеную одежду: никто не хотел, чтобы его слишком часто видели в одних и тех же нарядах, а на новые надо было откуда-то брать деньги. До наших дней сохранилось очень мало предметов одежды XVI века: небольшие фрагменты вышитых тканей, рубахи, перчатки – к примеру, расшитая золотом латная рукавица, как говорят принадлежавшая Генриху VIII23, – чепцы и разнообразные аксессуары, которые являются лишь слабыми напоминаниями о великолепии той необычной, давно минувшей эпохи.
При Генрихе VIII средневековый стиль в ювелирных украшениях сменился ренессансным, или «античным», с использованием камей и гравировки. В золотой перстень с печатью короля была вделана инталия – драгоценный камень (в данном случае халцедон) с выгравированным рисунком24. Портретные изображения появлялись не только на камеях, но также на медальонах и в миниатюрах, вставленных в подвески, броши и кольца. Многие ювелирные изделия украшали изображениями на природные темы – цветами, птицами, рыбами, листьями; как правило, они несли глубокий символический смысл, часто содержали визуальные аллюзии или отсылали к известным каламбурам.
Украшения, всегда являвшиеся надежным вложением денег, определяли статус человека в еще большей степени, чем костюм, поэтому многие предметы одежды декорировали ювелирными изделиями. И мужчины, и женщины, являвшиеся ко двору, с упоением демонстрировали дорогие украшения, по большей части изготовленные лондонскими ювелирами или привезенные из Италии, Парижа, Брюгге. Высшие сановники и чины двора носили тяжелую нашейную цепь из золота, состоявшую из множества S-образных звеньев и двух тюдоровских порт-кулис; к цепи подвешивалась роза. Такой знак отличия можно видеть на портрете Томаса Мора работы Гольбейна. Придворные также украшали себя золотыми цепями, ожерельями, подвесками, кольцами и печатками, гривнами, нагрудными бляхами, браслетами, поясами и пуговицами, усыпанными драгоценными камнями, дорогими эглетами (наконечниками шнурков), булавками, брошами, помандерами, шляпными безделушками и двустворчатыми подвесками, известными как «таблетки», которые можно было открыть, чтобы показать содержимое. На некоторых вещицах были эмалевые миниатюры, отражавшие интересы владельца: к примеру, на портрете кисти Гольбейна сэр Генри Гилдфорд сидит в шляпе со значком, где изображены математические инструменты.
Генрих VIII владел огромной коллекцией ювелирных изделий, более обширной, чем у любого другого английского монарха. Некоторые из них он получил по наследству, но многие были сделаны по его заказу, а иногда и замыслу, королевскими ювелирами – Петером ван дер Валем из Антверпена, Хансом из Антверпена, Корнелиусом Хейсом (или Хайесом) и золотых дел мастером Робертом Адамасом, который позже стал хранителем Сокровищницы. Кроме того, Генрих отправлял своих представителей за границу для поиска редких ювелирных изделий. Именно в принадлежавших Генриху украшениях впервые в Англии стали отражаться классические мотивы: упомянем подвеску с изображением античного лика, «таблетку» с Гераклом и еще одну, золотую, «античной работы», с десятью изумрудами и белым путто.
Некоторые украшения Генриха представляли собой чрезвычайно детализированные миниатюры, например подвеска в виде корабля с мачтами и палубами из бриллиантов, эмалевый шляпный значок со святым Георгием и драконом25, «золотая брошь, на которой запечатлены игра в теннис и игроки с ракетками в руках», усыпанная сапфирами и рубинами26. Считается, что некоторые подвески, изображенные на портретах Генриха, заключали в себе часы – диковинные и крайне дорогие в то время вещицы.
Нашейные украшения Генриха, с драгоценными камнями огромной стоимости, отличались исключительной роскошью: одно из них весило три килограмма. У него также было девяносто девять колец с бриллиантами. Многое было украдено, «утрачено за спиной короля» либо «роздано для удовольствия»