кружен лесистым оленьим парком3.
Элтем входил в число главных резиденций Генриха VIII, и в первой половине правления король часто использовал его. Между 1510 и 1522 годом он построил во дворце новую церковь с часовнями для праздничных служб на втором этаже и произвел много улучшений в королевских апартаментах, увеличив площадь половины королевы и добавив кабинет для себя, а свою личную безопасность усилил, велев возвести высокую кирпичную стену и посадить живые изгороди4. По его приказу также срыли холм, который портил вид из окон.
В Рождество 1515 года Королевская капелла показывала в главном холле Элтема комедию «Троил и Пандар». Затем, в Двенадцатую ночь, показали живую картину, за которой последовали танцы и пир, где подали 200 блюд5. Пришлось ставить временные кухни, чтобы главные повара могли готовить желе и печь пряники.
Не обходилось и без уличных развлечений. Король и Саффолк забавлялись беготней по рингу, Генрих был в венке из зеленого атласа, расшитого гранатами – эмблемой королевы. Всех участников состязания он снабдил одеждой, потратив на это 142 (42 600) фунта стерлингов, и в конце дня людям сказали, что полученные вещи можно оставить себе. Саффолку достались, помимо этого, конь, доспехи и седло, которыми он пользовался. Придворные наблюдали за забавами из красивых павильонов с изысканными названиями: «Прелестный цветок», «Белый олень», «Арфа», «Грейхаунд», «Голова леопарда» и «Страусиное перо».
Незадолго до этого король приобрел еще один дом – Нью-Холл, который находился в деревушке Борем, в четырех милях от Челмсфорда (Эссекс). Это было средневековое здание с холлом, когда-то принадлежавшее аббатам Уолтема, а позже купленное Эдуардом IV. Генрих VII подарил его Томасу Батлеру, графу Ормонду, который принимал там Генриха VIII в 1510 году и еще раз перед своей смертью в 1515-м. Потом Нью-Холл перешел к его дочери Маргарет, матери сэра Томаса Болейна, и последний, исполняя завещание Ормонда, продал его королю не позднее января 1516 года за 1000 (300 000) фунтов стерлингов.
В 1516–1523 годах Генрих превратил Нью-Холл в роскошный дворец, что обошлось ему в 20 000 (6 миллионов) фунтов стерлингов, и переименовал его в Бьюли, или Больё, если читать по-французски (Beaulieu), хотя старое название не исчезло. Новая королевская резиденция, облицованная кирпичом, имела гейтхаус, через который можно было попасть на главный двор с фонтаном, а также холл, галерею, теннисный корт и часовню. Позолоченный расписной герб короля, когда-то украшавший гейтхаус6, ныне находится в Хэмптон-корте.
Единственное сохранившееся со времен Генриха VIII витражное окно изначально находилось в Бьюли. Голландский мастер изобразил распятого Христа, возле которого на коленях стоят король, Екатерина Арагонская и их святые покровители – все в коронах. Сейчас его можно видеть в восточном окне церкви Святой Маргариты в Вестминстере, куда оно было перемещено в XVIII веке7.
Восемнадцатого февраля 1516 года, когда двор находился в Гринвиче, королева после трудных родов, во время которых она сжимала в руке священную реликвию – пояс святой Екатерины, своей покровительницы, – наконец произвела на свет здорового ребенка. Но это была девочка, а не долгожданный сын. Тем не менее король обрадовался дочери. «Мы с королевой молоды, и если на этот раз у нас появилась девочка, милостью Божьей за нею будут и мальчики», – сказал он Джустиниану8 и щедро вознаградил доктора Витториа, который помогал при родах.
Через три дня маленькую принцессу крестили в церкви монастыря братьев обсервантов и нарекли Марией. Крещение проходило так, как указывалось в Придворных постановлениях Маргарет Бофорт. Из Кентербери снова привезли серебряную купель, дорогу, по которой двигалась процессия, устлали роскошными коврами, а церковь украсили гобеленами. Обряд отличался большой торжественностью. В особой комнате, где стояла жаровня и имелись полотенца, с новорожденной сняли дорогое одеяние со шлейфом из золотой парчи на горностаевом меху. Затем ее, обнаженную, окунули в купель, установленную на высокой платформе, чтобы все собравшиеся могли лицезреть крещение как таковое. Малышку помазали святым елеем и обернули ее голову белой крестильной косынкой, чтобы защитить от холода. Затем в крошечный кулачок вставили зажженную тонкую восковую свечу, и Марию отнесли к главному алтарю, где архиепископ Уорхэм совершил конфирмацию. Пока девочку одевали, ее восприемникам – кардиналу Уолси, графине Девон и герцогине Йоркской – подали закуски, после чего они, по обычаю, подарили малышке разную посуду. Вновь образовалась процессия, и принцессу отнесли для благословения к отцу и матери, которые ожидали ее в приемном зале королевы. Родители, как было принято, не присутствовали на крещении: мать еще не «очистили» после родов, и главная роль во время обряда отводилась крестным9.
Далее в честь крещения устроили турнир, а когда королева встала с постели и вернулась к обычной жизни, она совершила паломничество в Уолсингем, чтобы возблагодарить Господа за благополучное разрешение от бремени.
Принцессу Марию сразу же отдали на попечение главной наставницы – вдовой леди Маргарет Брайан, дочери лорда Бернерса, матери Фрэнсиса Брайана и леди Кэрью. Леди Маргарет назначили пожизненное содержание в размере 50 (15 000) фунтов стерлингов в год. Собственный двор появился у принцессы не сразу, однако в течение первых пяти лет жизни она проживала в отдельных покоях вместе со своими слугами, включая четырех качальщиц.
Генрих любил похваляться своей дочерью, носил ее на руках, уверял придворных и послов, что она никогда не плачет10, и называл девочку «перлом мира»11. Мария развивалась не по возрасту быстро, была «веселой и держалась чинно»12; она унаследовала многие интеллектуальные и музыкальные способности отца и к четырем годам уже освоила игру на вёрджинеле.
В 1519 году Мария обзавелась собственным двором, содержание которого обходилось отцу в 1400 (420 000) фунтов стерлингов в год. Бóльшую часть времени он находился в поместье Диттон в Бекингемшире13, а возглавляла его Маргарет Поул, графиня Солсбери. Главной наставницей принцессы оставалась леди Брайан. У Марии были камергер, казначей, кассир, клерк по духовным делам, священники и придворные дамы. Поместье Диттон представляло собой большой, окруженный рвом особняк посреди парка и находилось в собственности королей со времен Эдуарда IV. Генрих VIII обновил его между 1511 и 1515 годом, вероятно рассчитывая сделать дом резиденцией своих детей14.
Вскоре после крещения Марии состоялись крестины первого сына Саффолка, родившегося 1 марта 1516 года в резиденции Бат-плейс (Лондон). Король лично принимал участие в пышной церемонии, будучи крестным отцом, и мальчика в честь него назвали Генрихом. Другими восприемниками стали Уолси и графиня Девон. Генрих подарил племяннику солонку и кубок из чистого золота.
Восемь недель спустя он принимал у себя свою старшую сестру, королеву Маргариту Шотландскую, вдову Якова IV и мать трехлетнего Якова V. В 1514 году Маргарита вторично вышла замуж за Арчибальда Дугласа, графа Ангуса, но в следующем году шотландский парламент избрал регентом кузена маленького короля и наследника престола Джона Стюарта, герцога Олбани, который взял Якова под опеку. Маргарите пришлось покинуть Шотландию и искать убежища в Англии. В октябре 1515 года, едва выехав из Шотландии, она родила девочку, леди Маргарет Дуглас, в Харботтле (Нортумберленд).
Третьего мая 1516 года Маргарита прибыла в Тоттенхэм – в жалком состоянии, страдая от ишиаса, – и поселилась в замке Брюс15, у сэра Уильяма Комптона. Наконец король, которого Маргарита не видела четырнадцать лет, приехал, чтобы торжественно препроводить ее в Лондон. Сестра короля ехала верхом на белой кобыле, которую прислала для нее королева. Сперва Маргариту разместили в замке Байнардс16. Позже в том же году Уолси устроил ее переезд в Скотланд-ярд, бывшую лондонскую резиденцию королей Шотландии, которая к тому времени стала частью Йорк-плейса. Король и королева официально приняли Маргариту в Гринвиче, где она также встретилась со своей сестрой Марией. Пораженная роскошью братнина двора, Маргарита «не могла отвести глаз» от платьев и подарков, которыми король осыпал ее17. Генрих, очень привязанный к своей племяннице Маргарет Дуглас – «малышке Маргарет», как он называл ее, – распорядился воспитывать девочку при дворе вместе с принцессой Марией.
Остальная часть месяца была посвящена турнирам и празднествам в честь приезда Маргариты. В Гринвиче 19 и 20 мая состоялся «двухдневный торжественный турнир в присутствии трех королев. В первый день, хотя „все мужчины выступали хорошо, король превзошел всех“»18, а во второй Генрих сорвал аплодисменты, сбив с коня сэра Уильяма Кингстона, «очень высокого и сильного рыцаря», которого удавалось победить лишь немногим. Вечером в покоях королевы Екатерины состоялся «пышный приветственный банкет в честь королевы шотландцев»19.
Однако король был недоволен. Хотя Саффолк, как обычно, сражался доблестно, молодые джентльмены, которые бились против Генриха, оказались настолько несведущими в ратном деле, что он заработал мало очков. Сочтя это ударом по своей чести и репутации, король заявил, что в будущем «никогда не станет вступать в поединки ни с одним человеком, который не так хорош, как он сам»20. С тех пор Генрих обычно выбирал своими противниками проверенных людей – Саффолка или Кэрью.
В мае того года епископ Фокс перестал быть лордом – хранителем личной печати, его сменил Томас Ратхол, епископ Дарема. Фокс удалился в свою винчестерскую епархию, чтобы «позаботиться об всех тех душах, которых никогда не видел»21. Несмотря на слабеющее зрение, остаток жизни он посвятил религии, «наверстывая упущенное за восемнадцать лет»22, и образованию: Фокс основал колледж Тела Христова в Оксфорде и заново отстроил хоры в Винчестерском соборе. Он умер в 1528 году.