4. На каменной чаше было высечено приглашение на старофранцузском: «Faicte bonne chere quy vouldra» – «Угостись на славу, когда захочешь». Рядом висели на цепях серебряные кружки5.
Самых высокопоставленных придворных предполагалось поселить в замке Гин, остальные должны были занять 2800 цветастых шатров в соседнем Бейлингеме. Однако мест для всех не хватило: некоторые леди и джентльмены платили за постой окрестным фермерам, а кое-кому оставалось лишь «спать на сене и соломе»6.
Ричард Гибсон, главный смотритель королевских холлов, шатров и павильонов, возвел в Золотой долине великолепные навесы для развлечений и банкетов. В Британском музее сохранились чертежи трех навесов: зелено-золотого, сине-золотого и красно-золотого. Все они были украшены королевскими эмблемами, геральдическими животными и девизами7. Для Генриха поставили отдельный обеденный шатер из золотой парчи, где помещалась и его личная кухня. Весь лагерь устроили в соответствии с пожеланиями короля8.
Было закуплено огромное количество скота и продовольствия, в том числе 2200 овец, 1300 кур, 800 телят, 340 «быков», 26 дюжин цапель, 13 лебедей, 17 козлов, 9000 камбал, 7000 мерлуз, 700 морских угрей, 4 бушеля[50] горчицы, горы сахара для сладких угощений, которые должны были произвести впечатление на французов, и галлоны сливок для королевских тортов9. Расходы на одни только продукты составили 8839 (2 651 700) фунтов стерлингов, причем 440 (132 000) фунтов стерлингов потратили на специи, а 7409 (2 222 700) – на вино и пиво10. В Золотой долине сложили из кирпичей огромную круглую печь для выпечки хлеба. Она находилась рядом с шатрами для приготовления пищи, внутри которых стояли гигантские варочные котлы, а снаружи – столы для сервировки блюд. Несколько второстепенных кухонных служб, таких как Вафельная и Кондитерская, разместили в близлежащих домах. Был нанят дополнительный персонал, в том числе 12 кондитеров, 12 пивоваров и 12 пекарей. Лондонские повара поставили множество кастрюль, сковородок и вертелов на сумму 377 (113 100) фунтов стерлингов.
На кораблях из Англии следовало привезти не только провизию, но и различные вещи, в том числе гобелены, мебель и все необходимое для турниров: 1500 копий из арсенала Тауэра, 1000 миланских мечей и множество горячих коней. Сталелитейную мастерскую по изготовлению доспехов перевезли в Гин, где и собрали заново рядом с четырьмя кузницами для ремонта доспехов и оружия.
Французы, ревниво наблюдавшие за приготовлениями англичан из Ардра, не хотели уступать им ни в чем, но не были готовы тратить столько же денег, как их соперники. Для короля Франции не возводили специального дворца, его двор разместили рядом с Ардром во временном городке из 400 шатров, покрытых золотой и серебряной парчой. Его прозвали «Camp du drap d’or» – «Златотканый лагерь».
Кардинал Уолси лично занимался разрешением споров, возникавших в процессе работ, и разработал правила, регулировавшие вопросы первенства и этикета. Сошлись на том, что, дабы сохранить честь обеих наций, ни один из королей не станет участвовать в турнирах и сражаться против другого. Землю на месте встречи выровняли, чтобы ни у одной из сторон не было преимущества.
Екатерина, естественно, была недовольна тем, что Генрих вновь отрастил бороду ради Франциска, но еще больше ее раздражал новый союз с Францией, извечным врагом Испании. Она тайно стремилась обеспечить сближение короля со своим племянником, новым императором Карлом V11: тот согласился посетить Англию по пути домой, в Испанию, после коронации в Аахене и до отплытия Генриха.
Король взял в Гин огромную свиту из 3997 человек, включая 114 пэров и князей Церкви. В ней были Уолси, Уорхэм, Бекингем, Саффолк и Дорсет, секретарь Ричард Пейс, 12 священников, служащие Королевской капеллы, в том числе Роберт Фейрфакс и Уильям Корниш, все королевские герольдмейстеры, герольды и помощники герольдов, 200 стражников, 79 грумов Личных покоев и 266 служителей двора, каждый со своими помощниками. В свиту королевы Екатерины численностью в 1175 человек, которую возглавлял граф Дерби, входили епископ Рочестер, герцогиня Бекингем, 6 графинь, 12 баронесс и их слуги. Мэри Болейн находилась в числе женщин, которые обслуживали королеву12. Уолси имел собственный кортеж из 50 джентльменов, 12 священников и 237 слуг, то есть более многочисленный, чем у Бекингема или Уорхэма. Всего же во Францию должны были отправиться 5172 человека и 2865 лошадей13.
В мае 1520 года, оставив Норфолка и епископа Фокса (который ненадолго вернулся на службу) управлять страной, а принцессу Марию – представлять короля в Ричмонде, где она услаждала венецианских посланников игрой на вёрджинеле, король с многочисленной свитой покинул Гринвич и проследовал через Кент в Дувр, откуда должен был отправиться во Францию. Сперва все они остановились во дворцах Уорхэма в Чаринге и Отфорде, затем, 22 мая, – в замке Лидс и через три дня прибыли в Кентербери, где приготовились к встрече с императором. Генрих разместился во дворце Уорхэма, который по этому случаю подновили14.
Двадцать шестого мая корабли императора пристали в гавани Дувра под громоподобный пушечный салют английского флота, ожидавшего гостей в Дуврском проливе (Па-де-Кале). Карл сошел на берег под пологом из золотой парчи с вышитым на нем черным орлом – эмблемой императора; его встретил Уолси, который проводил почетного гостя в Дуврский замок для ночлега. Получив известие о приезде императора, король Генрих утром – был день Пятидесятницы – спешно прибыл в замок и приветствовал Карла, спустившегося вниз по лестнице15. Затем Генрих с племянником отправились в Кентербери, где горожане, ненавидевшие французов, оказали императору теплый прием16.
После пышной встречи и торжественной мессы в Кентерберийском соборе король с императором преклонили колени у святилища Томаса Бекета. Им показали власяницу святого, его расколотый череп, меч, которым была нанесена рана, и другие реликвии, которые государи благоговейно поцеловали. После этого на мраморной дворцовой лестнице императора представили королеве, облаченной в одеяние из подбитой горностаем парчи, с великолепными жемчужными нитями на шее. При виде племянника Екатерина прослезилась от радости17. На обеде присутствовали лишь избранные – король, королева, император, Мария Тюдор и герцогиня Саффолк. Герцог Саффолк удостоился чести подавать чашу для омовения рук, а Бекингем унес ее. Позже в тот же день прибыла с шестьюдесятью дамами молодая красавица Жермена де Фуа, вдовствующая королева Арагона, некогда – супруга короля Фердинанда. Вечером на банкете три королевы сидели за главным столом с королем и императором, и все очень веселились. Испанский граф де Кабра «так страстно ухаживал» за одной английской дамой, что упал в обморок, и его пришлось вынести из комнаты18. Даже престарелый герцог Альва проникся общим настроением и вовлек всех в какой-то испанский танец. Генрих танцевал со своей сестрой Марией, а Карл просто сидел и смотрел.
Во время визита император, который предпочел бы, чтобы Генрих заключил союз с ним, а не с французами, соперниками испанцев, постарался очаровать всех, особенно Уолси, которому назначил хорошее содержание и пообещал посодействовать с избранием папой после смерти Льва. Король, желавший держать все двери открытыми, согласился еще раз встретиться с Карлом на территории империи, в Гравлине, после того как увидится с королем Франции.
Вечером вторника Карл уехал в Сэндвич, а король со свитой отправился в Дувр, откуда 31 мая англичане на двадцать одном корабле отплыли во Францию. Море было спокойным, и в полдень того же дня английские суда достигли Кале19. Третьего июня Генрих двинулся в сторону Гина.
Встреча Генриха VIII и Франциска I позже получила название «Поле золотой парчи» в память о продемонстрированной на ней роскоши; некоторые очевидцы, не скупясь на восторженные эпитеты, превозносили ее как восьмое чудо света. Генриху она обошлась в 15 000 (4,5 миллиона) фунтов стерлингов, а французы расплачивались по счетам в течение десяти лет.
Всем было велено явиться «в наилучшем виде, одетыми в соответствии с их состоянием и положением»20. Эдвард Холл полагал, что невозможно описать «дорогие наряды, обилие украшений и разнообразие красот», которыми блистали участники. Епископ Фишер, потрясенный вопиющими излишествами, писал: «Никогда доселе в Англии не видывали такого переизбытка в одежде»21. Придворные, английские и французские, едва не доводили себя до разорения, покупая дорогие ткани и предметы туалета. Король Генрих, верный своей павлиньей натуре, каждый день появлялся в новых впечатляющих костюмах, которые в подробностях описал Эдвард Холл. За много месяцев до встречи он стал выписывать из-за границы дорогие материи в изрядном количестве, включая 1050 ярдов бархата. Для королевы тоже приобрели множество отрезов парчи, атласа, бархата и дамаста; с собой она взяла всевозможные головные уборы, в том числе испанский, из-под которого ее распущенные длинные волосы, вызывавшие всеобщий восторг, свободно падали на плечи22. Мария Тюдор неизменно показывалась на публике «великолепно одетой» и «блистательно выглядела в седле»23.
Седьмого июня, в праздник Тела Христова, дружно грянули пушки Гина и Ардра, и два короля с придворными выехали навстречу друг другу24. Каждый втайне опасался нападения другого, поэтому двигались в боевом порядке. Генрих, одетый в золотую и серебряную парчу, с дорогими украшениями, имел на голове черный берет с перьями, а на шее – ожерелье ордена Подвязки; он ехал в сопровождении йоменов стражи на гнедом коне, увешанном золотыми бубенцами, которые звенели при движении. По бокам от Франциска I, тоже облаченного в наряд из расшитой драгоценными камнями золотой и серебряной парчи, белые сапоги и черную шапку, были его швейцарские гвардейцы. У края Золотой долины короли остановились, затем под звуки труб и сакбутов, без приближенных, поскакали навстречу друг другу, сняли головные уборы и обнялись, сидя в седле