2.
Засим последовала обычная шутливая осада:
Лорды подбежали к замку, раздалась громкая стрельба, и дамы принялись защищать крепость, брызгая розовой водой и бросая в нападающих конфеты. Мужчины ответили на это «залпом» из фиников, апельсинов и других вкусных фруктов, и наконец замок был взят. Леди Насмешка и ее подружки убежали. Лорды взяли остальных дам за руки, свели их, как пленниц, с помоста на пол и стали с ними танцевать, что безмерно порадовало иноземных гостей. Когда все натанцевались, маски были сняты. После этого состоялся пышный банкет3.
Автором постановки и исполнителем роли Страстного Желания, вероятно, был Уильям Корниш4: Холл ясно дает понять, что это был не король. «Зеленый замок» стал последней из масштабных живых картин Корниша, который умер в 1523 году. Устроителем придворных развлечений стал Джон Райтвайз, латинист, продолживший заложенные Корнишем традиции и в том же году сменивший Уильяма Лили в должности директора школы Святого Павла.
Мария Тюдор, герцогиня Саффолк, возглавляла танцующих дам, исполняя роль Красоты; графиня Девон была Честью, Мэри Болейн – Добротой; Джейн Паркер, дочь лорда Морли, вскоре помолвленная с братом Мэри Джорджем Болейном, – Постоянством. Анна Болейн, младшая сестра Мэри5, недавно покинувшая французский двор из-за роста политической напряженности, предстала в образе Упорства.
Анна Болейн только начинала свою головокружительную, но окончившуюся катастрофой карьеру, и это был ее дебют при английском дворе. Родившаяся около 1501 года6, она провела детство и юность при блестящем дворе Маргариты Австрийской, а потом была фрейлиной благочестивой королевы Клод. При бургундском и французском дворах Анна получила прекрасное образование и приобрела изощренные умения (некоторые, вероятно, были сомнительного свойства). После возвращении Анны в Англию отец – а может, и влиятельная сестра – помог ей получить место при королеве Екатерине. Анна выделялась среди дам английского двора, будучи настоящей француженкой по своим манерам и стилю одежды, которые тогда были последним криком моды.
В то время, о котором идет речь, ей исполнился двадцать один год, и она считалась перезрелой девушкой. Отец Анны уже два года вел переговоры о ее браке с сэром Уильямом Батлером, наследником графа Ормонда, чтобы уладить спор по поводу наследства Ормонда, однако дело по неясным причинам разладилось7.
Благодаря способностям сэра Томаса Болейна как дипломата и его ловкости как придворного, а также, без сомнения, тому, что его дочь Мэри временно оказалась в королевской постели, Болейны постепенно входили в силу. Сэр Томас, занявший множество выгодных должностей и ставший состоятельным человеком, в 1520 году8 был назначен ревизором, а осенью 1522-го – еще и казначеем двора9. В 1523-м его возвели в рыцари ордена Подвязки.
После Болейна ревизором стал сэр Генри Гилдфорд, а освободившаяся должность главного конюшего досталась сэру Николасу Кэрью. В течение следующих десяти лет Кэрью часто посещал Париж в качестве королевского представителя. Открыто признававший себя «распутником», который «не прочел ни одной книги из Писания»10, наслаждаясь вместо этого «Хрониками» Фруассара, Кэрью тем не менее пользовался большим уважением у Франциска I, который много раз побуждал Генриха VIII еще более возвысить его.
В 1522 году Генрих сделал своим французским секретарем Брайана Тьюка, бывшего клерка печати и секретаря Уолси. Хорошо образованный гуманист, состоявший в переписке с Эразмом, и усердный чиновник, Тьюк предпочитал вести дела по старинке. В 1532 году он написал изящное вступление к первому печатному изданию «Кентерберийских рассказов» Чосера.
Двадцать шестого мая 1522 года состоялась пышная церемония по случаю государственного визита императора – для подписания нового договора и помолвки с принцессой Марией. Уолси встретил Карла в Дувре и сопроводил его в замок, где позже в тот же день очутился, якобы случайно, король, «так что императору могло показаться, будто он прибыл по собственному побуждению и из добрых чувств к нему»11. Генриху не терпелось показать Карлу свой военный корабль «Генри Грейс э’Дью», что он и сделал самолично. Монархов провезли в гребной лодке по гавани и вокруг «Великого Гарри», император восхищался прекрасно вооруженным английским флотом.
После этого короли со свитами поехали верхом через Кентербери и Рочестер в Грейвзенд, откуда на тридцати барках отправились в Гринвич. Все суда на Темзе были «украшены вымпелами и флагами, на них стояли пушки», дававшие залпы, когда мимо проезжал император12. Второго июня в Гринвиче Карл встретился со своей нареченной невестой: «У дверей холла королева, принцесса и все дамы встретили и приветствовали его». Карл опустился на колени, чтобы получить благословение Екатерины, «как принято в Испании между тетей и племянником», и выразил «великую радость» при виде ее, «а особенно своей юной кузины Марии»13, подарившей ему коней и ловчих соколов. Вечером состоялся роскошный ужин, за ним последовали танцы, во время которых император торжественно шел в паре со своей миниатюрной невестой. Места для всей свиты Карла, состоявшей из двух тысяч человек и тысячи лошадей, в Гринвиче не хватило, многим пришлось разместиться в близлежащих домах придворных или местных гостиницах.
Затем Карл совершил парадный въезд в Лондон, где члены ливрейных и ремесленных гильдий, а также проживавшие в Сити немецкие купцы устроили ему пышный прием с сезонным праздничным убранством и восхитительными живыми картинами, одну из которых подготовил Джон Растелл. Приветственную речь произнес сэр Томас Мор. Императору и королю подарили мечи отличной выделки.
Карл и его приближенные разместились в монастыре Черных братьев, рядом с недавно достроенным дворцом Брайдуэлл, и в домах богатых горожан. Чтобы на всех хватило кроватей, пришлось взять их также из Ричмонда и Тауэра14. Император привез с собой не только знатных вельмож, но и докторов, хирургов, органиста, повара, кондитера и мастера по соусам. Генрих каждый день выставлял четыре большие бочки пива своим гостям, которые наедались до отвала отборными блюдами15.
В Лондоне Генрих показал императору церковь Генриха VII в Вестминстерском аббатстве и Вестминстер-холл. Монархов обступила толпа людей, желавших поглядеть на них и прикоснуться к ним. В Брайдуэлле они сыграли в теннис один против другого, в парах с принцем Оранским и маркграфом Бранденбургским. «После 11 геймов они разошлись на равных»16. Восьмого июня Генрих устроил пир для императора во дворце Брайдуэлл, а на следующий вечер Саффолки дали большой обед в Саффолк-плейсе (Саутуарк).
Затем Генрих повез Карла на охоту в Ричмонд и далее – в Хэмптон-корт и Виндзор, где 10 июня они подписали новый договор. Во время мессы император был одет в костюм ордена Подвязки и сидел на своем почетном месте в церкви Святого Георгия. Оба поклялись на освященной просфоре, что останутся друзьями навеки; договор был скреплен «великим пиршеством»17. Тем вечером двор собрался в Сент-Джордж-холле, чтобы посмотреть «маскарад или пьесу» Уильяма Корниша. «Гордый конь», представлявший Франциска I, был «укрощен и взнуздан» аллегорической фигурой по имени Дружба. Далее последовали «роскошное представление масок» и «пышный банкет»18.
Следующие несколько дней были посвящены охоте. Девятнадцатого июня состоялась помолвка императора с Марией. Третьего июля Генрих и Карл охотились близ Винчестера, а после этого пировали в Винчестерском замке под висевшей на стене «столешницей» от артуровского Круглого стола; в центре ее по случаю визита Карла поместили большую розу Тюдоров19. Шестого июля император, увозивший с собой дорогие подарки, отплыл из Саутгемптона в сопровождении тридцати кораблей Генриха, командам которых было поручено произвести разведку возле французского побережья.
Сохранился двойной портрет Генриха и Карла, вероятно написанный в память об этом визите. Оба сидят за столом, на котором лежит документ (договор?), у них над головой – роскошный парадный балдахин. Тот и другой держат мечи. В глобусе, который находится на столе перед королями, вероятно, изображена сцена из живой картины Растелла20.
Работа над гробницей короля продвигалась довольно медленно, но в 1522 году Генрих, предположительно, высказал недовольство задержкой или обнаружил какие-то изъяны, и Пьетро Торриджано не смог обуздать свой буйный нрав. Генрих так разгневался, что скульптору велели вернуться во Флоренцию21. Между тем другой флорентиец, ученик Доменико Гирландайо, Антонио ди Нунциато д’Антонио, известный как Антонио Тото, остался на службе у кардинала Уолси. Тото, один из наиболее выдающихся итальянских художников, работавших тогда в Англии, изначально изготовлял декорации и писал задники для живых картин, но вскоре занялся созданием живописных произведений на религиозные темы для Хэмптон-корта. Позже Тото стал известен как автор написанных для короля сюжетных полотен. Джорджо Вазари, итальянский историк искусства, сообщает, что Тото исполнил для Генриха «множество работ», «некоторые были архитектурными, особенно в главном дворце этого монарха [Уайтхолле], который щедро вознаградил мастера»22. В 1530 году Тото была назначена пожизненная ежегодная выплата в размере 25 (7500) фунтов стерлингов. Винченцо Вольпе был его ассистентом.
Работу над гробницей забросили. В 1528 году Генрих приказал соорудить для себя простую усыпальницу на хорах церкви Святого Георгия.
В феврале 1523 года принцессе Марии исполнилось семь лет, и было решено приступить к ее обучению. В то время очень немногие женщины получали образование: Екатерина Арагонская и дочери сэра Томаса Мора были яркими, но редкими примерами. Однако отношение к этому вопросу уже начало меняться. «Ученость женщин – укор праздности мужчин», – писал просвещенный Мор. Но даже он наряду со многими другими держался мнения, что брак – это наивысшее призвание женщины, уделял большое внимание тому, чтобы его дочери приобрели необходимые в домашнем хозяйстве навыки, и не позволял им демонстрировать свою образованность за пределами дома.