13.
В 1535 году в Цюрихе вышел английский перевод Библии Майлса Кавердейла с посвящением Генриху VIII и его «дражайшей супруге и добродетельнейшей государыне, королеве Анне», однако он так и не был допущен к распространению в Англии. На фронтисписе издания, оформление которого приписывают Гольбейну, мы видим Генриха VIII в образе ветхозаветного правителя – вероятно, царя Давида, – который сидит на троне и возвышается над владыками, духовными и светскими; в руках он держит меч и Библию, передавая ее трем коленопреклоненным епископам. Этот образ был революционным для своего времени – до тех пор королей наделяли духовной властью епископы. Экземпляр этой Библии, который сейчас хранится в Британской библиотеке, принадлежал Анне Болейн: на переплете вытиснены ее инициалы.
В июне 1535 года при дворе, в присутствии короля, была разыграна сатирическая пьеса, пародировавшая Апокалипсис. После Реформации драматическое искусство становилось все более политизированным; за постановками надзирал Ричард Морисон, один из кромвелевских пропагандистов. Кромвель рекомендовал королю использовать пьесы, ибо они позволяют «живо показать людям порочность и злодеяния епископа Рима, монахов, братьев, монахинь и им подобных, а также объявить и сделать понятным послушание, какое ваши подданные, согласно Божьим и человеческим законам, должны выказывать Вашему Величеству»14. В конце 1530-х годов при дворе ставили множество подобных произведений, включая, вероятно, «Короля Иоанна» Джона Бейла – первую историческую пьесу на английском языке и одновременно изощренное пропагандистское сочинение, которое доказывало несостоятельность притязаний папы на власть над Английской церковью. «Желчный епископ Бейл», как его называли, – он действительно был епископом Оссори – являлся тайным протестантом. Пользуясь покровительством Кромвеля, он собрал собственную труппу и использовал ее для продвижения идей Реформации и Новой монархии. Другой его пьесой была «Вавилонская блудница» (ок. 1546). Тем не менее, учитывая настроения того времени, драматурги не могли выходить за пределы приемлемого при дворе: антипапские выпады могли быть истолкованы как нападки на католическую веру.
Театральные постановки всегда пользовались популярностью при дворе. В 1537–1538 годах на короля, королеву, лорда-камергера, лорда-канцлера Одли, Саффолка, Эксетера и лорда – хранителя Пяти портов работали семь трупп, которые носили имена своих хозяев. Они состояли из актеров-любителей, являвшихся служителями королевского двора и дворов знати. Ставились хорошо известные пьесы, например «Фульгенций и Лукреция», «Продавец индульгенций и монах». Последняя была написана Джоном Хейвудом по мотивам «Кентерберийских рассказов» Джеффри Чосера; позже Кристофер Марлоу создал на ее основе «Мальтийского еврея».
Генрих шел к союзу с императором. Казалось, на этом пути его ждали непреодолимые препятствия, однако правители времен Ренессанса часто относились к таким вещам прагматически, и Карл V наверняка испытывал облегчение оттого, что дружба английского короля с Франциском I начала ослабевать. Король гневался из-за того, что французы отказались от брака принцессы Елизаветы с сыном Франциска, и одновременно переживал, что его дочь, как незаконнорожденная для всей католической Европы, будет невысоко цениться на брачном рынке. В июне новый французский посол Антуан де Кастельно, епископ Тарба, обиделся на короля за отказ предоставить ему дворец Брайдуэлл для размещения посольства, как было при его предшественниках. Еще больше его уязвляло то, что Кромвель подчеркнуто избегал общения с ним. Генрих усугубил положение, оказывая явные знаки внимания Шапюи – приглашал его на охоту и в целом искал расположения испанского посла15.
Однако гонения, которым Генрих подвергал видных католиков, угрожали загубить союз с императором в самом начале. В июне епископа Фишера судили и приговорили к казни за измену. «Сама смерть во плоти»16, он вышел из темницы 22 июня, после многих месяцев строгого заключения, чтобы преклонить колени у плахи палача на Тауэрском холме. Фишер надел свою лучшую одежду: для него, как он объяснил, это был день свадьбы. На эшафоте он заявил, что умирает во славу Господа, и был обезглавлен мечом. Перед этим из Рима пришло известие, что папа назначил его кардиналом и послал ему красную шапку. Король мрачно заметил, что Фишеру придется носить ее на плечах. Жестокая казнь этого праведного человека вызвала широкое возмущение в стране.
Первого июля состоялся суд над сэром Томасом Мором, которого тоже приговорили к смерти по лжесвидетельству Ричарда Рича, одного из приспешников Кромвеля. Шестого июля, когда король охотился в Рединге17, Мору отрубили голову на Тауэрском холме. Перед кончиной он заявил, что умирает «верным слугой короля, но прежде – Бога»18. Казнь Мора вызвала еще большее потрясение, чем расправа над Фишером, но лишь немногие набрались храбрости, чтобы последовать его примеру. Король вскоре пожалел о смерти Мора и обвинил Анну Болейн в том, что именно она стала причиной этого несчастья. Анна старалась отвлечь Генриха, устраивая пиры и шумные праздники19.
Леди Рочфорд вернулась ко двору, но больше не была подругой и союзницей королевы. После ее изгнания в предыдущем году, вероятно, произошло то, что отдалило ее от невестки. Вероятно, она винила Анну в своем позоре или испытывала ревность, наблюдая за ее тесными отношениями с лордом Рочфордом. Судя по всему, брак Рочфордов не был счастливым, и Джейн, вероятно, возмущало влияние Анны на ее супруга. Позднейшие события подтверждают, что между двумя женщинами возник серьезный разлад: в июле леди Рочфорд вместе с несколькими дамами устроила в Гринвиче демонстрацию в поддержку леди Марии и оказалась в Тауэре с другими зачинщицами, среди которых были, в частности, Кэтрин Боутон, жена лорда Уильяма Говарда, и супруги нескольких видных лондонцев20.
Уилл Сомерс попал в немилость: сэр Николас Кэрью подговорил его заявить, что королева – «вульгарная особа», а принцесса Елизавета – «бастард». Обычно шутам короля позволялось очень многое, но на этот раз, по словам Шапюи, Генрих пригрозил, что убьет Сомерса собственными руками. Тот счел за лучшее спрятаться в беддингтонском доме Кэрью, выжидая, пока гнев повелителя не утихнет21.
Лето близилось к разгару, и настроение короля улучшилось: он весело «развлекал дам» и, вероятно, заходил дальше, так как Шапюи отмечал, что его амурные похождения стали печально известными22. Генриху было сорок четыре года, он начал прибавлять в весе, носил коротко стриженные волосы и небольшую квадратную бородку, ожидая, что его примеру будут подражать другие мужчины. Джон Стоу утверждает, что 8 мая 1535 года король «велел всем при дворе обстричь головы и, дабы подать пример, распорядился обрезать волосы себе, и с тех пор бороду, пусть и клочковатую, ему никогда не брили». Портреты Генриха доказывают, что это так.
Страсть короля к обзаведению недвижимостью не ослабевала. В 1535 году он приобрел пять новых домов. Купив окруженный рвом Чобхэм-парк в Суррее у аббатства Чертси, он тут же принялся расширять его и создавать там королевские апартаменты23. Он также получил в собственность усадебные дома в Хакни, рядом с Лондоном, и в Леконфилде (графство Хамберсайд), последний – по обмену с графом Нортумберлендом24, который, кроме того, продал королю Петворт-хаус в Сассексе25. Наконец, Генрих получил дом в Мортлейке (Суррей), обменявшись с архиепископом Кранмером.
В 1535–1536 годах король превратил одно из зданий в Хэмптон-корте – вероятно, бывшую трапезную Уолси – в сохранившуюся до наших дней Большую сторожевую палату. Там были прекрасное эркерное окно и кессонный потолок с золочеными балками, подвесками и медальонами из кожи-маше, содержавшими 130 девизов и эмблем короля и Джейн Сеймур, при которой работы были завершены26. Этот зал стал первым из наружных королевских покоев, но те, что располагались за ним, не сохранились.
В то же время Генрих начал перестраивать Гринвичский дворец. Переоборудованные личные покои короля на втором этаже донжона имели эркерные окна с видом на Темзу, увешанные гобеленами стены и гротескный декор, пол устилали ковры. Потолок в античном стиле украшали позолоченные свинцовые листья, помещенные на перекрестьях деревянных балок. Работы выполнил королевский столяр Ричард Рич, который также изготовил резные украшения для потолка в главном холле Хэмптон-корта27.
Летом 1535 года король отправился в самое важное путешествие по стране за все годы своего правления. Это был не только тщательно спланированный выезд на охоту, но и мероприятие по налаживанию связей с общественностью, «для повышения своей популярности у подданных»28 и пропаганды религиозных реформ. Король нанес визиты не только тем придворным, которые поддерживали его политику, но и традиционалистам, расположение которых желал сохранить. Во время этой поездки Гардинер, у которого было время, чтобы пересмотреть свои взгляды, вернул себе милость короля, весьма своевременно опубликовав трактат «De Vera Obedientia» – «Истинное послушание», в котором одобрял идею королевского верховенства. Король вознаградил его, назначив послом во Францию.
Пятого июля, в сопровождении огромного числа придворных и слуг, с большим обозом багажа, Генрих с Анной направились из Виндзора на запад – в Рединг, Юэлм, Абингдон, Вудсток, Лэнгли и замок Сьюдли, где остановились на неделю. Кромвель присоединился к ним 23 июля, чтобы послать королевских чиновников для осмотра всех монастырей на западе страны.
К концу июля Генрих с королевой добрались до Тьюксбери, затем поехали на юг, в Глостер, и остановились в близлежащем поместье Пейнсвик, где имелись прекрасные охотничьи угодья. С 2 по 8 августа король и королева находились в замке Беркли, потом перебрались в Торнбери. После этого Генрих намеревался посетить Бристоль, но его удержали известия о появлении чумы, и он остался на месте, приняв в Торнбери видных горожан. В Айрон-Актоне король почтил своим присутствием Актон-корт, где сэр Николас Пойнтц к его приезду выстроил роскошный восточный корпус в ренессансном стиле