Менжинский ушел, перекосив плечи и покашливая. Думаю, что с этого самого дня он стал искать иных осей для своего круговращения».
Феликс Эдмундович продвигал комфортного в служебных отношениях Менжинского, поставил его во главе секретнооперативного управления ВЧК. А на посту начальника Особого отдела 1 июня 1922 года его сменил Генрих Григорьевич Ягода. Ему доверили следить за порядком в вооруженных силах.
В ту пору Ягода докладывал о работе особых отделов, ситуации в армии (и не только в армии), настроениях, поведении, симпатиях и антипатиях командного состава и Дзержинскому, и Троцкому.
Председатель Реввоенсовета был в стране куда более важной фигурой, чем председатель ВЧК. Поэтому военные чувствовали себя уверенно и не боялись чекистов. Это после ухода Троцкого из армии ситуация радикально изменится. А в Гражданскую войну разгневанный командарм запросто мог арестовать начальника Особого отдела, если у них не складывались отношения.
Нарком по военным и морским делам Л.Д. Троцкий в своем вагоне-кабинете. [ТАСС]
Всю войну Троцкий провел на фронтах. Его поезд перемещался по стране, отправляясь туда, где революции грозила опасность.
Пока он руководил вооруженными силами, ему подчинялись и Особые отделы
Особисты Менжинского и Ягоды в первую очередь присматривали за бывшими офицерами.
Красная армия на три четверти состояла из крестьян, рабочих и казаков. В Белой армии крестьяне составляли те же три четверти.
Желание выжить и нежелание сражаться – вот что двигало многими. Мобилизованные – что белые, что красные – искали любой возможности сбежать. Бывало, по нескольку раз переходили из армии в армию, бежали в лес или переходили под знамена знакомого командира.
Кадровые военнослужащие высоко ценили чины и должности, на что Лев Троцкий не скупился, поэтому бывшие офицеры охотно шли на службу в Красную армию. Из Белой армии перебежали в Красную 14,5 тысяч офицеров. Скажем, потерпел поражение адмирал Александр Васильевич Колчак, который командовал Белой армией в Сибири и на Дальнем Востоке. Его солдаты и офицеры разбегались или переходили на сторону красных.
Особистов это не радовало.
18 февраля 1920 года Менжинский и Ягода обратились к секретарю ЦК партии Николаю Николаевичу Крестинскому:
«Особый отдел ВЧК считает массовый прием офицеров Колчака на командные должности недопустимым, особенно в тех местах, где Советская власть еще не успела прочно окрепнуть. Особый отдел полагал бы:
1. Заключить всех офицеров в концентрационные лагеря;
2. В отношении каждого персонально выяснить:
а) является ли он уроженцем Сибири или переехал за время революции;
б) степень его активного участия в борьбе с Советской властью; и т. д.
3. По получению всех справок назначать главным образом на административно-технические должности, и только доказавших свою преданность в лучшем случае, в худшем, лояльность к Советской власти – назначать на командные должности».
В марте 1922 года политбюро – высший орган советской власти – сформулировало главные задачи особистов:
«а) Борьба с контрреволюцией и разложением в Красной армии и на Флоте.
б) Борьба со шпионажем во всех его видах».
При советской власти Гражданская война рисовалась чередой триумфов, и мало кто задумывался над тем, что победа Красной армии над Белой – это победа над собственным народом и величайшая трагедия России.
Что происходит с человеком, в которого стреляли и который стрелял сам? С каким опытом он вступает в мирную жизнь, причем без всякого, как сказали бы древние, катарсиса, то есть без очищения, без переосмысления того, что испытал и пережил? Войны уже нет, а враг есть. Как только враг находится, его уничтожают. Если его нет в реальности, его придумывают… Вот с таким багажом Генрих Ягода и его сотрудники вступили в мирную жизнь.
Ленинская попытка построить коммунизм за несколько месяцев разрушила экономику и привела Россию к голоду. Обычно провалившееся правительство уходит, уступая место более умелым соперникам. Вожди большевиков предпочли иной вариант: изобретали все новых врагов, на которых перекладывали вину за собственные неудачи.
21 февраля 1918 года Совет народных комиссаров утвердил декрет «Социалистическое отечество в опасности!». Он грозил расстрелом как внесудебной мерой наказания «неприятельским агентам, германским шпионам, контрреволюционным агитаторам, спекулянтам, громилам, хулиганам». Важно отметить эту формулировку: внесудебная мера наказания!
В Гражданскую войну жестокость, ничем не сдерживаемая, широко распространилась в аппарате госбезопасности. Беспощадность поощрялась с самого верха. За либерализм могли сурово наказать, за излишнее рвение слегка пожурить.
Газета «Наш век» писала:
«Уничтожив именем пролетариата старые суды, г.г. народные комиссары этим самым укрепили в сознании “улицы” ее право на “самосуд”, звериное право. И раньше, до революции, наша улица любила бить, предаваясь этому мерзкому “спорту” с наслаждением. Нигде человека не бьют так часто, с таким усердием и радостью, как у нас на Руси. “Дать в морду”, “под душу”, “под микитки”, “под девятое ребро”, “намылить шею”, “накостылять затылок”, “пустить из носу юшку” – все это наши русские, милые забавы. Этим – хвастаются. Люди слишком привыкли к тому, что их “с измала походя бьют” – бьют родители, хозяева, била полиция. И вот теперь этим людям, воспитанным истязаниями, как бы дано право свободно истязать друг друга. Они пользуются своим “правом” с явным сладострастием, с невероятной жестокостью».
30 августа 1918 года в Ленина стреляли во время его выступления на митинге в гранатном корпусе завода Михельсона. Охрана, то есть оперативное отделение при президиуме Всероссийской чрезвычайной комиссии, сплоховала. Оперативные комиссары (личные телохранители) сопровождали только Ленина, Троцкого и Дзержинского. Но они не были профессионалами…
Ошибку исправят. Охрана вождя станет высшим приоритетом. Ягода сформирует Оперативный отдел, внутри которого создаст комиссарскую группу специальной охраны для высших руководителей партии и государства.
А тогда Ленин чудом остался жив. Думали, что он не переживет ночь. Но Ленин на диво быстро оправился.
Подозреваемую схватили на месте преступления. Это была 28-летняя Фанни Ефимовна Ройдман, молодая женщина с богатой революционной биографией. В 16 лет она примкнула к анархистам и взяла себе фамилию Каплан. В 1906 году была ранена при взрыве бомбы в Киеве, схвачена и царским судом приговорена к бессрочным каторжным работам. Потом присоединилась к эсерам.
История с Фанни Каплан по-прежнему вызывает сомнения. Полуслепая женщина, по мнению экспертов, не могла попасть в вождя. Но, скорее всего, Фанни Каплан и в самом деле стреляла во Владимира Ильича.
После покушения на Ленина был провозглашен «красный террор». В Петрограде расстреляли 500 человек и столько же взяли в заложники. Списки заложников публиковались в «Красной газете» под заголовком «Ответ на белый террор».
Петроградский совет постановил:
«Довольно слов: наших вождей отдаем под охрану рабочих и красноармейцев. Если хоть волосок упадет с головы наших вождей, мы уничтожим тех белогвардейцев, которые находятся в наших руках, мы истребим поголовно вождей контрреволюции».
Нарком внутренних дел Советской России Григорий Иванович Петровский разослал всем местным органам власти циркулярную телеграмму:
«Применение массового террора по отношению к буржуазии является пока словами. Надо покончить с расхлябанностью и разгильдяйством. Надо всему этому положить конец. Предписываем всем Советам немедленно произвести арест правых эсеров, представителей крупной буржуазии, офицерства и держать их в качестве заложников».
«Массовый террор» – это не фигура речи, а указание.
Вождь анархистов князь Петр Алексеевич Кропоткин вспоминал о своем разговоре с Лениным в ноябре 1918 года: «Я упрекал его, что он за покушение на него допустил убить две с половиной тысячи невинных людей. Но оказалось, что это не произвело на него никакого впечатления».
Ленин был фанатиком власти. Он изучил недолгую историю Парижской коммуны и пришел к выводу, что без крови власть не сохранить. Он, еще до выстрелов стрелявшей в него Фанни Каплан, 9 августа 1918 года, телеграфировал председателю Нижегородского губисполкома:
«В Нижнем явно готовится белогвардейское восстание, надо напрячь все силы, составить “тройку” диктаторов, навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. и. Ни минуты промедления. Проведите массовые обыски. За ношение оружия – расстрел. Организуйте массовую высылку меньшевиков и других подозрительных элементов».
На следующий день Ленин приказал Пензенскому губисполкому:
«Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь взят “последний решительный бой” с кулачьем. Образец надо дать.
1) Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц.
2) Опубликовать их имена.
3) Отнять у них весь хлеб.
4) Назначить заложников – согласно вчерашней телеграмме.
Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков… Найдите людей потверже».
Ленин оседлал идею строительства коммунизма, счастливого общества. Хотите быть счастливыми? Значит, надо идти на жертвы. Вот миллионы в Гражданскую и погибли. Ленин ввел заложничество: детей брали от родителей в заложники, нормальный ум может такое придумать?
Когда начались первые повальные аресты и хватали известных и уважаемых в России ученых и общественных деятелей, еще находились заметные в России люди, взывавшие к Ленину с просьбой освободить невинных.
Владимир Ильич хладнокровно отвечал: «Для нас ясно, что и тут ошибки были. Ясно и то, в общем, что мера ареста кадетской (и околокадетской) публики была необходима и правильна».