К большевикам примкнул под влиянием будущего военного министра Фрунзе. Михаил Васильевич взял его с собой на Восточный фронт и отправил к Чапаеву комиссаром. В чапаевской дивизии он провел всего четыре месяца. После Гражданской войны начал писать. Умер Фурманов совсем молодым от менингита…
Глава семнадцатаяМятежник или шпион?
Вскоре после создания наркомата внутренних дел произошли события, которые сильно встревожили и Сталина, и Ягоду. Больше всего они боялись военного мятежа, и он случился. И не где-нибудь, а в столице.
5 августа 1934 года рано утром Артем Сергеевич Нахаев, начальник штаба артиллерийского дивизиона Осоавиахима, поднял по тревоге отряд курсантов, проходивших сборы в летнем лагере под Москвой.
Осоавиахим, то есть Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству, – предшественник ДОСААФ. Военизированное общество занималось подготовкой молодежи к армейской службе.
Во главе отряда Нахаев прибыл в столицу и в восемь утра беспрепятственно прошел на территорию Красноперекопских казарм 2-го стрелкового полка Московской пролетарской дивизии на Сухаревской площади.
Нахаев выстроил своих курсантов и произнес перед ними горячую речь с призывом выступить против советской власти:
– Мы воевали в четырнадцатом году и в семнадцатом. Мы завоевали фабрики, заводы и земли рабочим и крестьянам, но они ничего не получили. Все находится в руках государства, и кучка людей управляет этим государством. Государство порабощает рабочих и крестьян. Нет свободы слова, страной правят евреи. Товарищи рабочие, где ваши фабрики, которые вам обещали в семнадцатом? Товарищи крестьяне, где ваши земли, которые вам обещали? Долой старое руководство! Да здравствует новая революция! Да здравствует новое правительство!
Курсанты, которые пришли с Нахаевым, даже не имели оружия – на учебных сборах винтовок не выдавали. Он приказал занять караульное помещение 2-го стрелкового полка и вооружиться боевыми винтовками. Но его приказ никто не выполнил. Напротив, Нахаева схватили и арестовали.
На этом попытка мятежа закончилась. Но для членов политбюро эта история была преисполнена зловещим смыслом. Если один военный смог запросто поднять свою часть и выступить против советской власти – причем в самой столице! – то этому примеру могут последовать и другие в больших чинах и званиях. Осоавиахимовец оказался ни на что не годным мятежником, но найдутся и более умелые заговорщики…
Ягода немедленно доложил о произошедшем высшему руководству. В тот же день в обширном послании, адресованном в Сочи, секретарь ЦК Каганович, оставшийся в Москве за старшего, доложил Сталину:
«Сегодня произошел очень неприятный случай с артиллерийским дивизионом Осоавиахима. Не буду подробно излагать. Записка об этом случае короткая, и я ее Вам посылаю. Мы поручили Ягоде и Агранову лично руководить следствием.
Утром были сведения, что Нахаев, начальник штаба дивизиона, невменяем, такие сведения были у т. Ворошилова. Сейчас я говорил с т. Аграновым, он говорит, что из первого допроса у него сложилось впечатление, что он человек нормальный, но с некоторым надрывом. Показания он дает туго. Ночью будет протокол допроса, и я его Вам пошлю. Тут необходимо выяснить, один ли он, нет ли сообщников. Ясно одно, что Осоавиахим прошляпил».
Попыткой военного мятежа занимался сам нарком внутренних дел Генрих Ягода и его первый заместитель Яков Агранов.
5 августа в решении политбюро записали:
«Поручить тт. Ягоде и Агранову лично тщательно расследовать случай в казарме второго полка Пролетарской дивизии и доложить ЦК».
Нарком обороны Ворошилов, ясное дело, не хотел раздувать неприятное для военного ведомства дело. В наркомате навели справки и установили, что тридцатилетний Нахаев – болезненный, нелюдимый человек, со множеством бытовых проблем. И служба у него не ладилась.
Недовольный исключением из партии лидеров оппозиции в 1927 году, он тоже вышел из партии. Окончил Ленинградскую артиллерийскую школу имени Красного Октября, но демобилизовался из армии (см.: Лубянка. Сталин и ВЧК – ГПУ – ОГПУ – НКВД. Документы. М., 2003). Работы не нашел, вернулся в Красную армию, поступил на вечернее отделение военной академии. Бедствовал. Жить ему было негде. Вместе с женой снимали угол у крестьянина в селе Жулебино.
Нахаев намеревался в случае неудачи покончить с собой. Он заготовил пузырек с ядом на случай ареста, но не успел им воспользоваться.
Сталин не принял версию о человеке с психическими отклонениями. Отверг ее с порога. Он сразу назвал Нахаева иностранным шпионом и участником заговора, который чекистам следовало незамедлительно раскрыть. Этот случай подтверждал его подозрения относительно ненадежности военных и доказывал необходимость еще большего контроля особых отделов над Красной армией.
Сталин из Сочи инструктировал Кагановича:
«Дело Нахаева – сволочное дело. Он, конечно (конечно!), не одинок. Надо его прижать к стенке, заставить сказать – сообщить всю правду и потом наказать по всей строгости. Он, должно быть, агент польско-немецкий (или японский).
Записка Я. С. Агранова И.В. Сталину об аресте А. С. Нахаева. 26 августа 1934.
[РГАСПИ]
Чекисты становятся смешными, когда дискутируют с ним о его “политических взглядах” (это называется допрос!). У продажной шкуры не бывает политвзглядов, – иначе он не был бы агентом посторонней силы. Он призывал вооруженных людей к действию против правительства, – значит, его надо уничтожить.
Видимо, в Осоавиахиме не все обстоит благополучно».
Указания вождя были приняты к исполнению.
Верный Каганович из Москвы постоянно информировал Сталина о ходе расследования:
«Следствие о Нахаеве разворачивается туго. Он сам заболел, в связи с его попыткой отравления, и трудно поддается допросу. Завтра будут его допрашивать. Остальные показания пока связей не раскрывают.
Красная площадь. Перед началом парада, посвященного
17-й годовщине Октябрьской социалистической революции. 1935. [ТАСС]
Руководители наркомата обороны Ян Гамарник, Михаил Тухачевский, Климент Ворошилов, Александр Егоров и Генрих Ягода у мавзолея Ленина
Посылаю Вам две маленькие записочки Ник. Куйбышева, который по моему поручению занялся проверкой осоавиахи-мовских кадров. Они подтверждают крупнейшие дефекты».
Николай Владимирович Куйбышев прошел Первую мировую войну, в царской армии получил погоны капитана, трижды был ранен, в Гражданскую войну, командуя дивизией, участвовал в разгроме Врангеля. После войны руководил Высшей тактическо-стрелковой школой «Выстрел», служил военным советником в Китае. В конце 1920-х командовал войсками Сибирского военного округа.
Николай Куйбышев – брат Валериана Куйбышева, члена политбюро и оргбюро ЦК, одного из близких к Сталину людей.
В 1930 году брат привлек его к партийной работе. Николая Куйбышева назначили членом коллегии наркомата рабоче-крестьянской инспекции, в 1934-м сделали членом Комиссии партийного контроля при ЦК партии. Иначе говоря, он был партийным контролером по военным делам.
Ему и поручили выяснить, каким образом отряд Нахаева запросто мог пройти пол-Москвы и проникнуть в казармы Московской пролетарской дивизии.
Через несколько дней Каганович доложил Сталину:
«По делу Нахаева Вы совершенно правы в своей оценке и дела по существу, и слабостей допроса. Он пока настоящих корней не показывает. Все его поведение – это подтверждение того, что он иностранный агент. Через пару дней придется окончательно решить вопрос в духе Ваших указаний. Посылаю Вам на всякий случай справку наркомвнудела. Посылаю еще одну небольшую записку Ник. Куйбышева о казармах, весьма существенная и интересная».
«Окончательно решить вопрос» с Нахаевым, видимо, означало выбить из него необходимые показания любыми путями, что и было сделано…
Николай Куйбышев сообщал о неудовлетворительном положении с охраной казарм войск Московского гарнизона.
Сталин скомандовал Кагановичу:
«Насчет Нахаева – нажимайте дальше. Вызовите Корка и его помполита и дайте им нагоняй за ротозейство и разгильдяйство в казармах. Наркомат обороны должен дать приказ по всем округам в связи с обнаруженным разгильдяйством. Контроль пусть энергичнее проверяет казармы, склады оружия и т. д.».
22 августа 1934 года политбюро приняло постановление «О работе Осоавиахима». Все руководство организации, занимавшейся допризывной подготовкой молодежи, получило взыскания.
В другом постановлении – «О состоянии охраны казарм Московского гарнизона» – говорилось о низкой дисциплине караульных служб расквартированных в столице войск. Нарком Ворошилов доложил политбюро, что еще 14 августа подписал директиву о приведении в порядок системы охраны казарм.
В тот же день Каганович докладывал Сталину:
«Приняли мы уже решение об охране казарм и об Осоавиахиме. Разослали также приказ т. Ворошилова. Не скажу, что это было принято без споров, но решение это дает сейчас возможность взяться по-настоящему за исправление вскрытых недостатков. Все Ваши указания учтены были нами. Завтра собираю верхушку военных Московского военного округа для разъяснения этого постановления».
Красная площадь. Во время первомайского парада. 1935. [ТАСС]
Военачальники Климент Ворошилов, Ян Гамарник, Семен Буденный и Генрих Ягода у мавзолея Ленина. Военные предпочитали дружить с наркомом внутренних дел
Взыскания получили командование Московского военного округа, Московской стрелковой пролетарской дивизии и сотрудники Особого отдела Главного управления госбезопасности наркомата внутренних дел.
Тем временем чекисты добились своего. 26 августа первый замнаркома Агранов телеграфировал Сталину:
«Арестованный начальник штаба артиллерийского дивизиона Осоавиахима Нахаев сознался, что свое выступление в Красноперекопских казармах он сделал по указанию своего бывшего сослуживца по институту физкультуры бывшего генерала Быкова Леонида Николаевича.