С.М. Киров, Л.М. Каганович, ГК Орджоникидзе, И.В. Сталин, А.И. Микоян. [1934]. [РГАСПИ]
Протокол допроса Борисова сохранился.
Он действительно не мог прийти в себя:
«В 4 ч. 30 м. приблизительно т. Киров один вышел из машины и пошел в здание обкома. В вестибюле я пошел сзади на расстоянии шагов 15. На этом расстоянии я шел до второго этажа. Когда я встал на первой лестнице, т. Киров уже был на площадке посередине между первым и вторым этажом, так я следовал за ним до входа на третий этаж. Добравшись до коридора, я шел по коридору от него на расстоянии двадцати шагов.
Не доходя двух шагов до поворота в левый коридор, я услыхал выстрел. Пока я вытащил револьвер из кобуры и навел курок, я услышал второй выстрел. Выбежав на левый коридор, я увидел двух лежащих у дверей приемной т. Чудова. Лежали они на расстоянии три-четыре метра друг от друга. В стороне от них лежал “Наган”. В том же коридоре, я видел, находился монтер обкома Платоч. Тут же выбежали из дверей работники обкома».
О ходе расследования этого громкого преступления мне подробно рассказывал профессор доктор исторических наук Владимир Павлович Наумов. Он много лет проработал в аппарате ЦК КПСС, досконально знал этот мир, а в перестроечные годы стал ответственным секретарем комиссии политбюро ЦК по дополнительному изучению материалов, связанных со сталинскими репрессиями.
Комиссию возглавлял член политбюро и секретарь ЦК академик Александр Николаевич Яковлев. В новой России академик стал председателем Комиссии при президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий. Комиссия Яковлева имела доступ ко всем архивным документам, которые десятилетиями для всех были закрыты.
Профессор Наумов, который тщательно изучал обстоятельства смерти Кирова, говорил мне:
– Я вообще не понимаю, как мог посторонний человек болтаться в этом коридорчике, где всякий на виду. Это особая зона. Почему никто не обратил внимания на Николаева, не спросил у него: «Что ты здесь делаешь?»
Я спросил Наумова:
– Ну а если бы охранник первого секретаря не отстал, а в решающий момент оказался рядом и застрелил бы Николаева, то и Киров был бы спасен, и история нашей страны пошла бы иным путем, менее кровавым?
Профессор Наумов покачал головой:
– Киров был обречен. Все было очень хорошо продумано. Киров в принципе не любил, чтобы охранник приближался к нему слишком близко, и Борисов держался поодаль. Но когда Киров свернул в этот коридорчик, то, даже если бы Борисов отстал всего на два шага, все равно на какой-то момент Киров оставался один…
Леонид Николаев рассказал на допросе:
– Я, увидев Сергея Мироновича Кирова, остановился и отвернулся задом к нему, так что, когда он прошел мимо, я смотрел ему вслед в спину. Пропустив Кирова от себя на десять-пятнадцать шагов, я заметил, что на большом расстоянии от нас никого нет. Тогда я пошел за Кировым вслед, постепенно нагоняя его. Когда Киров завернул налево к своему кабинету, расположение которого мне было хорошо известно, вся половина коридора была пуста. Я подбежал шагов на пять, вынув на бегу наган из кармана, навел дуло на голову Кирова и сделал один выстрел в затылок. Киров упал лицом вниз.
Убийца стрелял в Кирова в самом удобном для этого месте. Схема убийства была продумана так тщательно, что спастись Киров не мог. Но в состоянии ли был малограмотный и неумелый Николаев разработать такой план в одиночку? Или же это творение более опытного и изощренного ума?
Профессор Наумов:
– Как мы теперь знаем, Николаев мог убить Кирова несколько раз. Он постоянно носил с собой оружие, причем заряженное. Но было сделано так, чтобы Кирова убили не на улице, а в Смольном, на пороге его кабинета. Как это прозвучало на всю страну! Киров убит в Смольном! Смольный – это почти что Кремль. Страна содрогнулась…
В день убийства Киров появился в Смольном довольно неожиданно. Никто не знал, приедет ли он вообще, и если приедет, то когда. А Николаеву, выходит, вовремя сообщили, что Сергей Миронович направился в Смольный? Незадолго до убийства Николаев звонил жене. Совсем недавно удалось установить, что звонил из помещения охраны Смольного. Он дожидался появления Кирова вместе с чекистами? Или все это невероятная случайность?
Будущий убийца давно вертелся возле Кирова, он свободно проникал в Смольный, знал, где и когда Сергей Миронович бывает.
15 октября 1934 года, за полтора месяца до убийства Кирова, Николаева задержали чекисты. Впоследствии об этом расскажет сотрудник личной охраны хозяина Ленинграда Карл Михайлович Паузер, оперативный комиссар ленинградского управления НКВД:
– Это было под вечер, товарищ Киров один вышел из Смольного и направился пешком по направлению к улице Войнова. Я обратил внимание, что вслед за товарищем Кировым шел какой-то неизвестный гражданин, который наблюдал за товарищем Кировым. Особенно меня поразило то обстоятельство, что неизвестный гражданин не только наблюдал за товарищем Кировым, но и оглядывался кругом, как бы выискивая, кто, кроме него, наблюдает за товарищем Кировым. Я кивком и взглядом обратил внимание наших сотрудников Пиотровского и Борисова на этого неизвестного. Пиотровский (Г.И. Петровский. – Л. М.) и Борисов заметили мой кивок и взгляд и также взяли под наблюдение неизвестного. Неизвестный был задержан мною на углу улицы Войнова и проспекта Володарского.
– Известна ли вам фамилия лица, кто был вами задержан?
– Нет, мне фамилия задержанного неизвестна.
– Было ли что-либо при неизвестном?
– Неизвестный имел при себе портфель.
– Вы точно помните, что неизвестный имел при себе портфель?
– Да, я это точно помню.
– Какого цвета был портфель?
– Черного цвета.
– Признаете ли вы в изображенном на предъявленной вам фотокарточке то лицо, которое было вами задержано?
– Да, признаю.
Это был Леонид Николаев.
Его допросил Михаил Иванович Котомин, начальник 4-го отделения (охрана руководителей области) оперативного отдела Ленинградского управления НКВД. Но по указанию начальника оперативного отдела УНКВД Александра Антоновича Губина Николаева освободили.
Котомин рассказал:
– Я лично проверил все находящиеся при нем документы, партийный билет, старое удостоверение о работе в Смольном, удостоверение о том, что он, Николаев, является инструктором Института истории партии. При нем также был портфель, рваный, в нем книги и разные старые бумаги и газеты.
– Было ли при задержанном Николаеве оружие?
– Я не помню, было ли при Николаеве оружие, кажется, среди его документов было разрешение на право хранения оружия. Я поручил одному из своих сотрудников проверить в адресном бюро по телефону, действительно ли задержанный проживает по указанному им адресу. Сотрудник доложил, что это подтвердилось справкой в адресном бюро. После этого я оставил задержанного в кабинете с сотрудником, а сам пошел со всеми документами задержанного в кабинет начальника Оперода товарища Губина и доложил ему все обстоятельства задержания и проверки Николаева. Товарищ Губин выслушал меня, просмотрел документы и велел задержанного освободить.
– Как вел себя Николаев при выяснении его личности?
– Помню хорошо, что Николаев вел себя совершенно спокойно и нормально, даже более спокойно, чем обычно задерживаемые.
– Чем Николаев объяснял вам то, что он пытался подойти на улице к товарищу Кирову?
– Николаев на мой вопрос ответил, что он хотел обратиться к товарищу Кирову как член партии по личному вопросу о работе. Николаев при этом сказал, что «и я не думал, что товарища Кирова на улице охраняют, иначе я к нему на улице не стал бы подходить».
– Был ли произведен личный обыск Николаева?
– Я считал, что он обыскан, так как существует правило, что каждого задержанного перед приводом ко мне должен обыскать тот, кто его задерживает.
Легкомысленное отношение к своим обязанностям? Разгильдяйство?
Профессор, доктор исторических наук Олег Витальевич Хлевнюк:
– Бытует версия о том, что Николаева дважды задерживали и дважды отпускали. Это Хрущев рассказал – в подтверждение его слов о заговоре против Кирова. Но, судя по документам, Николаева возле дома, где жили Киров и другие городские руководители, задерживали только один раз. Дело в том, что там постоянно собирались десятки людей, они приносили петиции, письма, обращения. Время от времени милиция устраивала там облавы, их забирали, но не сажали, а проводили с ними воспитательную работу и отпускали. В такую облаву попал и Николаев. Ему сделали соответствующее внушение и отпустили…
Но Николаева задержали с оружием в руках! А разрешения у него не было. Тем не менее его отпустили и наган ему оставили. В те времена, когда и меньшего повода было достаточно для ареста! Как минимум оружие должны были отобрать.
Николаев тренировался в стрельбе, стрелял довольно метко. Патроны – это потом установили – покупал в магазине созданного ведомством госбезопасности спортивного общества «Динамо».
Во время допроса его спросили:
– Каким образом вы приобрели «Наган», из которого стреляли в товарища Кирова?
– Приобрел его в 1918 году у одного рабочего-красногвардейца, уехавшего на фронт. Он жил у нас в квартире. Перед отъездом он меня повел в сарай, находившийся во дворе дома, и показал место, куда запрятал «Наган», сказав, что дарит его мне; «Наган» был без патрон.
– Где вы хранили «Наган» после его приобретения?
– В 1919 и 1920 годах револьвер лежал в сарае. В 1920 году я его извлек, привел в хорошее состояние и опять запрятал в сарае по Лесной улице, дом 18. С 1922 года по день ареста я обычно револьвер хранил в квартире в письменном столе, сначала в среднем ящике, а затем в боковом.
– Имели ли вы разрешение на право ношения револьвера?
– В 1924 году я зарегистрировал свой револьвер и получил разрешение на право его ношения и хранения. Разрешение я возобновил в 1930 году, когда оно было мне выдано на основе ходатайства ответственного секретаря ячейки завода «Карла Маркса» и секретаря цеховой ячейки. Сроком до 21 апреля 1931 года. С тех пор до настоящего времени я хранил револьвер без разрешения.