Они имели право применять любые меры наказания, вплоть до расстрела.
Новый начальник управления НКВД по Ленинградской области Леонид Михайлович Заковский 31 марта 1935 года доложил наркому Ягоде об итогах операции по выселению из города «бывших людей»:
«За 28 дней операции изъято бывших людей из Ленинграда и осуждено Особым Совещанием НКВД – 11 702 человека, их них – глав семей – 4833, членов семей – 6239 человек. Социальное прошлое изъятых бывших людей (только глав семей) характеризуется следующими данными: бывшие знать и дворянство, бывшие фабриканты, бывшие крупные помещики, бывшие крупные торговцы, бывшие крупные домовладельцы, бывшие царское и белое офицерство.
Выявленная следствием контрреволюционная деятельность изъятых кадров бывших людей распределяется:
1. Террористическая деятельность в связи с контрреволюционными элементами в СССР и за кордоном, участие в контрреволюционных группировках и контрреволюционных сборищах – 114 случаев.
2. Шпионская деятельность и связи – 348 случаев.
3. Распространение контрреволюционной литературы (старой), монархической, погромно-антисоветской и своего авторства (на обысках изъяты печатные и рукописные экземпляры контрреволюционной литературы) – 318 случаев.
4. Связь с белогвардейской эмиграцией – легальная и нелегальная – 1846 случаев.
5. Получение материальных средств от иностранных фирм, белогвардейцев, знакомых, бывших сослуживцев и родственников – легальным и нелегальным путем – 711 случ. (на обысках изъято – бонов Торгсина – 3841 руб. 27 коп., американских долларов – 769, германских марок – 285, франков – 175, фунтов стерлингов – 52, крон – 1000).
6. Систематическая антисоветская связь с бывшими белогвардейцами, офицерами, дворянами, бывшими сослуживцами – 2113 случаев.
За последние семь дней операции по “бывшим людям” с 21 по 27 марта с. г. включительно – УНКВД по Ленинградской области изъято и направлено по постановлению Особого совещания при наркоме внутренних дел в концлагеря (вместе с семьями) – 3627 чел., в том числе глав семей – 1637 чел.
Признались в сокрытии дворянского происхождения, службы в жандармерии, охранке и полиции, службы на ответственных постах в белогвардейских армиях и царском госаппарате – 226 человек. В ряде случаев бывшие люди пытались пролезть в ВКП(б) и ВЛКСМ».
Зачем вообще Сталин это затеял?
Профессор Владимир Наумов:
– Он расстрелял всю партийную верхушку, потому что видел, что его решения вовсе не воспринимаются в стране так уж безоговорочно. Ему нужно было вселить во всех страх. Без страха система не работала. Как только приоткроешь дверь, сразу начинается разрушение режима.
Сталин хотел освободиться от тех людей, которые работали с Лениным, которые помогли ему одолеть оппозицию. Не любит диктатор, когда рядом стоит человек, который ему помог. Вокруг Сталина уже появились молодые работники, которые воспринимали его как полубога. Так что он осуществил смену поколений, причем по всей стране, до последнего сельского райкома.
До убийства Кирова партийные руководители могли свободно встречаться, приехав на съезд в Москву, что-то обсуждать. После убийства был установлен новый порядок: первый секретарь обкома выезжает в Москву на пленум ЦК или в командировку, только получив разрешение Сталина.
Всякое общение партийных секретарей между собой было перекрыто: оно ставило под сомнение верность Сталину. Встречи, разговоры только с его санкции. Даже когда Сталин был в отпуске на юге, туда шли шифровки с просьбой разрешить выехать в Москву или в другой город и с объяснением зачем.
Политбюро решало, кому и куда ехать в отпуск. Так, например, командующего войсками Белорусского военного округа командарма 1-го ранга Иеронима Петровича Уборевича насильно отправили отдыхать за границу. Он не хотел, но его заставили ехать, а потом приписали ему работу на разведки тех стран, где он побывал.
Николая Ивановича Ежова, который лечился в Германии, тоже обвинят, что он работал на немецкую разведку.
У Сталина все было продумано до мелочей. Он действительно обладал даром администратора. Не случайно Ленин именно Сталина поставил на пост генерального секретаря: твердый, решительный, последовательный. Не понравилось Ленину, когда Сталин против него повернулся. Зиновьев и Каменев тогда уговаривали Ленина: он еще молодой, мы все уладим. Уладили…
Л.П. Серебряков.
[РГАКФД]
Писательница Галина Серебрякова сначала вышла замуж за секретаря ЦК Леонида Серебрякова, затем за наркома финансов Григория Сокольникова. Обоих уничтожили. Ягода и Агранов требовали от нее дать правильные показания. Она не захотела и отсидела двадцать лет
Г. И. Серебрякова.
Октябрь 1956. [РГАКФД]
Убийство Кирова вождь использовал для того, чтобы убрать очень многих людей.
В ночь на 27 июля 1936 года был арестован бывший член политбюро, а в тот момент первый заместитель наркома лесной промышленности Григорий Яковлевич Сокольников.
Его жена писательница Галина Серебрякова написала большое письмо Сталину и Ежову. Вдруг раздался телефонный звонок.
– Галина Иосифовна? – спросил незнакомый голос по телефону. – Говорит Агранов. Вы ведь писали Сталину и Ежову? Мне поручено поговорить с вами. Сегодня в десять вечера выходите на угол Спасо-Песковской площади и Трубниковского переулка. Увидите машину. Подойдите к шоферу и скажите, что вы – Семенова. Понятно?
В назначенный час Серебрякова подошла к поджидавшему ее автомобилю и назвалась Семеновой. Шофер, не говоря ни слова, распахнул дверцу. Они приехали на Лубянку. В приемной она просидела целых пять часов, и лишь поздней ночью ее провели в огромный ярко освещенный кабинет. За столом, уставленным вазами с пирожными и фруктами, сидели Ягода и Агранов.
– Мы хотим спасти вас от страшной катастрофы, которая неизбежна, – сказал ей Агранов. – Вы молоды, даровиты…
– Что я должна сделать?
– Все рассказать.
– Но в том, что я расскажу, нет признака чьей-либо вины, иначе я давно бы сообщила об этом партии.
– Расскажите о себе и о вашей семье все.
Серебрякова говорила четыре часа. Иногда Ягода или Агранов прерывали ее, щеголяя знанием деталей, которые она упустила.
– И тем не менее, – зловеще констатировал Агранов, – вы говорите неправду, вы скрываете главное.
Дверь открылась, и вошел секретарь ЦК Николай Иванович Ежов. Его крошечный рост и лицо старого карлика ужаснули Серебрякову.
– Все еще не хочет помочь нам? – спросил он, улыбаясь, отчего все его лицо еще больше исказилось и сморщилось.
Нарком Ягода покачал головой.
– Подведем итог, – продолжал Агранов. – Самого главного вы нам так и не сказали. В декабре 1934 года, после убийства Кирова, вы проходили по коридору своей квартиры и остановились у дверей кабинета мужа. Вы услышали, как ваш отец…
– Но позвольте, – закричала Серебрякова, – отца в это время не было в Москве! Он за всю зиму ни разу, слышите, ни разу не был у нас!
– Не прерывайте меня, вспомните все и подтвердите. Ваш отец говорил: «Мы убрали Кирова, теперь пора приняться за Сталина».
– Ложь!
– Поймите, – мягко сказал секретарь ЦК Ежов. – Мы хотим сохранить вас как писателя. Вы ведь стоите на краю бездны. Дайте правдивые показания, и вас не арестуют. Через несколько месяцев мы восстановим вас в партии и вернем в литературу. Вы снова выйдете замуж, будете счастливы. Ваши дети вырастут в человеческих условиях…
Галина Серебрякова сначала попала в больницу, потом ее все-таки арестовали и отправили в ссылку. Ее отца расстреляли. Она отбыла свой срок, после смерти Сталина вышла на свободу, вернулась в Москву, но долго не могла обустроить свою жизнь.
Она обивала пороги разных учреждений, пока не попала на прием к моему отчиму – Виталию Александровичу Сырокомскому, который в начале 1960-х годов работал помощником первого секретаря московского горкома партии.
Человек с обостренным чувством справедливости, готовый помочь всякому, кто нуждается в помощи, он был потрясен ее трагической историей. Он буквально заставил первого секретаря московского горкома партии Петра Ниловича Демичева принять Галину Серебрякову. Последовал звонок в Моссовет, где ей выдали ордер на квартиру. Она много писала и издавалась, хотя воспоминания об аресте и ссылке увидели свет только после ее смерти…
16 декабря 1934 года Каменев и Зиновьев были арестованы, о чем Ягода в тот же день доложил Сталину. И переслал адресованную вождю записку Зиновьева:
«Сейчас (16 декабря в 7½ веч.) тов. Молчанов с группой чекистов явились ко мне на квартиру и производят у меня обыск.
Я говорю Вам, товарищ Сталин, честно: с того момента, как распоряжением ЦК я вернулся из Кустаная, я не сделал ни одного шага, не сказал ни одного слова, не написал ни одной строчки, не имел ни одной мысли, которые я должен был бы скрывать от Партии, от ЦК, от Вас лично. Я думал только об одном: как заслужить доверие ЦК и Ваше лично, как добиться того, чтобы Вы включили меня в работу.
Ничего кроме старых архивов (все, что скопилось за 30 с лишним лет – в том числе и годов оппозиции) у меня нет и быть не может. Ни в чем, ни в чем, ни в чем я не виноват перед партией, перед ЦК и перед Вами лично. Клянусь Вам всем, что только может быть свято для большевика, клянусь Вам памятью Ленина.
Я не могу себе и представить, что могло бы вызвать подозрение против меня. Умоляю Вас поверить этому честному слову. Потрясен до глубины души».
В январе 1935 года судили «организаторов убийства Кирова» – недавнего питерского вождя, бывшего члена политбюро и председателя исполкома Коминтерна Григория Евсеевича Зиновьева, бывшего члена политбюро и председателя Совета труда и обороны Льва Борисовича Каменева, бывшего члена оргбюро и секретаря ЦК Григория Еремеевича Евдокимова, бывшего члена оргбюро ЦК и секретаря Ленинградского губкома Петра Антоновича Залуцкого и еще 11 человек, некогда входивших в ближайшее окружение Зиновьева.