Географическая ось истории — страница 22 из 44

[130]. К западу от этой границы, на суше и на море, союзники возводили укрепления, ожидая натиска врага. Девять месяцев спустя Италия осмелилась присоединиться к союзникам, главным образом потому, что ее порты оставались открытыми благодаря морской силе двух держав.

На Восточном фронте война тоже велась по старинке. Сухопутную силу там олицетворяли два противоборствующих лагеря, и второй из них, несмотря на свое закоснелое самодержавие, выступал союзником морских сил демократического Запада. Коротко говоря, расстановка противников в целом повторяла историю столетней давности, когда британская морская сила поддерживала португальцев и испанцев на «полуострове» и заключила союзы с автократиями в лице восточных сухопутных сил. Наполеону пришлось сражаться на два фронта, которые с точки зрения сегодняшнего дня мы должны именовать западным и восточным.

Однако в 1917 году все принципиально изменилось – из-за вступления в войну Соединенных Штатов Америки, падения российского самодержавия и последующего краха России как участника боевых действий. Мировая стратегия соперничества полностью преобразилась. Мы продолжили сражаться ради того, чтобы – сегодня об этом можно говорить, не рискуя оскорбить никого из наших союзников, – сделать мир безопаснее для демократий. Звучит, разумеется, как проявление идеализма. Но не менее важно помнить новую обстановку реальности. В последнее время, на исходе войны, мы участвовали в прямом столкновении сухопутных и морских сил, причем морские силы осаждали силы сухопутные. Мы победили, но, возьми верх Германия, она бы утвердила свое морское могущество на широчайшей базе из возможных, на базе, равной которой не ведала еще история. Объединенный континент Европы, Азии и Африки ныне в действительности, а не просто теоретически, стал островом. Время от времени, чтобы не забывать об этом, давайте называть его Мировым островом.

Одна из причин, по которой моряки лишь не так давно приняли обобщение, которое содержится в определении «Мировой остров», заключается в том, что они были не в состоянии совершить кругосветное путешествие. Ледяная шапка, две тысячи миль в поперечнике, покрывает полярное море, достигая одним краем мелководья у севера Азии. Поэтому с точки зрения навигации континент не является островом. Мореходы в последние четыре столетия воспринимали его как громадный мыс, выдающийся на юг с отдаленного севера подобно горной вершине, что торчит из гущи облаков, скрывающих ее подножие. Даже в прошлом столетии, уже после открытия Суэцкого канала, плавание на восток подразумевало огибание мыса, пусть и с заходом в Сингапур вместо Кейптауна.

Этот факт и его значение побуждают думать о континенте так, словно он отличается от прочих островов не только размерами. Мы говорим о его частях, будь то Европа, Азия или Африка, точно так же, как рассуждаем о частях Мирового океана – Атлантике, Тихом или Индийском океанах. Теоретически даже древние греки воспринимали континент как остров, но предпочитали именовать просто «миром». Сегодняшних школьников учат считать континент «Старым Светом», которому противопоставляется пара полуостровов, вместе составляющих «Новый Свет». Моряки же обычно говорят о «континенте», то есть о сплошной массе суши.

Давайте отвлечемся на миг и попробуем оценить пропорции и размеры этого заново осознанного великого острова[131]. Если отталкиваться от местоположения Северного полюса, он лежит как бы на плече земного шара. Измеряя расстояние от полюса до полюса вдоль центрального меридиана Азии, мы получим следующее: сначала тысяча миль покрытого льдом моря до северного побережья Сибири, далее пять тысяч миль суши до южной оконечности Индии, затем семь тысяч миль моря до антарктической ледяной шапки. А если мерить вдоль меридиана Бенгальского залива или Аравийского моря, Азия в поперечнике достигает всего около трех тысяч пятисот миль. От Парижа до Владивостока приблизительно шесть тысяч миль, расстояние от Парижа до мыса Доброй Надежды такое же, но эти измерения относятся к шару с окружностью двадцать шесть тысяч миль. Если бы не ледяные препятствия для кругосветного плавания, практичные моряки уже давно рассуждали бы о Великом острове именно под таким названием, поскольку его площадь равняется всего одной пятой площади Мирового океана.

Мировой остров заканчивается мысами на северо-востоке и юго-востоке. В ясный день с северо-восточного мыса через Берингов пролив можно разглядеть северную оконечность пары полуостровов, каждый размерами примерно в одну двадцать шестую часть земного шара, которые мы называем Северной и Южной Америками. На первый взгляд кажется, что не приходится сомневаться в симметричности Старого и Нового Света; тот и другой состоят из двух полуостровов – в одном случае из Африки и Евразии, в другом – из Северной и Южной Америк. Но между ними нет подлинного сходства. Северное и северо-восточное побережье Африки, длиной почти четыре тысячи миль, настолько тесно связано с противоположными ему берегами Европы и Азии, что пустыня Сахара видится гораздо более выраженным пределом континента, нежели Средиземноморье. В грядущие дни воздухоплавания морские державы будут использовать водные пути Средиземноморья и Красного моря только под давлением сухопутных сил, посредством новой земноводной кавалерии, когда речь зайдет о противостоянии морской силе.

Зато Северная и Южная Америка, соединенные тонким Панамским перешейком, с практической точки зрения, скорее, острова, а не полуострова по отношению друг к другу. Южная Америка лежит не только к югу, но и преимущественно к востоку от Северной Америки; две земных массы будто выстроились в шеренгу, как сказали бы военные, и вследствие этого Мировой океан облекает всю Южную Америку, за исключением небольшой ее части. То же самое справедливо и в отношении Северной Америки применительно к Азии, потому что континент прорывается в океан через Берингов пролив, и по глобусу можно убедиться, что кратчайший путь из Пекина в Нью-Йорк пролегает через этот пролив; данное обстоятельство, не исключено, однажды окажется важным для путешественника по железной дороге или по воздуху. Третий из новых континентов, Австралия, находится в тысяче миль от юго-восточной оконечности Азии и занимает всего одну пятую поверхности земного шара[132].

Итого, три так называемых новых континента по площади являются не более чем спутниками старого континента. Единый океан покрывает девять двенадцатых площади земного шара, а единый континент – Мировой остров – охватывает две двенадцатых этой площади; множество небольших островов, среди которых выделяются Северная и Южная Америки, в совокупности занимают оставшуюся одну двенадцатую часть. Название «Новый Свет», как очевидно всякому, кто дал себе труд ознакомиться с реальностью и отбросил историческое наследие, искажает перспективу.

Истина, предстающая беспристрастному взору, состоит в том, что великий мыс, выдающийся на юг до самого мыса Доброй Надежды, и североамериканская морская база воплощают собой, в огромном масштабе, третью сторону различия между островом и полуостровом, помимо случая с Греческим полуостровом и островом Крит и случая с Латинским полуостровом и островом Британия. Существенное отличие заключается в том, что мировой мыс, объединенный современными наземными коммуникациями, на самом деле является Мировым островом, потенциально наделенным всеми преимуществами острова и колоссального запаса ресурсов.

Некоторое время американские мыслители восхищались тем фактом, что их страна больше не обосабливается от мира, и президент Вильсон обратил в эту веру весь свой народ, согласившись принять участие в войне. Но Северную Америку больше нельзя считать даже континентом; в двадцатом столетии она уменьшается до размеров острова. Американцам привычно думать о своем клочке суши в три миллиона квадратных миль как об аналоге Европы; однажды, утверждают они, у Соединенных Штатов Америки появится родич – Соединенные Штаты Европы. Возможно, далеко не все из них до сих пор сумели осознать, что больше нет смысла представлять Европу отдельно от Азии и Африки. Старый Свет сделался островом, или, иными словами, единым целым, крупнейшим географическим объектом земного шара.

Имеются замечательные параллели между короткой историей Америки и долгой историей Англии; обе страны к настоящему времени успели пережить одинаковую последовательность колониальной, континентальной и островной стадий развития. Поселения англов и саксов на восточном и южном побережьях Британии часто сравнивают с тринадцатью английскими колониями на восточном побережье будущих США; при этом нередко забывается континентальный этап английской истории, подобием которого в Америке видится эпоха Линкольна. Войны Альфреда Великого и Вильгельма Завоевателя во многом были междоусобными внутрианглийскими войнами, в которые вмешивались скандинавы, и Англия как таковая стала островом лишь при Елизавете, когда избавилась от враждебности шотландцев и уладила внутренние распри, отныне выступая как целое во взаимоотношениях с соседним континентом. Америка сегодня тоже едина, ибо американцы преодолели внутренние различия, и она превратилась в остров, потому что события вынудили американцев понять: их так называемый континент находится на том же земном шаре, что и континент Европы – Азии – Африки.

Изобразим на карте мира военные действия 1918 года. Это была война между островитянами и континенталами, в чем попросту не может быть сомнений. Она велась в основном на континенте и главным образом на сухопутном фронте полуостровной Франции; на одной стороне были Великобритания, Канада, США, Бразилия, Австралия, Новая Зеландия и Япония – все острова. Франция и Италия – страны полуостровные, но даже при этом преимуществе они не продержались бы в войне до конца без поддержки островитян. Индия и Китай – если считать, что Китай воевал на маньчжурском фронте – могут считаться передовым отрядом морского могущества Великобритании, Америки и Японии. Голландская Ява – единственный остров с крупным населением, который