К северу от Петрограда и Казани лежит Русский Север, обширная и мрачная лесистая местность с нередкими болотами; она минимум вполовину больше обозначенной выше исконно российской земли. Население Севера – менее двух миллионов человек, менее трех человек на квадратную милю. К востоку от Волги и Дона, вплоть до Уральских гор и Каспийского моря, раскинулась Восточная Россия, сравнимая по размерам с Севером и тоже с населением около двух миллионов человек. Но в долине реки Кама, между Северной и Восточной Россией, имеется пояс оседлости, который тянется на восток от Казани и Самары до Уральского хребта, затем перебирается мимо шахт Екатеринбурга в Сибирь и достигает Иркутска в Западной Сибири, выходя фактически к озеру Байкал. Численность населения в этом поясе за Волгой приближается к двадцати миллионам человек. В целом территория от Казани и Самары до Иркутска заселена оседлыми пахарями, а не конными кочевниками, причем заселена сравнительно недавно.
Волга в своем среднем течении, от Казани на юг к Царицыну, представляет собой труднопреодолимую преграду, защищающую не только Россию, но и Европу как таковую. Ее западный берег, известный как Холмистый[155], в противоположность Луговому восточному, – это гряда холмов высотой до нескольких сот футов, сопровождающая речные воды на протяжении семисот миль, оконечность обитаемой равнины, немного приподнятая над уровнем моря. Если взобраться на вершину и бросить взгляд на восток, за широкую реку, мы осознаем, что за спиной осталась густонаселенная Европа, а впереди низменные луга перетекают в наполовину безжизненные, иссушенные степи, преддверие пустынь Центральной Азии.
Поразительным историческим комментариям к географии этих очевидных физических и социальных контрастов служат последние несколько месяцев гражданской войны в России. На Русском Севере всего два или три города размерами больше деревни, а потому, поскольку большевики опирались на городское население, большевизм крайне медленно утверждался к северу от Волги. Кроме того, редкие сельские поселения, главным образом поселения лесных жителей, привычных к простым колониальным условиям, не способствовали возникновению политических устремлений среди аграриев, так что крестьянского сочувствия большевикам здесь не наблюдалось. В результате железная дорога от Архангельска до Вологды на Верхней Двине[156] довольно долго обеспечивала сообщение с океаном и Западом. Транссибирская линия идет от Петрограда через Вологду, имеется и прямая ветка от Москвы до Вологды, которую можно трактовать как путь из сердца России на Русский Север по мосту через Волгу в Ярославле. Вот поэтому посольства союзников обосновались в Вологде, когда им пришлось покинуть Петроград и Москву; помимо удобного сообщения с Архангельском и Владивостоком, посольства очутились за пределами большевистской России.
Еще более значимыми для нас были действия чехословаков[157] на московском участке Транссибирской железной дороги. Наступая от Уральских гор при поддержке уральских казаков, их отряды захватили Самару, город в месте выхода железной дороги к Луговому берегу Волги, а также укрепились на мосту через реку в Сызрани. Более того, они даже сумели проникнуть в глубь настоящей России, в сторону Пензы, через относительно слабо населенные районы. А еще двинулись вверх по реке к Казани. По существу, они двигались вдоль рубежей настоящей России и угрожали ей извне. Британские силы из Архангельска на кораблях дошли по Двине до Котласа, а далее по железной дороге прорвались в Вятку, станцию на Транссибирской линии; с учетом описанных выше реалий такая операция выглядит не слишком уж безрассудной.
Приведенное ранее определение настоящей России позволяет иначе взглянуть не только на Россию, но и на Европу XIX столетия. Давайте изучим эту Европу при посредстве географической карты. Все северные области (Скандинавия, Финляндия и Россия) заодно с Восточной Россией к югу от Кавказских гор исключаются из нее, будучи пустошами, и та же участь отведена землям Балканского полуострова, занятым Турцией. Напомню, что Кинглейк в «Эотене»[158] (1844), утверждал, что он попал на Восток, когда его переправили через реку Сава в Белград. Граница между Австрийской и Османской империями, установленная Белградским договором 1739 года, не менялась до 1878 года. Следовательно, настоящая Европа, обитель европейских народов, та Европа, которая, вместе с ее заморскими колониями, образовывала христианский мир, представляла собой совершенно четко определенное социально-географическое пространство; ее сухопутная граница шла от Петрограда к Казани, затем изгибалась по течению Волги и Дона к Черному морю и вдоль границы с Турцией достигала горловины Адриатики. Одной оконечностью этой Европы выступал мыс Сент-Винсент, другой – «мыс» Поволжья в излучине реки Волга у Казани. Берлин находится почти строго на полпути между мысом Сент-Винсент и Казанью. Победи Пруссия в недавней войне, она наверняка превратила бы континентальную Европу от мыса Сент-Винсент до Казани (с добавлением азиатского Хартленда) в морскую базу, с которой велись бы действия против Великобритании и Америки в следующей войне.
Теперь давайте разделим нашу Европу на Восточную и Западную по линии, проведенной от Адриатики до Северного моря таким образом, что на западе окажутся Венеция и Нидерланды, а также та часть Германии, которая была немецкой с начала европейской истории, но чтобы при этом Берлин и Вена находились на востоке, ведь Пруссия и Австрия суть местности, которые германцы когда-то завоевали и более или менее насильственно тевтонизировали. На карте, разделенной вот так, мысленно «пересмотрим» историю последних четырех поколений: мы поймем, что она обретает новую цельность.
Английская революция ограничила полномочия монарха, а французская революция утвердила права народа. Вследствие беспорядков во Франции и вторжения из-за рубежа организатор-Наполеон прорвался к власти. Он покорил Бельгию и Швейцарию, окружил себя преданными сторонниками-правителями в Испании, Италии и Голландии и заключил союз с подвластной Рейнской коалицией[159], иными словами, со «старой» Германией. Так Наполеон объединил всю Западную Европу, за исключением островной Великобритании. Затем он выступил против Восточной Европы, победил Австрию и Пруссию, но не стал их присоединять к своей державе, хоть и заставил впоследствии принять участие в походе на Россию. Часто доводится слышать о широких просторах для отступления русских за Москвой, но на самом деле Наполеон по дороге к Москве фактически захватил всю населенную Россию своего времени[160]. Его падение частично явилось результатом истощения французской живой силы, но главной причиной послужил тот факт, что владениям Наполеона в Западной Европе угрожало британское морское могущество: Великобритания продолжала снабжать себя за счет поставок из-за пределов Европы, а Западную Европу от аналогичных поставок отрезала. Для нее было вполне логично объединиться с державами Восточной Европы, но существовал единственный надежный способ сообщения с ними – через Балтийское море. Это объясняет две попытки нападения с моря на Копенгаген[161]. При этом, благодаря господству на море, британцы высадились в Голландии, Испании и Италии, тем самым угрожая наполеоновским войскам с тыла. Любопытно отметить, что важнейшая победа при Трафальгаре и ключевые события в Москве произошли фактически в двух оконечностях настоящей Европы. Наполеоновские войны представляли собой дуэль Западной и Восточной Европы: по богатству и численности населения наблюдалось приблизительное равенство, а вот превосходство Запада, обусловленное развитием цивилизации в Западной Европе, удалось нейтрализовать при помощи британского морского могущества.
После Ватерлоо Восточную Европу объединил Священный союз трех держав – России, Австрии и Пруссии. Каждая из трех держав слегка сместилась к западу, словно ее тянуло магнитом в этом направлении. Россия приобрела большую часть Польши и тем самым распространила свой политический полуостров на физический полуостров Европы. Австрия заняла побережье Далмации, а также Венецию и Милан в материковой северной Италии. Пруссия присвоила обособленную территорию в старой западной Германии и разделила ее на две провинции – Рейнскую область и Вестфалию. Эта аннексия Германии оказалась гораздо более значимой, нежели присоединение Польши к России или Италии к Австрии. Рейнская область – древняя и цивилизованная местность, настолько западная, что она приняла наполеоновский Гражданский кодекс (и до сих пор ему следует). С того момента, как пруссаки таким образом вторглись в Западную Европу, стало неизбежным противостояние между либеральной Рейнской областью и консервативным Бранденбургом. Но это противостояние довольно долго откладывалось вследствие истощения Европы.
Британское военно-морское могущество продолжало оберегать Западную Европу посредством баз в Гельголанде, Портсмуте, Плимуте, Гибралтаре и на Мальте. Из-за перемен, произошедших в 1830–1832 годах[162], абсолютистская реакция на Западе ослабла, и к власти в Великобритании, Франции и Бельгии пришел средний класс. В период с 1848-го по 1850 год демократическое движение распространилось к востоку от Рейна, и Центральную Европу охватили идеи свободы и национальной государственности, но с нашей точки зрения всего два события (всего два!) имели решающее значение. В 1849 году русская армия вторглась в Венгрию и снова подчинила мадьяр Вене, тем самым позволив австрийцам усмирить итальянцев и чехов[163]