о-восточной Европе установилось благодаря мадьярам и туркам при поддержке тех же евреев. Евреи ныне занимают высокие посты среди большевиков в России. Бездомные и гонимые, евреи охотно предались интернационализации, и христианский мир больше не имеет права удивляться этому факту. Но подобным действиям не будет места в лиге, объединяющей независимые и дружественные нации. Потому национальный дом в физическом и историческом центре мира должен «примирить» евреев с современными условиями бытия. Появятся нормы поведения, навязываемые евреями евреям, даже среди тех крупных еврейских общин, которые предпочтут остаться за пределами Палестины. Это будет означать, что евреи наконец признают себя полноценным самостоятельным народом, вопреки желаниям отдельных представителей этого народа. Кое-кто пытается проводить различие между евреями как народом и иудейской религией, но, вне сомнения, обывательский взгляд на глубинное сходство между ними не так уж грешит против истины.
В обширных и густонаселенных областях Азии и Африки, за поясом великих пустынь и возвышенностей, существуют свои опасения (примером служит британская Индия), и было бы действительно глупо отрицать их наличие в спешных попытках установить мировую симметрию в рамках Лиги Наций. Но нельзя позволить, чтобы Цзяо-Чжоу или Восточная Африка вернулись в распоряжение той державы, что лелеяла в их отношении далеко идущие стратегические планы, предполагая, что однажды ее сухопутные армии смогут использовать эти точки на карте как подготовленные цитадели; более того, эта держава явно намеревалась использовать китайцев и негров как вспомогательную живую силу в завоевании Мирового острова. Какую роль в конечном счете может сыграть половина человечества, обитающая в «Индиях», – на этот вопрос пока никто ответить не в состоянии, но островные народы попросту обязаны защитить индийцев и китайцев от поползновений Хартленда.
Германскую Юго-Западную Африку и немецкие колонии в Австралазии нельзя возвращать ни в коем случае; принцип независимости в уставе Лиги предполагает, что при наличии международного доверия применительно к ряду критически важных местоположений, каждая нация должна быть хозяйкой в собственном доме, и этот принцип действует в отношении Южной Африки и Австралии. Любая иная трактовка чревата будущими ссорами и препятствует разоружению.
Относительно создания Лиги Наций и необходимости учитывать текущую политику в настоящем сказано достаточно. Нам осталось обсудить текущую политику в будущем. Виконт Грей описал образ мышления, которое нам понадобится, когда мы возьмемся за это великое международное начинание; можно ли что-то добавить к уже сказанному по этому поводу?
Выше я выразил свою убежденность в том, что свободная торговля по типу laissez-faire и хищническая протекция немецкого типа являются имперскими тактиками, которые ведут к войне. К счастью, молодые британцы отказались от свободной торговли в духе манчестерской школы; финансовую независимость, предоставленную им родиной, они использовали для достижения экономического идеала, которым восторгался великий американский государственный деятель Александр Гамильтон, – идеала по-настоящему независимой нации, сбалансированной во всем своем развитии. Это ни в коей мере не означает, что международная торговля не должна осуществляться; просто эту торговлю следует контролировать, чтобы ее влияние всегда было направлено на достижение баланса, а не на усугубление экономической однобокости сверх пределов разумного.
На мой взгляд, дееспособная Лига Наций не появится, пока мы не запретим всем странам коммерческое «проникновение», поскольку целью такого проникновения является лишение других стран их справедливой доли квалифицированного труда, и оно неизбежно влечет за собой общее разочарование и уныние. Вдобавок, скажем прямо, нет существенного различия, и когда некоторые страны видят, что их превращают в хозяйственные «придатки» через промышленную специализацию какой-либо страны, ратующей за повальный кобденизм; везде, где промышленность развивается до такой степени, что ее аппетит способен удовлетворить только мировой рынок, экономический баланс других стран, как правило, нарушается. После недавней войны никакая крупная страна не допустит, чтобы ее лишили «ключевой» или «значимой» отрасли[202]. К тому времени, когда эти две категории окажутся исчерпанными, всем станет ясно, что с таким же успехом можно было стремиться к привлекательному идеалу общей экономической независимости, а не метаться из стороны в сторону в глухой обороне. Попытки сохранить негативный по своей сути кобденизм, внедряя некие исключения, очень быстро – в условиях современного открытого мира – обернутся появлением громоздких и неуклюжих социальных механизмов. Общая система низких пошлин и вознаграждений позволит легко справляться с затруднениями по мере их возникновения, поскольку в нашем распоряжении будет соответствующий механизм контроля. Не стану глубже вдаваться в эти специальные вопросы; меня интересуют идеалы и цели. Кобденит считает, что международная торговля хороша сама по себе и что специализация в отношениях между странами, если она возникает «вслепую», по естественным причинам, не должна насильственно ликвидироваться. Сторонник Берлинской школы[203], с другой стороны, тоже одобряет экономическую специализацию государств, но он опирается на научную точку зрения, настаивает на накоплении в стране тех отраслей, которые обеспечивают наибольшую занятость высококвалифицированных работников. Результат одинаков; текущая промышленная политика стискивает нацию в своих объятиях и лишает ее, как и другие страны, подлинной независимости. Как следствие, копятся обиды, чреватые ссорами и столкновениями.
Позволю себе выделить сразу три типа восприятия текущей политики, грозящих, по моему мнению, трагедией. Во-первых, это политика laissez-faire, политика капитуляции и обреченности. Мы словно оказываемся в состоянии человека, которого сразила некая хворь вследствие отсутствия заботы о себе; человеческое тело требует присмотра, как известно, и при разбалансировке функций подвергается органическому воздействию, а в итоге, если им пренебрегать, не помогут ни совет врача, ни скальпель хирурга, ибо вмешательство доктора равносильно уходу из жизни. Разумеется, под теплым британским солнышком в середине минувшего столетия казалось мудрой политической философией жить как живется и верить в Провидение. К счастью, болезнь не успела перейти в смертельную стадию, когда мы легли на операционный стол в августе 1914 года. При этом миллион призывников, признанных негодными для воинской службы, выглядит тревожным симптомом: хочется даже поблагодарить Господа за то, что война началась тогда, когда началась.
Второй тип восприятия текущей политики – это паника. Именно так реагировала Пруссия, маскируя панику льстивой философией сверхчеловека, не менее приятной, чем утешительная религия laissez-faire, но более рациональной. Впрочем, если отбросить экивоки, Kultur подразумевала одержимость идеями конкуренции и естественного отбора, того самого, который описан в дарвинизме; испугавшись, пруссаки решили, что, если людям суждено питаться другими людьми для выживания, уж они-то готовы стать людоедами! Поэтому они усердно наращивали силу и ловкость, как и положено призовому бойцу. Вот только монстр, в которого они превратили собственную страну, изнывал от голода, и в конце концов им пришлось его накормить. Пожалуй, половина всех жестоких поступков на этом свете творится именно из-за паники.
Третий тип восприятия свойственен анархистам и большевикам – безусловно, сами они себя не перепутают, но со стороны нет принципиальной разницы в том, сломаете ли вы какой-то предмет без возможности починить или расколете его на куски: это мало что меняет. По сути, такой тип восприятия равнозначен социальному самоубийству. Крайне важно поддерживать дисциплину в западных демократиях в период восстановления, как бы ни бушевал большевизм в Центральной и Восточной Европе. Запад победил, и только мы способны избавить весь мир от необходимости повторять тот путь, каким нередко идут отдельные народы – от идеализма к беспорядкам, голоду и тирании. При условии, что мы не будет спешить с демонтажом существующих социальных механизмов, что мы станем воплощать идеи дисциплинированно и последовательно, у нас получится сохранить устойчивое производство, эту фундаментальную реалию, на которой ныне – прочнее, чем когда-либо ранее – зиждется цивилизация. Давайте не будем забывать, что беспорядок в мире подразумевает отсутствие какой-либо национальной базы как опоры для восстановления порядка, следовательно, он сулит бесконечную анархию и тиранию. Когда рухнул римский порядок античности, понадобилось несколько столетий, чтобы вернуться на прежний уровень цивилизованности.
Но если дрейф по волнам текущей политики ведет к болезни государства, а паника оборачивается преступными действиями, тогда как результатом восстаний становится самоубийство нации, какой же путь нам выбрать? Конечно, тот, который подразумевает контроль: при демократии это самоконтроль. Если недавняя война чему-то нас научила, то мы усвоили, что эти гигантские силы современного производства способны контролировать общество. Прежде многие предполагали, что мировая война завершится финансовым крахом, поэтому ее нельзя – категорически нельзя – допускать. Но когда война все-таки случилась, стало ясно, что британская и немецкая системы кредитования справились, за счет национальных займов, которые оторвали побеги индивидуальных кредитов от вражеской почвы.
Признав однажды, что целью является контроль текущей политики, мы одновременно заявляем, что идеальной государственной единицей Лиги Наций должна являться страна сбалансированного экономического развития. Сырье распределено по земному шару неравномерно, но основные виды человеческой деятельности, помимо выращивания продуктов питания, своих для каждого региона, в наши дни составляют лишь относительно малую часть всей производственной активности. Минералы нужно добывать в шахтах, тропические плоды выращивают только в тропиках, но и минералы, и тропические плоды ныне довольно просто транспортировать, поэтому соответствующие отрасли промышленности могут располагаться где угодно. Люди таковы, какими их делают занятия; всякий взрослый человек демонстрирует характеристики своего призвания. Так же обстоит дело и с нациями, и никакая уважающая себя нация не позволит лишить себя доли производства. Но отрасли труда настолько взаимосвязаны, что их невозможно развивать, не обеспечив баланс. Отсюда следует, что каждый народ будет стремиться к развитию важных сфер промышленной деятельности, и никакому народу не следует в этом препятствовать.