Чтобы так случилось, нужно прежде всего наладить эффективное и длительное сотрудничество между Америкой, Великобританией и Францией, причем первая будет обеспечивать глубину обороны, вторая создаст передовой оплот, своего рода новую Мальту[226], а третья станет выступать обороняемым плацдармом. Франция важна не менее двух других государств, ибо морская сила должна по необходимости становиться «земноводной», если желает уравновесить силу сухопутную. Также необходимо, чтобы три перечисленные страны и четвертый завоеватель, Россия, поклялись во взаимопомощи на случай, если возникнет любая угроза нарушению мира, чтобы немецкий дьявол больше никогда не поднял головы и скончался от бессилия.
Некоторые люди сегодня, похоже, мечтают о глобальной воздушной мощи, которая «ликвидирует» как военно-морской флот, так и сухопутные армии. Но меня, признаться, поразили до глубины души недавние слова опытного летчика: «Воздушное могущество целиком и полностью зависит от эффективности его наземной организации». Обсуждение этого вопроса увело бы нас слишком далеко от основной темы статьи. Скажу лишь, что пока не было представлено убедительных доказательств в пользу того, что воздушные соединения не проследуют привычной дорогой всех родов вооруженных сил, не предложат чередовать наступательные операции с оборонительными, одновременно внося редкие постоянные изменения в стратегию боевых действий.
Я не притязаю на то, чтобы предсказывать будущее человечества. Меня заботят только условия, при которых мы начинаем утверждать мир, когда будет достигнута победа в войне. Что касается структуры послевоенного мира, которую в настоящее время анализируют и прогнозируют многие специалисты, важно тщательно отделить идеалистические фантазии от реалистичных, научно обоснованных планов, за которыми стоят идеи (политические, экономические, стратегические и т. д.), основанные на признании неопровержимых фактов.
Исходя из этого, можно сосредоточиться на важнейшей особенности мировой географии, а именно на «поясе», который как бы охватывает северные полярные регионы. Начинаясь от пустыни Сахара, он тянется на восток через аравийские, иранские, тибетские и монгольские пустыни, затем, через пустоши Леналенда, Аляски и «лаврентийского щита»[227] Канады, переходит в субаридный пояс западной части Соединенных Штатов Америки. Этот пояс пустынь и пустошей чрезвычайно важен для мировой географии. Внутри него расположены два региона, обладающих почти одинаковой значимостью, – Хартленд и бассейн Срединного океана (северная Атлантика) с его четырьмя «рукавами» (Средиземное, Балтийское, Арктическое и Карибское моря). За пределами пояса раскинулся Большой океан (Тихий и Индийский океаны и южная Атлантика) и лежат примыкающие к нему земли («муссонные» края Азии, Австралия, Южная Америка и Африка к югу от Сахары).
Архимед уверял, что мог бы перевернуть мир, будь у него точка опоры для рычага. Разумеется, мир целиком невозможно сразу вернуть к процветанию. Область между Миссури и Енисеем, с ее магистральными авиационными маршрутами грузоперевозок из Чикаго и Нью-Йорка в Лондон и Москву, со всем, что обеспечивают эти перевозки, должна стать первейшей и главной нашей заботой, поскольку точка опоры находится тут. Разумно на время отложить усмирение Японии. Китай в должный срок получит значительный приток капитала в качестве долга чести, так ему помогут в его романтическом стремлении построить для четверти человечества новую цивилизацию, не совсем восточную и не сугубо западную. После этого упорядочение Внешнего мира окажется относительно легким, Китай, Соединенные Штаты Америки и Соединенное Королевство возглавят поход, и за каждой из двух последних стран двинутся члены соответствующих содружеств свободных наций (пусть их истории различаются, результат будет схожим). Но первые усилия по экономическому восстановлению, безусловно, следует предпринимать в районе пустынного пояса, иначе здешняя цивилизация погрузится в хаос. Как жаль, что союз, обсуждение которого после Версаля вели Соединенные Штаты Америки, Великобритания и Франция, не воплотился в жизнь! Сколько бед и несчастий он мог бы предотвратить!
Теперь, завершая описание земного шара, каким он мне видится, позвольте кратко дополнить два уже охарактеризованных понятия еще тремя. Для целей политики, которую в американских исследованиях, насколько я могу судить, именуют «большой стратегией», необходимы широкие географические обобщения, которые не уступают в важности обобщениям историческим или экономическим.
Я изложил выше свою концепцию Хартленда, которая, в чем я совершенно уверен, сегодня более действенна и полезна, чем она была двадцать или сорок лет назад. Я указал, где расположен Хартленд, окруженный широким поясом естественных преград, к числу которых принадлежат покрытое льдом Полярное море[228], лесистый и дикий Леналенд, центральноазиатские горы и засушливые равнины. Но этот пояс не является цельным, ибо имеются открытые «ворота», до тысячи миль шириной, ведущие из полуостровной Европы на внутреннюю равнину через широкий перешеек между Балтийским и Черным морями. Впервые за всю историю человечества в этой обширной природной крепости появился гарнизон, способный отразить проникновение немецких захватчиков. С учетом этого факта и при наличии описанной выше обороны на флангах и в тылу сама ширина распахнутых «ворот» выступает преимуществом, поскольку дает возможность победить врага, вынуждая того широко разворачивать свои войска. На поверхности и под поверхностью Хартленда находятся богатейшие запасы ресурсов (почва, руда, топливо), сопоставимые по объемам с запасами на территории Соединенных Штатов Америки и Канадского доминиона[229].
Я предположил, что очищающая философия, навязанная Германии могучими победителями, способна избавить тевтонский ум от былой одержимости. Конечно, никто не собирается впадать в безумие и поручать иноземным учителям изгонять злых духов из побежденного немецкого народа. Вдобавок, не считая первых неизбежных и необходимых карательных мер, я не вижу достаточных оснований полагать, что побеждающие демократии смогут разместить гарнизоны нужной численности и веры в правоту своего дела на побежденных землях; ведь бесполезно просить демократов поддерживать начинания, противные самому духу и самой сути демократии. Очищение лучше организовать посредством некоего заново открытого и исцеляющего немецкого источника, но под присмотром победивших сил, как уже говорилось; одна сила – это Хартленд, а вторая – это территории трех земноводных держав (Америка, Великобритания и Франция). Две дружественные силы, обращенные лицом друг к другу и надзирающие за очищением, будут равноправны и всегда готовы (должны быть готовы) в равной степени к необходимым действиям. Тогда Германии придется существовать под постоянной угрозой объявления войны на два фронта, если она будет признана виновной в любом нарушении договоров, запрещающих фактическую подготовку к войне или введение в заблуждение молодежи (это иной способ подготовки к войне). А демократические гарнизоны у себя дома составят, добровольно или по принуждению, учителя.
Из этого предложения проистекает моя вторая географическая концепция: Срединный океан – северная Атлантика – и его «зависимые» моря и речные бассейны. Не вдаваясь в подробности этой концепции, я лишь обрисую ее, опять-таки, в трех составляющих: это плацдарм во Франции, аэродром в Великобритании и резерв квалифицированной рабочей силы, сельского хозяйства и промышленности в восточной части Соединенных Штатов Америки и Канаде. Что касается военного потенциала, США и Канада являются атлантическими странами, а поскольку речь идет о скорой сухопутной войне, плацдарм и аэродром, обнесенный рвом с водой, имеют важнейшее значение для земноводной силы.
Три оставшихся концепции я изложу предельно кратко, исключительно ради того, чтобы описать мир целиком и сбалансированно. Описанный выше блок близнецов – Хартленда и бассейна Срединного океана – опоясывает по всему земному шару череда пустот, образующих практически непрерывное пространство суши площадью около двенадцати миллионов квадратных миль, то есть занимающее около четверти поверхности планеты. На этой обширной территории сегодня проживает в общей сложности менее тридцати миллионов человек, то есть, условно, одна семидесятая часть населения земного шара. Самолеты, конечно, станут летать разнообразными маршрутами над этим пустынным поясом; через него проложат, безусловно, дороги для грузовых автомобилей. Но еще долго этот пояс будет разрушать социальную целостность крупных людских сообществ на планете[230].
Четвертая из моих концепций затрагивает оба побережья южной Атлантики – тропические леса Южной Америки и Африки. Если там развивать сельское хозяйство и заселить эти земли с нынешней плотностью тропической Явы, они способны прокормить тысячу миллионов человек – разумеется, при условии, что медицина превратит тропики в область, столь же производительную для человека, как зоны умеренного климата.
Наконец, пятая концепция охватывает тысячи миллионов человек, принадлежащих к древней восточной цивилизации и населяющих «муссонные» земли Индии и Китая. Эти люди должны обрести процветание за тот же срок, за который мы приручим и цивилизуем Германию и Японию. Далее им предстоит уравновешивать ту тысячу миллионов человек, что обитают на пространстве между Миссури и Енисеем. Так на планете возникнет сбалансированное общество – счастливое и упорядоченное общество свободных людей.