рупция? Те, кто говорит, что действия в интересах других государств якобы являются изобретением новейшего периода российской истории, с историей своей страны совершенно не знакомы. Желание купить за малые деньги политику огромной страны всегда будет в центре политических интересов ведущих мировых игроков. Именно поэтому, кстати, во всех странах запрещено финансирование политических партий из-за границы. И только «враг или дурак» может искренне верить, что сегодняшнее поступление денег из зарубежных источников в карманы нынешней российской оппозиции хоть чем-то отличается от банального подкупа канцлера Бестужева или денег, полученных Елизаветой Петровной на осуществление захвата власти.
Бестужев получал деньги от англичан не зря — ему удалось устроить красивую провокацию и в июне 1744 года выставить из России маркиза Шетарди, который, как мы помним, был активнейшим организатором государственного переворота в пользу Елизаветы[321]. Итогом охлаждения отношений с Францией стало отсутствие в Петербурге французского посланника с 1748 по 1756 год и заключение между Россией и Англией трёх конвенций: 1 июня, 8 ноября и 27 декабря 1747 года. Согласно второй из них, корпус русских войск отправился на театр боевых действий в Германию, но был возвращён назад без боёв[322]. Появление ещё одного соперника во многом заставило французскую коалицию заключить мир, и боевые действия против Франции прекратились[323].
Но на этом борьба французов и англичан не закончилась. Мир продлился лишь пять лет. В 1753 году вновь начались бои между колонистами в Америке[324]. В 1756 году начинается и новая война в Европе. Она войдёт в историю под названием Семилетней. На этот раз расклад сил меняется: коалиция Австрии, Франции, России, Саксонии, Испании и Швеции противостояла союзу Пруссии и Великобритании. Причём англичане в боевых действиях не участвовали, а «воевали» золотом, которое обильно выдавали прусскому королю Фридриху II, согласившемуся играть роль «шпаги» Англии на континенте[325]. Россия начала боевые действия против пруссаков в 1757 году. Почти сразу после этого главный «англичанин» русской политики канцлер Бестужев был арестован, а затем отправлен в отставку[326]. Ход боевых действий Семилетней войны для России определялся не столько мужеством русского солдата, сколько геополитическими играми и подковерной политической борьбой. Русская армия вторглась в Восточную Пруссию. 19 августа 1757 года у деревни Гросс-Егерсдорф русские войска нанесли поражение прусским войскам. Через год у местечка Цорнсдорф новое сражение. Однако командующий фельдмаршал Апраксин вместо движения вперёд после победы начинает… отступать. Причина — исключительно политическая.
Центральная Европа в эпоху Семилетней войны 1756–1763 годов.
Здесь нужно напомнить, кого императрица Елизавета назначила своим наследником. Почти сразу после своего восшествия на престол, в 1742 году, она привезла в Россию того, кого никак не хотела назначать Анна Иоанновна. Будущий Пётр III, герцог Голштинский, внук Петра Великого и внучатый племянник Карла XII, став престолонаследником, вновь поднимал на повестку дня, казалось бы, навсегда закрытый «голштинский вопрос». Одновременно с этим столь быстрый приезд Петра Фёдоровича в Россию был вызван и желанием со стороны Елизаветы подстраховаться. Ведь она только что совершила госпереворот, а займи 14-летний внук Петра Великого трон Швеции, ситуация могла стать для неё опасной. Поэтому она и поспешила привезти Петра Фёдоровича и объявить его наследником. Все будет под присмотром. В дальнейшем же оказалось, что воспитанный немцами для Швеции наследник престола Пётр Фёдорович — ярый поклонник Фридриха II и всего прусского. Почти сразу после переезда в Россию под крыло к тетушке Елизавете его женили. В 1745 году супругой великого князя стала 16-летняя принцесса София Августа Фредерика из мелкого немецкого княжества Ангальт-Цербст. После принятия православия принцессе дали имя Екатерина Алексеевна. Мать будущей императрицы Екатерины Великой вообще состояла на тайной службе у Фридриха и была позднее выслана из России за шпионаж, причём императрица запретила Екатерине даже переписку с родными[327]. Будущий император вместе со своей женой вовсе не жаждали победы русского оружия, и фельдмаршалы оказывались в ситуации между молотом и наковальней. С одной стороны, Елизавета требует побед, с другой стороны, Пётр Фёдорович за них потом может наказать. В итоге война с нашей стороны велась весьма странно: достаточно сказать, что императрица поменяла четырёх главнокомандующих[328]. Что, однако, не помешало в итоге разгромить Фридриха и в сентябре 1760 года взять Берлин впервые в русской истории[329]. А далее произошло и вовсе непредвиденное — русское правительство организовало присягу Восточной Пруссии русской императрице. Это означало, что под шумок невыгодной войны Россия присоединяла к себе часть Пруссии с Кенигсбергом во главе. То, что сделает Сталин в 1945 году, не только собиралась, но и сделала императрица Елизавета Петровна. Причём делала это на фоне следствия по делу Апраксина и других «пугливых» военных и предательской деятельности Бестужева в пользу Англии. Восточная Пруссия — это также значительный кусок Балтийского побережья, это новое усиление России. Что делать? Постараться поменять самодержца на русском троне, тем более что эта смена гарантировала изменение политики в отношении Пруссии. И тут последовала скоропостижная смерть императрицы Елизаветы в декабре 1761 года. Вы готовы поручиться, что эта смерть на сто процентов была вызвана естественными причинами?
После смерти Елизаветы новый законный государь Пётр III одним росчерком пера «обнулил» результаты Семилетней войны. Он просто-напросто вернул любимому Фридриху всё, что было захвачено у него Россией. И этим вызвал серьёзное недовольство внутри армии. Война длилась семь лет, и просто так обесценить всю пролитую кровь было колоссальной ошибкой. Но главной ошибкой Петра Фёдоровича стало не это. Своими поступками он быстро настроил против себя все сверхдержавы того времени. Австрия и Франция, которые вместе с Россией воевали с Пруссией, были в ужасе от такой резкой перемены курса. То есть профранцузская партия внутри России была против него. Но это полбеды. Англичане также были встревожены поступками нового императора. Ведь он был пруссофилом, а не англофилом и был способен на любые, как сказал бы Борис Ельцин, «загогулины». Непредсказуемый и непостоянный Пётр неожиданно для всех реанимировал «голштинский вопрос» — он не только заявил о своём желании отвоевать Голштинию у Дании, но и начал к этому готовиться. Слова историков о том, что этого царя убили только за его чудачества, не выдерживают никакой критики[330]. Пётр III пробыл на посту императора чуть больше года и ничего сверхстранного совершить просто не успел. И его чудачества уж точно не идут ни в какое сравнение с чудачествами Петра Великого. Вот уж кто чудил, так чудил. Так что корни заговора против его внука нужно искать в геополитике. Россия объявила войну Дании — Пётр III собирался осуществить то, что не удалось его бабушке императрице Екатерине I: сделать Киль стоянкой русского флота. Англия насторожилась. Деньги на переворот Екатерине даст… британский посол Кейт. Вместо пропрусского непредсказуемого Петра, желающего (осознанно или нет?) продолжить шахматную партию своего деда, гораздо лучше поставить на русский трон немецкую принцессу, которая имеет давние связи с английскими дипломатами, замешана в неприглядной истории с отступлением в Семилетнюю войну. А сам переворот произойдёт в июне 1762 года, когда решивший лично командовать армией император собирался выступить из Петербурга во главе гвардейских полков[331]. Ухода гвардии допустить было нельзя, поэтому Екатерина начала действовать.
Император Пётр III. Л.К. Пфандцельт.
«Английскую версию» переворота Екатерины подтверждает масса косвенных фактов.
1. Первые сведения о том, что молодая Екатерина вынашивала планы смещения своего супруга, относятся к 1756 году. То есть Пётр Фёдорович станет императором только через пять лет, а его жена уже не прочь занять трон. Интересно, что такие мысли она высказывает в переписке… с послом Британии Чарльзом Уильямсом[332]. Причём переписка эта настолько откровенна, что Екатерина договорилась о том, что посол после прочтения вернёт её корреспонденцию. Уильямс так и поступал. Правда, при этом делал копии писем. Компромат на жену будущего императора, а то и на амбициозную потенциальную императрицу дорогого стоит. В своём письме она писала: «Я буду царствовать или погибну». Интересно, а почему она это рассказывала британскому послу? Потому что получала от него денежные субсидии. На оплату долгов графа Орлова? Из симпатий к молодой даме? Вот скажите, когда жена наследника престола берёт деньги у посла одной из сверхдержав, нет ли в этом что-то предосудительное? Есть. Это была практически вербовка — классика жанра, через постель: «Что касается Екатерины, то она, ещё в бытность великою княгиней, горячо стояла за союз с Англией и очень дружелюбно относилась к тогдашнему английскому послу сэру Чарльзу Гэнбёри Уильямзу. Быть может, причиною этого дружелюбия было отчасти то, что Уильямз привёз с собою из Варшавы красавца Станислава Понятовскаго, произведшаго, как известно, сильное впечатление на будущую императрицу»