• 25 июня начинается конфликт между Северной и Южной Кореей.
При рассмотрении корейского конфликта через «китайскую призму» всё становится понятным. Зачем Мао отправил миллион «китайских добровольцев» на эту войну? Почему в китайской историографии Корейская война называется «Войной за родные очаги»? Да потому что после разгрома Ким Ир Сена американцы собирались громить Мао Цзэдуна, передав потом власть «законному президенту» Китая Чан Кайши[506]. Ничего не вышло. Мощнейшая американская военная машина, вооружённая новейшим оружием, забуксовала перед самоотверженными действиями НОАК. В итоге Корейская война закончилась вничью, но эта ничья была не между Москвой и Вашингтоном, она закончилась ослаблением не СССР, а США и потерей американцами своего международного престижа[507]. Китай ещё пару десятилетий назад за страну-то не считали, вместо послов посланников направляли, а тут сверхдержава не смогла разгромить китайскую армию. Пусть с советскими советниками и лётчиками, но всё же китайскую!
А теперь нам пора вернуться к проблеме Восточного Туркестана — Синьцзяна. Чем же закончилось это дело? Ну, во-первых, оно не закончилось и по сию пору, и мы будем об этом говорить в следующей главе. До тех пор пока существует геополитика, её болевые точки всё время одни и те же. А во-вторых, для понимания произошедшего нам будет весьма полезно вспомнить три истории. Это примеры того, как непонимание геополитической ситуации всегда чревато серьёзными проблемами. В любой стране, в любое время мы найдём с вами массу подобных историй. Но сейчас возьмём только три — они фактически из одного времени.
Фамилия и имя Фрица Тодта известны лишь хорошо разбирающимся в истории Второй мировой войны. Между тем это был один из важнейших чиновников Третьего рейха. В 1933 году при приходе Гитлера во власть этот человек, будучи штандартенфюрером СС (то есть полковником), как легендарный Штирлиц, возглавил организацию, занимавшуюся строительством наиболее важных военных объектов, в том числе оборонительных сооружений и скоростных автомагистралей. Полувоенная организация и получила название «Организация Тодта». В немецкой кинохронике того времени можно часто видеть, как германские мужчины чётко маршируют… с лопатами на плечах. Это и есть та самая организация, которая начинала строить автобаны, а потом ещё до войны переключилась на возведение оборонительных сооружений, подземных бункеров и т.д. С началом войны её функции только расширились, и в 1940 году Тодт возглавил министерство вооружения и боеприпасов. Будучи рационально мыслящим честным служакой, в ноябре 1941 года он сделал фюреру очередной доклад. «Министр по делам вооружений и боеприпасов доктор Фриц Тодт докладывал фюреру 29 ноября, что окончание войны в пользу Германии возможно только на основе политического урегулирования: «В военном и военно-экономическом отношении война уже проиграна»»[508].
Вдумайтесь: в ноябре 1941 года, когда немцев ещё только «отодвинули» от Москвы, глава военной промышленности Рейха доложил фюреру, что война проиграна. Немецкие войска могут быть сколь угодно сильными, а полководцы талантливыми, но специалисту уже в 1941 году видно то, что всему миру станет понятно в 1944 году, — война Германией проиграна. Если честный Тодт начнёт делиться этой информацией с коллегами, то ореол великого и гениального фюрера быстро померкнет. Этого допустить было нельзя. Гитлер ещё попытается не один раз договориться с Лондоном и Вашингтоном, но сначала нужно устранить эту серьёзную угрозу его авторитету. Прошло чуть более двух месяцев, и 8 февраля 1942 года Фриц Тодт погиб в авиационной катастрофе под Растенбургом после очередного доклада фюреру. Официальное заключение о причинах аварии гласило, что самолёт «Хейнкель-111», на котором летел Тодт, был снабжён механизмом автоматического саморазрушения, и пилот по ошибке его включил[509]. Фюрер выступил с прощальной речью на похоронах и посмертно наградил Фрица Тодта орденом, а потом назначил министром вооружения и военной промышленности… своего «придворного» архитектора Альберта Шпеера. Тот ничего не понимал в военной промышленности и потому не сомневался в гении фюрера и конечной победе Рейха…
После разгрома Польши Гитлером осенью 1939 года, когда западные союзники не оказали ей никакой военной помощи, польское правительство бежало в Румынию, где было интернировано. В Лондоне создали новое польское правительство в изгнании, во главе которого встал генерал Владислав Сикорский. Он же возглавил Союз вооружённой борьбы (впоследствии Армия Крайова), который набрал боевые части из эмигрантов и дал названия отрядам партизан, ориентировавшимся на Лондон[510]. Обладавший упрямым характером, генерал Сикорский спровоцировал серьёзные трудности в стане союзников, на которые и рассчитывал доктор Геббельс, когда в начале 1943 года распространил информацию о том, что русские якобы расстреляли польских офицеров в Катыни[511]. После поражения под Сталинградом немцам был нужен пропагандистский повод для отвлечения внимания и попыток вбить клин между союзниками. Сикорский попался на геббельсовскую наживку и дал немцам повод для раскручивания истории, обратившись в Международный Красный Крест с просьбой послать в Катынь комиссию. В Берлине не замедлили это сделать — комиссия прибыла и под нажимом Берлина вынесла свой вердикт: в убийствах виноват НКВД. В ответ Советский Союз разорвал дипломатические отношения с правительством Сикорского. Таким образом, столь прямолинейный польский лидер, не искушённый в политических интригах, становился помехой в глобальной геополитической игре, где в тот момент Москва, Лондон и Вашингтон действовали заодно[512]. Ссориться со Сталиным накануне Тегеранской конференции и ставить под сомнение тем самым весь ход Второй мировой войны никто не хотел. Сикорский демонстрировал полную неуправляемость, что в рамках глобальной игры было недопустимо. Англичанам требовался послушный исполнитель, а не человек, который может принять решение самостоятельно вразрез со всей политической линией союзников. Кроме того, существовали опасения, что Сикорский как резко «раздружился» со Сталиным, так же может и «подружиться», а вопрос контроля над Польшей и её границ был одним из важнейших в послевоенном устройстве Европы. 2 мая 1943 года генерал Владислав Сикорский вылетел из Лондона, где располагался его штаб, в Каир. Там он встречался с другим польским руководителем — генералом Андерсом, который потом и займёт место Сикорского. В ходе этой поездки глава польского правительства стал намекать, что в ближайшее время он собирается посетить Москву. И тут он получает странную телеграмму от Черчилля с просьбой «немедленно возвращаться» в Лондон. Причина была проста: через несколько дней в Каир должен был прилететь заместитель председателя СНК СССР товарищ Вышинский, с которым можно было договориться о поездке в СССР и начать переговоры[513]. Расстроенный Сикорский собрался в Лондон, совершив промежуточную посадку в Гибралтаре.
4 июля 1943 года американский бомбардировщик «Либерейтор», переоборудованный под личный самолёт Сикорского, поднялся в воздух с британского гибралтарского аэродрома. За штурвалом самолёта находился опытнейший пилот — чех Эдвард Прхал. Он оказался единственным выжившим в последовавшей катастрофе. Как рассказал лётчик следователям, он снизился только до примерно 40 метров над землей. Когда попытался снова набрать высоту, штурвал заклинило. Через минуту после взлёта самолёт упал в море. Погибли все пассажиры и члены экипажа, уцелел только чех, который сломал ноги. Комиссия по расследованию причин катастрофы установила, что самолёт упал в воду из-за отказа рулей управления, а от удара о поверхность воды самолёт развалился.
Примечательно, что Эдвард Прхал упомянул, что за несколько минут до того, как заклинило штурвал, под кабиной раздался какой-то хлопок, и не смог объяснить, почему в этом полёте он оказался с надетым спасательным жилетом, хотя обычно этого не делал. В связи с гибелью генерала Сикорского объявили официальный траур. Президент Рузвельт сказал, что это «тяжёлая утрата для всего свободолюбивого человечества». В Лондоне Черчилль произнёс речь в память о Сикорском, подчеркнув его «огромные заслуги как государственного деятеля и как солдата»[514]. Новым главой польского правительства стал Миколайчик, который, находясь в Лондоне, поклялся закончить «дело Сикорского»: довести совместно с союзниками войну с Германией до победного конца и установить тесное сотрудничество с ними в деле создания и укрепления прочного мира после войны[515]. Более никаких проблем «польское правительство» своим старшим геополитическим «братьям» не доставляло…
К середине 1949 года, когда Мао Цзэдун уже фактически побеждал в гражданской войне, руководство Восточно-Туркестанской республики было вынуждено пойти на соглашение с ним. «Великий кормчий» был противником независимого Синьцзяна и допускал лишь его автономию[516]