Ключевым понятием для настоящего исследования является пропаганда, или открытое распространение, взглядов, фактов, аргументов и других сведений с целью формирования у масс определенного мировоззрения, представлений, отражающих интересы субъекта пропаганды (пропагандиста), и стимулирования соответствующих им практических действий[227]. В классической западной работе Г. Джоветт и В. О’Доннелл определяют пропаганду как «преднамеренные, систематические попытки оказывать влияние на формирование восприятия, манипулировать сознанием, а также прямые действия с целью достижения результатов, отвечающих намерениям пропагандиста»[228]. Примечательно, что в англоязычном дискурсе термин «пропаганда» имеет выраженную негативную коннотацию. Так, в качестве синонимов пропаганды допускаются «ложь», «искажение», «обман», «манипуляция», «контроль над сознанием», «психологическая война», «промывание мозгов»[229]. Очевидно, именно с этим связано стойкое нежелание представителей англоязычных стран использовать термин «пропаганда» применительно к собственной деятельности, для которой время от времени изобретаются все новые эвфемизмы («публичная дипломатия», «стратегические коммуникации», «глобальное взаимодействие»), которые со временем обрастают собственными смыслами. Российский культурный антрополог А. П. Назаретян обращает внимание, что в дискурсе русско-или романоязычных стран термин «пропаганда» не несет столь выраженной отрицательной окраски[230]. Применительно к военным трофеям пропагандистские усилия чаще всего укладываются в нарратив демонстрации военных успехов собственных или союзных сил. Они также призваны показать злонамеренность действий противника – в особенности когда военные артефакты выставляются на обозрение для иллюстрации преступлений и жестокости врага (англ. atrocity propaganda). В любом случае мы имеем дело с внушением аудитории набора определенных идей и побуждением к действию.
Историография и источники
Тема демонстрации военных трофеев не принадлежит к числу «мейнстримных», однако ей посвящено немало публикаций как исторического, так и музеологического характера. Кроме того, «трофейная» тематика по понятным причинам смыкается с междисциплинарными исследованиями исторической памяти – в частности, «войн памяти» в музейных экспозициях (что подчеркивает сильнейшую пропагандистскую составляющую феномена). В данной работе были использованы труды российских авторов А. В. Олейникова[231], А. С. Кудрец[232], Ф. Н. Веселова и Т. Н. Карлиной[233], посвященные истории трофейного дела в России, в особенности коллекциям Первой мировой войны. Обоснованное внимание историков привлекает Выставка образцов трофейного вооружения в Москве (1943–1948); событие нашло отражение в цветном документальном фильме «Трофеи великих битв», который сам по себе является интереснейшим аудиовизуальным источником по теме[234]. Обширный пласт литературы касается вопросов практического использования трофейного вооружения странами – участницами Второй мировой войны, однако для данной статьи утилитарный аспект имеет второстепенное значение. Масса свидетельств использования военных трофеев в ходе пропагандистских кампаний содержится в материалах популярных военно-исторических сайтов (Warspot.ru, Warhead.su и других), периодической печати, а также интернет-ресурсов новостных и аналитических агентств.
В зарубежной историографии большой интерес представляют исследования С. Уолтона[235] и Ш. Вайды[236], посвященные передвижным пропагандистским выставкам военных трофеев в США в период Первой мировой войны. С. Мэттьюз на примере экспонатов Канадского военного музея анализирует концепт военных трофеев в более широком социокультурном понимании феномена войны[237]. Австралийская исследовательница К. Винтер посвятила статью истории трофеев из бывшей германской Новой Гвинеи, оккупированной австралийскими войсками в Первую мировую[238]. Отражению вооруженных конфликтов в военных музеях Северной Ирландии посвящена статья Дж. Скотта, заместителя куратора Музея британского Королевского корпуса инженеров[239]. Для нас, в частности, представляет интерес обращение автора к практикам дискурс-анализа для выявления смысловой нагрузки экспозиций и их восприятия аудиторией. Приводимая Дж. Скоттом библиография также является достаточно полной подборкой современных публикаций по тематике военных музеев. Интересный материал содержится в работе Л. Тайтакотт, посвященной экспонированию военных трофеев в музеях Великобритании[240]. «Выставки злодеяний» и «войны памяти» являются предметом исследования монографии Э. Содаро[241]. Наконец, нельзя не упомянуть масштабную коллективную работу «Принадлежит ли война музеям? Репрезентация насилия в выставках», вышедшую в 2013 г. в Германии под редакцией директора австрийского музея Иоаннеума В. Мухича[242]. Четырнадцать глав этой книги (фактически – самостоятельных статей) раскрывают современные подходы к подаче военной истории в западноевропейских музеях, причем основное внимание уделено не столько техническим, сколько социально-культурным, психологическим и дидактическим аспектам организации и оформления экспозиций, связанных с демонстрацией оружия и иных атрибутов вооруженного насилия.
Источниками в рамках исследования являются, во-первых, непосредственно артефакты – военные трофеи, представленные в собраниях военных музеев, а также на специальных тематических выставках, привязанных к конкретным военным кампаниям или инцидентам. Во-вторых, поскольку нас интересует дискурс, или смысловое наполнение и общественное восприятие, трофеев, не меньшее значение имеют текстовые описания, комментарии, отзывы организаторов и посетителей таких показов. Реконструкция дискурса давно ушедших эпох представляется трудновыполнимой задачей, однако живучесть самой традиции выставления трофеев на публичное обозрение дает основания полагать, что мотивы древних мало отличались от побуждений наших современников. В этой связи представляется целесообразным обращение к источникам, казалось бы, мало связанным с заявленной темой, а именно материалам этнографических, археологических, наконец, биологических исследований.
Об истоках традиции
В евроцентричной историографии едва ли не любое явление принято возводить ко временам античности, и тема военных трофеев не является исключением. Сам термин (греч. ipornatov, лат. tropaeum, trophaeum) первоначально обозначал некий памятник, возводимый на месте битвы и украшенный ритуальными подношениями в виде захваченного у врага оружия (собственно трофеев). В архаичной Греции таким монументом зачастую служил импровизированный манекен (чучело) воина, одетого в комплект защитного вооружения пехотинца-гоплита. Конструкцию из палок и доспехов (могло использоваться и ветвистое дерево) сооружали на месте победы для воодушевления собственных воинов и на устрашение врагу. Изображения таких памятников сохранились на греческих и римских рельефах и монетах. В Риме демонстрация военной добычи была важнейшей частью городских культов. Так, трибуна ораторов на Форуме была украшена рострами – носовыми таранами, снятыми с захваченных кораблей (Ростральные колонны Санкт-Петербурга – отголосок античной традиции). Наиболее отчетливо демонстрация военных трофеев отразилась в триумфах – церемониях торжественного входа победоносных войск в Вечный город. Примечательно, что в период ранней Республики неотъемлемой частью триумфа было убийство военнопленных, что указывает на древние корни воинского культа латинян (сходные обычаи практиковались в египетской, шумеро-аккадской цивилизации, а также в доколониальной Мезоамерике).
Со временем меняется общественное восприятие такой категории трофеев, как воинские символы. Известно, что римский легион, потерявший в бою свой главный символ – орла (aquila), подлежал позорному расформированию, а для возвращения регалий Рим проводил военные кампании, которые могли длиться годами. В свою очередь, захват знамени или иного значимого символа чужой армии считался деянием более почетным, чем просто захват пленных или чужой собственности (мародерство). Впоследствии экспонирование захваченных знамен и флагов превращается в отдельный «жанр» демонстрации трофеев. Подобным же образом объектами публичного зрелища становилась различного рода военная «экзотика» – необычные, курьезные, странные предметы вооружения, которые в числе прочих ценностей попадали в руки победителей[243].
С появлением огнестрельного оружия большим воинским подвигом стал считаться захват вражеских пушек. В эпоху огневого боя они символизировали мощь разгромленных воинских формирований противника, являлись иллюстрацией силы собственной армии. Кроме того, захват орудий, как правило, означал, что войска смогли преодолеть тактическую оборону противника и дойти до его артиллерийских позиций[244]. Победные реляции с полей сражений войн XVI–XIX вв. неизменно включали в себя указание на количество захваченных орудий, а с начала ХХ в. – и пулеметов. Как следствие, многие современные военные музеи начинались именно как коллекции артиллерийских трофеев. В Московском государстве первым письменным свидетельством экспонирования военной добычи можно считать записки Г. Штадена, немецкого опричника на службе Ивана IV, который описал выставленные в Кремле напоказ