Более того, в войну стали широко применяться новые виды вооружений: химическое оружие, танки, боевые самолеты и т. д., что оказывало влияние на способы ведения боевых действий. Впервые стали проводиться воздушные бомбардировки важных административных и промышленных центров, находящихся в тылу противника. На фронтах стали использоваться боевые отравляющие вещества. Были образованы новые виды и рода войск, такие как военно-воздушные силы и противовоздушная оборона.
Все эти изменения являлись прямым следствием промышленной революции в XIX в.
Совершенствование технологий производства и промышленной техники, научно-технические открытия обеспечили создание новых образцов вооружения и других технических средств, используемых в военных целях, а также возможность оснащать ими многомиллионные армии, что не могло не сказаться на военно-теоретической мысли и необходимости идеологического обоснования войны[544].
В этот же период происходит переосмысление причин и сущности войн, их роли в развитии государства, народов и цивилизации. Важную роль в этом процессе сыграли идеи видного прусского военного теоретика К. Клаузевица, определившего войну как продолжение политики иными, насильственными средствами. Он же ввел и такое понятие, как «народная война», заключавшееся в мобилизации всего населения[545].
Его взгляды получили развитие в дальнейших трудах военных ученых XIX и XX вв., которые создавались под влиянием националистических идей. Зародившись в XIX в. в результате капиталистических преобразований, национализм приобрел форму официальной доктрины ведущих промышленно развитых капиталистических государств[546]. Острое соперничество между мировыми державами за «место под солнцем» обуславливало нарастание милитаристских тенденций и создало благоприятную почву для социал-дарвинистских, геополитических и откровенно расистских концепций разного толка, что способствовало появлению идей борьбы между расами и народами за существование[547].
Именно такие взгляды и были заложены в основу различных военных теорий, где война представлялась делом всего народа (нации).
Во второй половине XIX в. наибольшую популярность получила концепция «вооруженного народа», которая была изложена в одноименной работе видного прусского военного деятеля барона Кольмара фон дер Гольца. Обосновывая масштабность и жестокость будущих войн, он писал, что война «проявится с невиданной ещё до сих пор разрушительной силой. Она будет походом двух народов друг против друга, а не спором двух армий»[548].
По сути дела, в его труде стали определяться первые характерные признаки «тотализации» будущих вооруженных конфликтов, в которых ключевую роль играли всестороннее воздействие на все сферы деятельности противоборствующего государства, разрушение его экономического потенциала, распространение насилия на мирное население противника.
Военными теоретиками на рубеже XIX–XX вв. в качестве одного из наиболее подходящих способов достижения быстрой победы обосновывался тезис необходимости переноса бедствий войны на население противника с целью его деморализации[549]. В итоге это позволяло им оправдывать не только террор в отношении гражданского населения, но и вооруженное воздействие на него с применением всех средств современных вооружений.
Вместе с тем популяризация таких идей проникновения войны во все сферы жизни и связанные с ней ужасы заставили политическое руководство большинства ведущих стран серьезно задуматься об отказе от насилия в отношениях между государствами.
Первые шаги в области регулирования применения нового оружия и регламентации правил войны были предприняты в 1868 г. в Санкт-Петербурге, а завершился этот процесс в 1907 г. на конференции в Гааге[550]. Впервые международным гуманитарным правом были выработаны правила, определившие статус и положение мирного населения воюющих сторон. Гаагскими конвенциями 1899 и 1907 гг. запрещалось ведение активных боевых действий против мирного населения[551]. Под запретом были атаки и бомбардировки незащищенных городов и различных зданий, являющихся объектами культуры, науки, историческими памятниками, храмами, госпиталями[552].
И все эти правила были нарушены в годы Первой мировой войны.
Крушение надежд военного руководства воюющих держав на ее скоротечность в 1914 г. и переход к позиционному характеру войны на практике показали зависимость вооруженного противостояния от состояния экономики и тыла страны. Применение и развитие новых средств вооружений – бомбардировочной авиации и боевых отравляющих веществ[553] не могло не сказаться на изменении тактических приемов боя и стратегии ведения войны. Впервые с целью нарушения работы промышленности и деморализации населения противника стали проводиться стратегические бомбардировки тыловых административных и экономических центров страны.
Военные аэропланы и дирижабли наносили удары по объектам транспортной инфраструктуры, угольным шахтам, оружейным, металлургическим, металлообрабатывающим, химическим, машиностроительным и авиационным заводам[554], обеспечивали проведение торговой блокады[555].
Несмотря на свое техническое несовершенство и невозможность полностью разрушить промышленность противника, военная авиация все же была способна нанести ощутимый урон. К примеру, в Кливленде (Англия) налеты немецких воздушных судов в 1916 г. способствовали сокращению выработки железа на одну шестую часть от всего годового производства, что позволило германцам парализовать работу всего производства в регионе. В этом же году действия авиации Антанты привели к снижению выпуска продукции сталелитейными заводами Дюссельдорфа (Германия) на 30 %[556].
Другой особенностью участия военных воздушных сил в войне была бомбардировка жилых кварталов, различных общественных строений, религиозных и культурных объектов, рыночных площадей и других мест массового скопления гражданского населения[557]. Нападениям подвергались и колонны беженцев[558]. Основная цель – деморализация населения противника и дестабилизация обстановки в тылу[559].
Появление на фронтах Первой мировой войны химического оружия создало дополнительные угрозы для некомбатантов. Несмотря на то что боевые отравляющие вещества использовались только против воинских подразделений, масштабы и объемы газовых атак иногда приводили и к поражению гражданского населения, проживающего в прифронтовой зоне[560]. Помимо обеспечения прорыва укрепленных позиций противника применение боевых газов открывало новые возможности и по уничтожению его тыла. Уже во время Первой мировой войны начали разрабатываться средства химического нападения с воздуха[561]. В конце войны существовала реальная возможность проведения воздушно-химических атак незащищенных тыловых городов. И только угроза ответного удара не позволила реализовать ее[562].
Бесчеловечность таких действий и явное нарушение Гаагских конвенций 1899 и 1907 гг. осознавались всеми воюющими сторонами. По окончании войны даже планировалось привлечь проигравшую сторону к ответственности за военные преступления. Так, в Российской империи была образована Чрезвычайная следственная комиссия для расследования нарушений законов и обычаев войны австро-венгерскими и германскими войсками и войсками держав, действующих в союзе с Германией и Австро-Венгрией. В поле зрения ее были военные преступления, совершавшиеся по отношению к русским военнослужащим и мирному населению армиями Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии, а также обвинения, выдвигавшиеся против России. Комиссия активно сотрудничала с аналогичными следственными комиссиями во Франции и Англии[563].
Наряду с этим предпринимались попытки заставить воюющие стороны соблюдать правила войны. Например, некоторые политические деятели пытались договориться об ограничении нанесения воздушно-бомбовых ударов по незащищенным городам, а также определить «открытые города». Они не должны были подвергаться атакам с воздуха, и там имелась возможность укрывать население[564]. Однако такие предложения не встретили должной поддержки. Ни одна страна не собиралась отказываться от проведения воздушных бомбардировок и применения химического оружия. Свои решения объясняли как ответную реакцию на подобные действия врага[565].
Но находились даже те, кто не скрывал необходимости вооруженного воздействия на незащищенные города и мирное население противника. Они открыто оправдывали такие способы ведения войны, считая, что не стоит рассматривать гражданское население противника в качестве некомбатантов[566].
В таких условиях как военное, так и политическое руководство воюющих государств, в том числе и Российской империи, вынуждено было приступить к разработке и реализации адекватных мер по защите своих тыловых городов и населения от воздушных бомбардировок и газовых атак.