[1247]. Также публиковались постановления Пленума Верховного суда по делам, рассматриваемым органами транспортной юстиции[1248]. В то же время эти материалы содержали призывы усилить общественно-массовую работу на транспорте[1249].
К 10-летию создания органов юстиции на водном транспорте А. Щитович констатировал улучшение работы следствия и приводил в пример лучших следователей (например, Еремина)[1250]. Также распространялся опыт судебной практики и следствия[1251]. В послевоенное время практика публикации инструктивных материалов в периодической печати продолжалась[1252]. Существенную роль в период Великой Отечественной войны играли и различные разъяснения в виде писем, телеграмм, приказов и т. п.
В военные и первые послевоенные годы недостаток методических указаний и специальной литературы был особенно острым. Если в 1930-е гг. НКЮ выходил из положения с помощью публикации некоторых материалов для органов транспортной юстиции в журнале «Социалистическая законность», то в течение 1941–1945 гг. их количество было незначительным, а в 1946 г. не было «ни одной статьи <…> по деятельности транспортной юстиции»[1253].
В послевоенный период в органах транспортной юстиции также получают распространение «Информационные бюллетени», которые выпускала коллегия Министерства юстиции СССР. Так, в одном из бюллетеней за 1951 г. содержалось обсуждение доклада об итогах изучения судебной практики за I, II, III кварталы 1951 г по делам о преступлениях, квалифицируемых по статьям 58-3, 58-4, 58–10, 58–11, 58–13, 58–14 УК РСФСР[1254].
В послевоенное время продолжала существовать распределительная система опубликованных нормативных правовых актов и юридической литературы. Так, по разнарядке на рассылку юридической литературы в 1948 г. прокуратуры железнодорожного и водного транспорта получили по 15 экземпляров книг[1255], по 195 экземпляров ГК ГПК и по 90 учебников по международному праву[1256].
Своеобразным способом управления органами транспортной юстиции и повышения квалификации сотрудников являлась производственная практика. Однако имели место случаи, когда транспортные коллегии «вызывали людей с периферии, держали их по 5–6 дн[ей] и отпускали обратно. При этом не платили суточных»[1257]. Также определенной проблемой для периферийных органов транспортной юстиции в послевоенный период являлось подписание документов в центральном аппарате. Приводился в пример «т. Жадобин, который четверо суток не мог подписать бумагу»[1258]. Такая ситуация объяснялась отсутствием подготовленных кадров на руководящих должностях.
Выводы
Итак, система органов транспортной юстиции отличалась высокой степенью централизации и бюрократизации. Причем влияние на эту систему органов региональной власти практически отсутствовало. Среди основных методов управления данными органами следует выделить: определение их основных задач (в т. ч. общих и специальных), прямые указания центра (И. Сталина, НКЮ СССР, Верховного суда СССР, Прокуратуры СССР), организацию и проведение совещаний, ревизий, анализ периодических и внеплановых отчетов, социалистическое соревнование, издание секретных сборников нормативно-правовых актов, методических указаний, учебной и практической литературы, выдачу различных разъяснений, издание «Информационного бюллетеня»; высокую степень секретности деятельности этих органов, опубликование в специализированных периодических журналах инструктивных материалов, прохождение производственной практики в вышестоящих органах.
Таким образом, несмотря на высокую степень централизации этой системы, для нее была характерна множественность источников и методов управления. Причем все методы можно разделить на две группы – секретные и общедоступные. Необходимо отметить наличие «обратной связи» в системе методов управления, что прослеживается в ходе организации и проведения совещаний, которые, впрочем, были немногочисленны.
В период Великой Отечественной войны доминировали методы «ручного управления», в основном секретного характера. После ее завершения наблюдается стремление сохранить командно-административные методы руководства данными органами. Лишь смена руководства в конце 1940-х – начале 1950-х гг. привела к некоторым изменениям в этом плане. Также прослеживается определенное сопротивление органов транспортной юстиции на местах требованию центра о продолжении применения норм военного времени после завершения Великой Отечественной войны. Примечательно использование недостатков в управлении и организации деятельности органов транспортной юстиции в аппаратной борьбе против руководства органов советской юстиции (И. Голякова, Н. Рычкова, Н. Наумова и др.).
Из истории политических репрессий В РККА и РККФ: судьбы советских военачальников и флотоводцев братьев Сивковых
Сергей Сергеевич Близниченко
канд. техн. наук, доцент кафедры транспортных сооружений Кубанского государственного технологического университета
Аннотация. Статья посвящена истории политических репрессий на советском флоте сквозь призму биографий трех братьев Сивковых. Все они занимали в середине 1930-х гг. высокие должности, двое были репрессированы, в то время как младший не только уцелел, но и отличился в годы Великой Отечественной войны.
Ключевые слова: братья Сивковы, политические репрессии, Великая Отечественная война, государственная программа, увековечение памяти.
Отсутствие до настоящего времени в современной России единой узаконенной государственной программы увековечения памяти незаконно репрессированных в 1930-х гг. военнослужащих армии и флота вынуждает добросовестных патриотов, простых граждан и военных историков самостоятельно искать пути ее осуществления в инициативном порядке. В основном это выливается в публикацию отдельных статей в журналах и газетах, научных монографий и книг. Первопроходцами данной темы являлись ныне уже покойные ученые д-р ист. наук О. Ф. Сувениров[1259] и канд. ист. наук Н. С. Черушев[1260]. Кроме них по всей стране отдельными энтузиастами, борющимися за восстановление исторической справедливости (в т. ч. и автором данной статьи[1261]), также велись и ведутся сбор и анализ имеющихся архивных документов. Нужно особо отметить, что в последнее время в нашей стране уже создана научная школа профессора В. С. Мильбаха, в которой системно разрабатывается проблема политических репрессий в РККА в 1930-х гг.
Начнем обзор и анализ статистических данных по репрессиям на основе архивных источников и отдельных публикаций разных авторов. По архивным данным, к 1940 г. сухопутные войска лишились 48 773 командиров и начальников, военно-воздушные силы – 5 616, а военно-морской флот – свыше 3 тыс.[1262] При этом нужно учесть, что, по официальным данным (из речи члена Политбюро, народного комиссара обороны СССР, маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б), численность командно-начальствующего состава Красной Армии на февраль 1937 г. составляла около 206 тыс. человек[1263].
Необходимо констатировать, что с тех пор число репрессированных, в т. ч. арестованных, расстрелянных и осужденных к различным срокам заключения под стражу, а также освобожденных военнослужащих разных категорий постоянно уточняется. Вот исходные данные о них.
19 сентября 1938 г. начальник 6-го отдела Управления командного и начальствующего состава (УКНС) РККА полковник Ширяев представил заместителю народного комиссара обороны Е. А. Щаденко справку о числе командиров, уволенных из рядов РККА в период с начала 1937 г. по сентябрь 1938 г. В ней указано: в 1937 г. по политическому недоверию и в связи с арестом уволены 20 643 человека, в 1938 г. – 16 118 человек. Всего 36 761[1264]. Но известно, что увольнения, репрессии, расстрелы и заключения в тюрьмы и исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ) продолжались вплоть до начала 1941 г. Поэтому необходимо уточнение вышеприведенных данных.
Историческая правда состоит в том, что далеко не все из них были расстреляны. Последние данные из архивных источников свидетельствуют о том, что безвозвратные потери всех родов войск по этой причине составили примерно 4 952 командира и начальника[1265]. Остальные (из общего числа арестованных свыше 57 389 человек) репрессированные военнослужащие подверглись заключению в тюрьмы и ИТЛ на различные сроки заключения. Дела некоторых из них были пересмотрены в 1939–1940 гг., они были реабилитированы и восстановлены в рядах военнослужащих армии и флота. Но число таких «счастливчиков» не превышает примерно 30 % от первоначального состава репрессированных.
5 мая 1940 г. армейский комиссар 1-го ранга Е. А. Щаденко подписал «Отчет начальника Управления по начальствующему составу РККА (Красной Армии) Наркомата обороны СССР». Там присутствует фраза: «Несправедливо уволенные [командиры и начальники] возвращены в армию. Всего на 1 мая 1940 года – 12 461 [военнослужащих]».