– Товарищ председатель Государственной комиссии! Полковник Береговой к космическому полету готов!
– Желаю вам успешного полета и благополучного возвращения на родную Землю! – ответил генерал.
Космонавт благодарит и направляется к ракете-носителю, чтобы занять свое рабочее место в космическом корабле.
Несколько шагов, и вот уже металлические ступеньки, ведущие к лифту… Последние напутственные слова провожающих, друзей по отряду космонавтов и дублеров, обычное «ни пуха, ни пера» со столь же обычным ответом «к черту!»… Береговой поднимается по ступенькам, и лифт, металлически громыхнув, ползет вверх, к вершине ракеты.
Там, на высоте, Георгий Тимофеевич еще раз окидывает взглядом степь, приветливо машет руками провожающим и направляется к входному люку космического корабля.
Еще несколько бесконечно длинных предстартовых минут… С помощью врачей и испытателей космонавт входит сначала в орбитальный отсек «Союза», а потом перебирается вниз, в спускаемый аппарат. Садится в свое кресло-ложемент. Последние напутствия испытателей и инструкторов. Закрывается люк спускаемого аппарата. Герметизируется округлая дверь в орбитальный отсек. Все, теперь он в корабле один.
Начинается завершающий цикл подготовки к запуску космического корабля. Он продлится еще целых два часа. Идут телеметрические проверки, и стартовая площадка постепенно пустеет, скоро возле ракеты не останется ни души.
С Георгием Береговым поддерживают двустороннюю связь в постоянном режиме, ни на секунду не перестает работать и бортовая телекамера, отслеживая все движения космонавта. До пятнадцатиминутной готовности с космонавтом переговоры по радиосвязи ведут генерал Николай Петрович Каманин и космонавт Андриян Григорьевич Николаев. Потом включается бункер управления пуском, и на связь выходят председатель Государственной комиссии Керим Алиевич Керимов и Главный конструктор Василий Павлович Мишин.
По сложившейся традиции Георгий Тимофеевич зачитывает текст своего предстартового заявления:
«Дорогие товарищи и друзья!
Штурм космоса продолжается успешно. Осуществлена автоматическая стыковка советских спутников на околоземной орбите. Выполнены исторические полеты космических станций «Венера-4» и «Зонд-5». Эти новые выдающиеся достижения советской науки и техники в исследовании космоса – результат творческих дерзаний и героического труда нашего народа.
Мне оказано большое доверие: совершить полет на космическом корабле «Союз-3». Новый космический полет будет произведен в канун 51-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. И мы посвящаем его этой знаменательной дате. Я готов выполнить почетное задание Родины. Заверяю Центральный Комитет ленинской Коммунистической партии, Советское правительство, наш народ, что отдам все силы и знания для выполнения возложенных на меня ответственных задач.
До скорой встречи, дорогие друзья, на родной Земле!»
…Над опустевшей стартовой площадкой звучит долгожданная команда:
– Ключ на старт!
Пошли электронные часы. Пуск ракеты рассчитан с точностью до третьего знака секунды.
В последний раз автоматика «опрашивает» бортовые системы и двигатели: давление, напряжение, температура… Все в полном порядке, можно стартовать.
На экране телевизора видно, как в тревожном ожидании замер космонавт.
Отходят в стороны четыре фермы, которые поддерживали ракету. Космонавту сейчас их не видно: иллюминаторы в кабине корабля наглухо закрыты аэродинамическим обтекателем, который при взлете примет на себя всю силу сопротивления атмосферы.
Вот фермы окончательно разошлись, ракета теперь на стартовом столе совсем одна. Мгновения до запуска двигателей…
– Команда «Зажигание»!
– Есть зажигание!
Разгорающаяся вспышка пламени где-то под подножием ракеты.
– Предварительная!
Пламя становится все сильнее.
– Промежуточная!
Ракета, клубы огня, пыли и дыма закрывают ее основание.
– Главная, подъем!
– Прошла команда «Пуск»!
И в ответ совершенно спокойный голос Георгия Берегового:
– Понял, пуск.
Грохот двигателей, ракета приподнимается над стартовой площадкой и, ускоряясь с каждым мгновением, устремляется в небо.
Когда ракета-носитель оторвалась от стартового стола 31-й площадки космодрома Байконур, часы показывали 11 часов 34 минуты 18,1 секунды 26 октября 1968 года. Космический старт Георгия Тимофеевича Берегового стал реальностью…
– Как самочувствие? – традиционный вопрос оператора связи космонавту на первых же секундах после запуска.
– Нормально, – кратко отвечает Береговой. Его лицо совершенно спокойно, глаза чуть прищурены.
«Мысленно я дорисовываю воображением не раз виденную картину, – напишет позднее Георгий Береговой в своей книге «Угол атаки». – Вибрация ракеты усиливается, с ее обшивки осыпается иней, одновременно внизу вспыхивает бурлящий клуб ослепительного бледно-оранжевого пламени, а все вокруг сотрясает мощная волна грохота… Грохот нарастает, раздирая воздух стремительно расходящимися в пространство волнами; подпирающий работу столб пламени растет вверх, ракета плавно сходит со стартового стола и на какую-то неуловимую сознанием долю секунды будто зависает в воздухе… Но это лишь обман чувств, шок, вызванный грандиозностью и фантастичностью зрелища. На самом деле ракета сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее набирает скорость… Проходит несколько стремительных, но в то же время необъятно емких секунд, и высоко в небе, там, куда только что ушла ракета, уже гаснет крохотное пятнышко слабого света – последний зримый след выходящего на заданную орбиту космического корабля…»
– Сто секунд, полет нормальный! – оператор с пункта управления начал счет секундам полета. – Давление в камерах сгорания в норме!
На 290-й секунде полета кабину космического корабля внезапно залил яркий поток света. Это сработали пиропатроны, отбросив в пространство ставший ненужным после прохождения плотных слоев атмосферы аэродинамический обтекатель.
– Головной обтекатель сброшен! – доложил на Землю Береговой.
– Не волнуйся, дождя теперь уже не будет! – шутливо отозвался с Земли космонавт Андриян Николаев.
Отработала первая ступень ракеты-носителя и включилась вторая. В динамиках периодически слышится голос оператора, который считает секунды полета, и тот же взволнованный голос, наконец, объявляет:
– Полет нормальный! Все параметры ракеты-носителя и космического корабля в норме.
– На борту все в порядке, – откликается Георгий Береговой. – Самочувствие хорошее.
Двигатели вырабатывают последние сотни килограммов топлива, потом выключаются. Космический корабль вышел на орбиту.
«Перед тем как окончательно успокоиться, – вспоминал позднее Георгий Тимофеевич Береговой, – оставалось только одно: благополучно миновать момент отделения корабля от ракеты.
Отделение корабля от ракеты-носителя происходит автоматически: вмешаться в это деликатное дельце я не могу – я могу только контролировать его ход по хронометру. Пассивно контролировать, по принципу: "Ай-ай-ай!.. Что же вы со мной, черти полосатые, делаете!" Но ракету отделяют не черти, а автоматика. Сто раз выверенная и перепроверенная.
Я знаю ее, я горжусь ею, я верю ей; я сижу и гляжу на циферблат хронометра… Тик-так, тик-так, тик…
Глубокий вздох… Все в порядке!
– Находишься на расчетной орбите! – информирует меня Земля. – Корабль «Союз-3» идеально выдержал заданные параметры. Все бортовые системы функционируют нормально.
Выдох… Все! Я начинаю спокойно жить и спокойно работать».
Последние уточняющие траекторные измерения. Звонки в Москву из Центра управления полетом: «Все прошло нормально, корабль на орбите, космонавт чувствует себя хорошо!». И радиоэфир замирает минутной паузой. А потом в пространство над планетой летит заранее подготовленный текст сообщения ТАСС:
«НА ОРБИТЕ – "СОЮЗ-3"»
26 октября 1968 года в 11 часов 34 минуты московского времени на орбиту искусственного спутника Земли мощной ракетой-носителем выведен космический корабль «Союз-3».
Космический корабль пилотирует Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР полковник Береговой Георгий Тимофеевич.
Бортовые системы корабля «Союз-3» функционируют нормально. Давление и температура находятся в заданных пределах. Летчик-космонавт товарищ Береговой Георгий Тимофеевич приступил к выполнению программы полета».
Над планетой зазвучал новый космический позывной – «Аргон». Георгий Тимофеевич доложил в Центр управления полетом об успешном выходе космического корабля «Союз-3» на расчетную орбиту.
Как Георгий Береговой потом не раз говорил, что не сумел, как ни старался, точно уловить момент перехода от перегрузки к состоянию невесомости, переход все равно произошел неожиданно. После выключения двигателей ракеты-носителя и наступления невесомости в первый момент показалось, что корабль вдруг перевернулся вверх ногами. Береговой повис на ремнях, которыми был прикреплен к креслу-ложементу. У него создалось впечатление, будто он опрокинулся лицом вниз, резко рванулся вперед и стал падать, стремительно вываливаясь из ложемента, к которому был только что прижат невидимой рукой перегрузки. Дело в том, что в момент выключения ракетного двигателя и перехода к состоянию невесомости тело космонавта еще продолжает движение вперед по инерции. А тут мгновенно, разом исчезают стартовые перегрузки, двигаясь по инерции, космонавт стремительно устремляется вперед. Организм и сознание, еще не понимающие, что такое невесомость и как она действует, воспринимают происходящее, как падение, как резкий кувырок вперед. Первая реакция, как говорят космонавты – схватиться за подлокотники ложемента. Потом становится понятно, что ты все-таки не вывалился из кресла и по-прежнему висишь над ложементом, удерживаемый ремнями. Тут сознание выдает вторую совершенно неверную подсказку: что корабль перевернулся, и это ты висишь вниз лицом. Но проходит две-три минуты, и усилием воли заставляешь себя поверить: все нормально, космический корабль не перевернулся. Просто наступила невесомость.