Окончив актерский факультет Высшего театрального училища им. Б. Щукина, Юркова очень быстро поняла, что быть актрисой — не ее призвание. «Когда только выходить на сцену мне наскучило, я занялась журналистикой, правда на радио. Вела программы, писала тексты, брала интервью у знаменитых и популярных в то время людей. Среди моих героев был и Данелия. Для меня как для человека, любящего все новое, журналистика была отдушиной.
Спустя какое-то время мой приятель Володя Алеников решил поступать на режиссерский факультет во ВГИК и предложил мне попробовать вместе с ним. Я тогда даже не думала о профессии режиссера. „Галя, неужели вы не поступите? Вы же все на свете можете!“ — парировал он мои возражения. В итоге я поступила, а он срезался на самом первом этапе. Но потом все же пробился в кино и снимает детские мюзиклы, работает в Лос-Анджелесе, преподает в киношколе.
Во ВГИКе судьба снова свела меня с будущим мужем: набирали курс Таланкин и Данелия. Правда, Георгий Николаевич меня не взял, так что училась я у Таланкина. На курсе женщин-режиссеров было всего двое: я и девушка из Чехословакии. Тогда считалось, что режиссура не женское дело».
Любовь Георгия и Галины возникла лишь во время съемок «Слезы капали». «Однажды на „Мосфильме“ столкнулась с Данелией — и не узнала, прошла мимо. Он окликнул: „Юркова, зазналась, что ли?“ Смотрю, стоит мужчина — кожа да кости, килограммов 50 тогда весил, если не меньше. Рассказал, что сильно болел, перенес клиническую смерть. Я предложила: „Гия, покажись Джуне! Мы дружим, она очень сильный экстрасенс, обязательно поможет“. Джуна считает, что это она нас поженила. Потому что пока я сопровождала Данелию к ней на приемы, мы успели влюбиться друг в друга».
После этого Данелия пошел на решительный шаг — признался гражданской жене Соколовой, что любит другую. Любовь Сергеевна переехала вместе с сыном Николаем в свою квартиру. Георгий же сделал Галине предложение и привез ее на освободившуюся жилплощадь. В 1982 году они поженились.
«Когда мы поженились, он сказал: „Значит так, а теперь будьте добры все пуговички застегните, а юбки носите подлиннее. И никаких брюк!“ Я была влюблена, мне было все равно: „Эх, пусть будет, как он хочет!“ Но меня ненадолго хватило. Я люблю и пуговички расстегнуть, и брюки надеть, и повеселиться. Больших нервов стоило переделать взгляды своего взрослого мужа. Но со временем получилось, он смирился с тем, что я и самостоятельна, и амбициозна. Хотя сначала услышала: „Про кино забудь“. А я ведь ВГИК окончила, училась у Игоря Таланкина, мечтала работать. Лет через пять Георгий сжалился и даже фильм „Кин-дза-дза!“ предложил снимать вместе».
Галина Данелия все же поставила несколько самостоятельных картин — «Француз» (1989) и «Божья тварь» (1991) — о них речь впереди, но в 1990-е годы ушла из кино и стала галеристом.
«Есть случаи, когда жена режиссера — его продолжение, — рассуждал Георгий Николаевич. — Как, например, Софья Милькина, жена Михаила Швейцера, Эмма Рязанова, Мира Тодоровская. У нас ситуация иная. Моя жена Галя всецело занята собственным делом — она снимает детское кино, у нее своя галерея. Однако дома мы всё обсуждаем, обо всем советуемся. И она, конечно, первый зритель моих фильмов, первый читатель сценариев и книг».
Тридцать шесть лет Георгий и Галина прожили вместе душа в душу. Среди героев данелиевских фильмов столь прочных союзов практически не встретишь, хотя, конечно, хочется верить, что долго и счастливо будут жить Коростелев и Сережина мама («Сережа»), что все получится у Володи и Алены («Я шагаю по Москве»), Афони и Кати («Афоня»), Саши и Насти («Настя»), Олега и Зины («Орел и решка»).
А втайне желается уповать и на то, что каким-то невозможным, невероятным, волшебным образом будут счастливы даже и герои «Осеннего марафона» — и Алла, и Нина, и неприкаянный Бузыкин. Обрел же в итоге комфорт и покой тот, кто его создал-срежиссировал и кто видел в нем почти незамутненное собственное отражение.
Глава тринадцатая. «Одолевали цензурные страхи…»
«Меня одолевали цензурные страхи, когда мы делали первую „Кин-дза-дза!“, — вспоминал Данелия в 2013 году. — Нас все время пытали: „Что это у вас за огромный шар, который все надувают? Что вы имеете в виду? Портреты Брежнева?“ А тогда по всей стране висели огромные портреты Брежнева. Мы отнекивались: „Нет, это же просто шарик, при чем здесь Брежнев?“ После того как ревизоры уходили, мы в ужасе снимали шар, и вдруг объявление: Брежнев умер. Потом появился Андропов и антиалкогольная борьба, а у нас студент Гедеван вез чачу — представляете себе, какая чача в 1986 году? Восемь лет зоны за самопал! Нам пришлось моментально убрать эту чачу, и все решили, что это уксус. Каким нужно быть идиотом, чтобы из Батуми, имея из вещей на руках один портфель, тащить бутылку уксуса!
Сценарий переписывали сто раз. Прибегает кто-нибудь и кричит: „Ребята, нам надо текст исправлять“. „Почему?“ Показывают „Правду“, и там крупным шрифтом написано: „К. У. Черненко“. Значит, и наше „ку“ никто не оставит. Но на какое слово заменить „ку“? „Ко“ — некрасиво, „кю“ — нельзя. Но пока мы думали, что делать с „ку“, пришел к власти Горбачев, и снова началась антиалкогольная борьба».
И кто бы мог подумать, что такие страсти кипели вокруг проекта, который изначально задумывался, как приключенческая фантастическая комедия по лекалам бессмертного «Острова сокровищ»: «После ленты „Слезы капали“ я захотел снять нечто хулиганское. Пришла идея — взять „Остров сокровищ“ Стивенсона и перетащить в космос: вместо корабля и острова — ракета и планета. Слетав по какому-то делу в Тбилиси, решил проверить идею на Резо Габриадзе. Он сказал, что в ней особо не развернешься. Но, уже прощаясь, на аэродроме, стали добалтывать эту тему. Придумали эпизод с парнишкой-грузином и прорабом, где босой незнакомец забросил их на другую планету. На этом месте я сел в самолет и улетел. Прилетел, звоню Резо — за тысячу километров: „Слушай, я нашу болтовню верчу в голове — так забавно!“ — „Я тоже!“ Вскоре Резо прилетел в Москву, сели за сценарий. Работали в гостинице, где жил он, — окна номера выходили на какое-то посольство. Язык планеты Плюк сочинили легко, а остальное писали долго — счет месяцам потеряли. Спрашиваю Резо: „Сколько времени мы уже пишем?“ — „Видишь, у посольства постовой стоит?“ — „Ну, вижу“. — „Он в каком чине?“ — „Старший лейтенант“. — „А когда начинали, он сержантом был!“».
(А идею «космического» «Острова сокровищ» в 2002 году реализовала студия «Дисней», однако этот мультфильм под названием «Планета сокровищ» получился, увы, совершенно проходным.)
У каждого режиссера с внушительным послужным списком обязательно есть самая многострадальная, создававшаяся через всевозможные терния, кинокартина. У Гайдая таковой была «Кавказская пленница», у Рязанова — «О бедном гусаре замолвите слово». Данелия больше всего намучился именно с «Кин-дза-дза!».
Ни над одним сценарием Данелия — и без того неторопливый сочинитель — не работал настолько долго. Вариантов было бессчетное множество — отчасти именно по этой причине Георгий Николаевич позже пожелает сделать мультфильм (хотя и в нем не использует, по-видимому, и малой доли того, что на протяжении нескольких лет придумывалось им совместно с Габриадзе).
Один из ранних вариантов литературного сценария «Кин-дза-дза!» давно гуляет по Сети — и по нему видно, насколько сильно изначальные творческие поиски соавторов отличаются от конечного продукта.
Как и все лучшие фильмы Данелии, «Кин-дза-дза!» выглядит произведением совершенным, отточенным до максимального блеска: ни убавить ни прибавить. Но и альтернативные сценарные варианты знакомых по фильму эпизодов, случается, весьма забавны при всей их непривычности. Так, например, с инопланетянином, попавшим на Землю, главный герой Владимир Николаевич Машков раньше знакомился при совсем других обстоятельствах:
«Машков вышел в подъезд, нажал кнопку вызова лифта.
Двери лифта раздвинулись.
В лифте стоял человечек в белом брезентовом плаще с завязками вместо пуговиц. Голову его украшал венок из ромашек.
Машков подождал немного. Человечек не выходил.
— Ну что, выходите? — спросил Машков.
— Друг, это какая галактика? — поинтересовался человечек. — Какой номер в тентуре?
— А какой тебе нужен?
— Триста восемь, планета Узы-3. Я немного нажал не тот контакт. — Человечек показал Машкову какой-то прибор с разноцветными клавишами. — Теперь, чтобы попасть в точку назначения, надо знать точку отправления. Сообщи, друг.
Машков вошел в лифт, взял человечка за плечи и, приподняв, выставил его на лестничную клетку.
— Сообщаю: точка отправления — винный отдел, точка назначения — вытрезвитель. Гуляй, друг. Жми на контакты.
Машков нажал на кнопку. Дверь лифта закрылась».
Но когда Машков, «сорокалетний высокий мужчина», работающий прорабом, знакомится со вторым главным героем — Гедеваном Алексидзе, «щуплым юношей лет шестнадцати» — и уже вместе с ним вновь встречает пришельца, мы читаем практически ту же восхитительную завязку, которая так поражает при первом просмотре фильма «Кин-дза-дза!»:
«— Это машинка перемещения в пространстве и времени! — Человечек вырвал у Гедевана один носок и протер им свой заиндевелый прибор с клавишами. — Чтобы переместиться и быстро этот контакт нажимать, — он показал на белую клавишу. — У меня семья, дети! А время относительно. Это вы понимать?
— Понимать, понимать, — примирительно сказал Машков. — Такое предложение: мы сейчас нажимаем на контакты и все вместе перемещаемся к вам в гости. А если вдруг не сработает, то вы перемещаетесь с нами, куда мы вас переместим. Идет?
— Не идет! Надо знать…
— Не надо, — перебил Машков и ткнул пальцем в клавишу машинки.
И…
Пустыня.
…В синем небе светило солнце. Ослепительно сверкал белый песок.
Владимир Николаевич Машков, в тяжелом драповом пальто поверх рубашки, в теплых сапогах, с целлофановой сумкой, без шапки, и Гедеван Алексидзе в ушанке, в нейлоновой курточке, со скрипкой, портфелем и одним шерстяным носком в руке, в тех же позах, что и во дворе, оказались посреди бескр