«В подземном переходе, среди других лотошников, торговал Андрей. Напротив играл небольшой джаз-бэнд.
— Салют бизнесменам, — весело сказал Олег, подойдя к Андрею. В руке он держал свою сумку.
— Что, они тебя все-таки выгнали? — спросил Андрей, кивнув на сумку.
— Расстались полюбовно. Я твоей теще цветочки преподнес свежие.
— Она их продаст.
— На здоровье. Пошли поужинаем где-нибудь с шампанским. Я угощаю.
— Неужели уговорил?
— Фифти-фифти. Сплюнь, — Олег постучал три раза по краю лотка. — Ну, сворачивай свой шопинг…
— Не могу, у меня и так сегодня ноль выручки.
— Торговать не умеешь, реклама — альма-матер рынка. — Олег взял две упаковки колготок, поднял их над головой и закричал: — Господа! Имеются в продаже свежие колготки, мужские и женские, выпрямляют ноги, улучшают настроение, поднимают тонус и все остальное! Девушка, не проходите мимо, вам за полцены, секс-меньшинствам скидка! Молодой человек…
— А в лоб не хочешь? — буркнул проходивший мимо парень».
В опубликованном сценарии «Орел и решка» почему-то нет одной из лучших сцен фильма:
«Андрей. Ты знаешь, кто сейчас самый крутой? Бармаков! А, нет, отпадает — забыл, что у тебя с ним конфликт.
Олег. Пошли к Бармакову!
Андрей. Не нравится мне все это.
Олег. Не нравится — иди домой.
Андрей. Он теперь потребует, чтобы ты извинился. Ты не станешь. У него охрана сорок человек — они из нас отбивную сделают.
Олег. Извинюсь, не сахарный.
Андрей. А он тебе скажет: на колени встань! Перед всеми своими секретутками.
Олег. Встану. Ботинки лизать буду. Шнурки зубами развязывать.
Андрей. Подожди, а он тебе скажет: пей воду из унитаза! Станешь?.. Вон его машина.
(Олег и Андрей подходят к машине, из которой выходит Бармаков с двумя телохранителями.)
Бармаков. Привет! Какая встреча! Чагин, а ты разве не на Севере?.. Ну что, ребята, заходите, если временем располагаете, — отметим встречу.
Олег. Да пошел ты! Сам пей воду из унитаза!
(Олег разворачивается и уходит прочь. Андрей виновато семенит за ним.)».
Еще один персонаж, которого никак не могло быть в повести Маканина, — «новый русский» Гоша — в сценарии значится как Чиж. Возможно, Данелия планировал вновь пригласить на эту роль Олега Янковского — и тогда Гошу смело можно было переименовывать в Борю. Однако данного Чижа прекрасно сыграл Леонид Ярмольник — с распальцовкой и приблатненным нахрапом, как и полагается: «Тут моя Лариска, фак ее мать, какую-то матрешку притащила… такая просьба. Ты посиди с ней минут надцать, а мне с Лариской обсудить надо кое-что наедине. Андэстэнд?»
Профессора же Науменко, в конструкторское бюро которого временно устраивается Чагин, изобразил Олег Басилашвили.
«Науменко, взъерошенный, худощавого телосложения мужчина лет пятидесяти, стоял у стола и клеем „Момент“ намазывал подметку — мужской ботинок лежал тут же, на газетке.
— Можно, Валерьян Петрович? — В кабинет вошел Олег.
— Нельзя! — раздраженно рявкнул Науменко, бросив взгляд на посетителя. — Я вам уже сказал — никаких коммерческих ларьков в этом учреждении не будет! Точка!
— Мне вы ничего не говорили. — Олег, вынув из кармана тонкую брошюру, приблизился к столу.
— Не знаю, не знаю, — буркнул Науменко. — Все вы теперь на одно лицо. Ну и что вам угодно?
Олег отодвинул тюбик с клеем, ботинок и положил на стол брошюру.
— Надпишите, пожалуйста, вашу книгу.
Науменко удивленно посмотрел на брошюру, затем на Олега, держа намазанную подметку на весу, точно бутерброд с маслом.
— А зачем?
— На память.
— А вы ее читали?
— Конечно. Вот тут — на тринадцатой странице — вместо слова „фаза“ написали „хаза“, а на двадцать четвертой вместо „интерпретация“ — „интертрепация“.
— Это не все. Здесь, на последней странице, целый вагон опечаток! — Науменко отложил подметку. — Все у нас тяп-ляп! Варвары!
Науменко сел, протянув ноги под столом (одна нога была без ботинка), взял брошюру, ручку.
— Так она из нашей библиотеки! — раскрыв страницу, воскликнул Науменко.
— Пришлось штраф заплатить, как за утерю, — сказал Олег. — Но там еще экземпляров сто осталось.
— Осталось, — проворчал Науменко, заполняя страницу мелким почерком. — Вот так всю страну и разбазарили, сами скоро без штанов останемся…»
Изначально эта роль, скорее всего, предназначалась Евгению Леонову, который скончался еще до начала съемок, в январе 1994 года.
Пригласив Басилашвили сыграть Науменко, Данелия сказал ему:
— Что ж, Олег, Женя умер — теперь, наверное, ты будешь моим талисманом…
Однако в следующем и последнем игровом фильме Данелии («Фортуна») роли для Басилашвили не нашлось.
Науменко оказался не единственным в картине персонажем, открыто не принимающим перемены, происходящие в стране. Самую комичную отповедь на этот счет Чагин выслушивает от цыганки, которой сдает квартиру:
«Дверь квартиры приоткрылась на ширину цепочки, в щель выглянула старая цыганка с серьгой в ухе. Из глубины квартиры доносились гитарные переборы и пение. Олег немного оторопел.
— Чего хочешь? — Цыганка выпустила изо рта дым от сигареты.
— Извините, пожалуйста, я хозяин квартиры, — сказал Олег.
— Все возможно.
— Понимаете, обстоятельства так сложились, что мне срочно нужны деньги. Не могли бы вы мне оставшуюся сумму заплатить сейчас?
— Юноша, — сказала цыганка, — по контракту мы должны заплатить пятнадцатого. А сегодня… — она посмотрела на циферблат своих массивных золотых часов на запястье смуглой руки, — сегодня второе.
— Я понимаю, я не вовремя. Поэтому дайте мне половину оставшейся суммы, и мы в расчете.
Цыганка задумалась, выпустив из губ клуб дыма.
— Ну четверть, — скинул Олег.
— Родимый! — Цыганка прищурила глаз. — Потому в стране такой кризис, что никто договоров не соблюдает, все сразу хотят хапнуть. Извини, красавчик, но я буду держаться за букву закона. Если хочешь, на четверть я тебе погадаю».
Цыганку сыграла Екатерина Жемчужная из театра «Ромэн» — и это столь же очевидный кастинг, как приглашение на роль чагинского начальника-нефтедобытчика Станислава Говорухина, словно продолжающего играть здесь своего знаменитого Крымова, вальяжного интеллигентного бандита из «Ассы» Сергея Соловьева.
У Маканина героя, сыгранного Говорухиным, звали Алексеем Иванычем. У Данелии он стал Зосимой Петровичем, что, разумеется, отсылает к боцману Росомахе из полностью «северного» фильма «Путь к причалу». Оттуда же в «Орла и решку» перекочевал чукча Герасим (его роль исполнил Юрий Степанов).
Однако перед написанием сценария Данелия был твердо уверен только в одном исполнителе — чрезвычайно понравившейся режиссеру Полине Кутеповой.
Полина сыграла Зину Прищепкину — случайное увлечение Чагина, в повести «На первом дыхании» описываемое с предельной иронией: тридцатилетняя «толстушка», «кубик», удовольствоваться которой взамен утраченной возлюбленной было бы для героя немыслимым. В фильме, однако, происходит именно это, поскольку нацеленность на Кутепову диктовала радикальную переработку образа.
Сценарий заканчивается так:
«— Вот. — Зина протянула руку и раскрыла ладонь — это была пуговица Олега. — Твой талисман. Ты потерял, а я нашла. Разве можно без талисмана… Дорога ведь дальняя.
Олег взял пуговицу. А сам смотрел на раскрасневшееся лицо девушки, в серо-зеленые, в крапинках, глаза…
— Теперь — лети, — вздохнула Зина. — Теперь — можно…
Олег подкинул пуговицу на ладони. И вдруг сказал:
— Орел или решка?
— А зачем?
— Надо. Ты говори.
— Ну… орел, — сказала Зина после некоторой внутренней борьбы.
Олег высоко подкинул пуговицу.
— И решка, — быстро добавила Зина.
СТОП-КАДР: Олег и Зина стояли на тротуаре, а в воздухе зависла пуговица…
На стоп-кадре проходят заключительные титры».
Но в конце концов Данелия захотел большей определенности — и заменил сцену непродолжительным планом буровой вышки, озвученным закадровыми переговорами, из коих явствует, что Чагин таки увез с собой в тундру Зину Прищепкину.
Подлинным открытием фильма стал дебютант Кирилл Пирогов, актер «Мастерской Петра Фоменко». Его привела на площадку работающая в том же театре Полина Кутепова.
Именно после «Орла и решки» Пирогова заметили и такие значительные режиссеры, как Алексей Балабанов и Виталий Мельников. Но все равно Кирилл снимался преступно мало — да и сегодня его нечасто увидишь на экране. Нет сомнений, если бы Пирогов не был так предан театру, он смог бы стать даже большей кинозвездой, чем его ровесники Сергей Безруков и Константин Хабенский, которым далеко до Кирилла в плане обаяния и мастерства.
Художником-постановщиком фильма «Орел и решка» стал Юрий Кладиенко, до этого работавший с Данелией единственный раз, еще на картине «Путь к причалу». Оператором Данелия впервые взял Геннадия Карюка, работавшего на большинстве фильмов Киры Муратовой.
«„Орла и решку“ мы снимали на очень скромные деньги, — вспоминал Карюк. — Их даже на декорации не хватало, поэтому некоторые эпизоды мы сделали в квартире самого режиссера и в моей квартире. Почти две недели подряд съемочная группа приезжала к нам с женой в восемь утра и уезжала поздно вечером. На ночь в квартире оставалась вся аппаратура с проложенными к ней кабелями.
Жена приняла удар на себя — закрыла глаза на бедлам и ежедневно готовила обеды на всех. Спустя годы Данелия в своей книге помянул добрым словом ее борщ.
А свой дом Данелия совсем не пощадил. По сценарию, герой фильма сдает квартиру цыганам, чтобы собрать деньги, нужные его возлюбленной. А цыгане выносят из квартиры все, вплоть до дверных ручек. Ради этого эпизода пришлось раскурочить квартиру Данелия. Бедный Георгий Николаевич ходил в туалет в кафе по соседству, потому что даже унитаза у него в квартире не было.
Для съемок „Орла и решки“ Данелия выделили вертолет, и мы полетели в тундру. Как только мы приземлились, Данелия сел на корточки, налил из термоса кофе и закурил. По глазам было видно — он придумал новый эпизод: „Знаешь, Гена, я из окна видел узкоколейку. Мы здесь снимем сцену под титры“.