Как же Данелии удалось «решить все на звуках»? «Мне хотелось, чтобы в этой картине все время ощущалось присутствие нечистой силы. В каждом кадре. Я подкрепил эту идею сценарно и сюжетно таким образом, что в каждом кадре появлялись тролли, были очень эффектные эпизоды. А потом мне это наскучило. Как-то выходило очень нарочито — дважды два четыре. И я взял и все эти эффектные кадры, к ужасу всех окружающих, вырезал. Кстати, и композитора, товарища Канчели, я никогда так не мучил, как на этой картине! И вот ощущение тревоги в картине мы, в результате, достигли исключительно за счет музыки и шумов. Шумы такие — идет, к примеру, герой по улице, и слышны только его шаги. Не слышно проезжающего трамвая или машин. А иногда появляется такое завывание: у-у, у-уу. Или просто к бытовым шумам — радио, стук столовых приборов — прибавляется этот гул. Таким образом, именно музыка в сочетании с изображением дала нужный мне эффект. Потому что в самом изображении ничего такого потустороннего нет: квартира как квартира, улица как улица, райисполком как райисполком. Ничего такого нет: один только раз на герое зажегся красный фонарь, проводил его и потух. Это все, остальное достигнуто исключительно звуковым рядом!»
В другом интервью Георгий Николаевич говорил, что не назвал бы «Слезы капали» своей любимой работой, «но там действительно были хорошие придумки, как сделать страшную сказку минимальными средствами. Например, пустить флейту за кадром, страшноватый вот этот голосок, напевающий “чикита-ча”… Потом опять-таки трамвай идет, а звука не слышно. Ну страшно же?».
Конечно, неоценимую помощь в этих придумках режиссеру оказал прежде всего Гия Канчели. «С Данелией мы работали над семью фильмами, — рассказывал композитор. — И он утверждает, что самая удачная музыка написана именно к “Слезы капали”. Первым нашим совместным опытом была картина “Не горюй!”. Я приехал в Москву записывать музыку и совершенно забыл о том, что композитор Андрей Петров, мой друг, до того неоднократно работавший с Данелией, предупреждал меня, чтобы я ни в коем случае не писал для флейт. Поскольку Гия этот инструмент не выносит.
И вот за несколько минут до начала записи Данелия говорит: “Этот, этот, этот и этот” — я обычно пишу для четырех флейт — “пусть положат свои флейты в коробочки и освободят помещение”. В конечном итоге мне удалось отстоять партитуру, и они остались. Но уже во время работы над “Слезы капали” альтовая флейта оказалась самым главным героем фильма. Не терпящий флейты Данелия вдруг влюбился в ее звучание…»
Кроме того, для «Слезы капали» Данелия впервые попросил композитора написать музыку на уже существующее стихотворение. Автором был покойный к тому времени Геннадий Шпаликов:
Людей теряют только раз,
И след, теряя, не находят,
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит.
А если он уходит днем,
Он все равно от вас уходит.
Давай сейчас его вернем,
Пока он площадь переходит.
Немедленно его вернем,
Поговорим и стол накроем,
Весь дом вверх дном перевернем
И праздник для него устроим.
По просьбе Данелии сочинивший на этот текст мелодию Канчели записал получившуюся песню в нескольких вариантах с разными известными исполнителями. Режиссера что-то не устраивало во всех этих певческих интерпретациях, и композитор посоветовал Георгию Николаевичу записать на пленку его собственное исполнение, чтобы прояснить, какого именно эффекта тот добивается. Когда же Данелия спел, Канчели сказал, что лучше это никто не сделает, и стал упрашивать постановщика вставить в фильм собственный вокал. Гия поддался на уговоры Гии — и оно того стоило: песенка получилась весьма пробирающая.
Нарочитость всего образного ряда в фильме — визуального и звукового — не укрылась от внимания критики. Юрий Богомолов в год выхода картины писал: «Условная среда, тщательно организованная художниками А. Бой-мом и А. Макаровым, тактично проработанная оператором Ю. Клименко, замыкает приметы объективной реальности в условное пространство душевного состояния героя.
Это отчетливо видно в начальных кадрах фильма. Затем условность изображения несколько ослабляется. Символический “трамвай-нежелание”, остановившись посреди чистого поля, отпускает Васина, который идет, казалось бы, через бесконечную пустыню, но довольно скоро оказывается в черте города, смешиваясь с прочими прохожими. Лестничный пролет жилого дома вполне естественный, вот только стены в нем нарочито зеленые. Цвет стен квартиры нарочито обыкновенный. Переступив ее порог, Васин как будто совершенно вернулся на почву реальности: жена Ирина в передней “висит” на телефоне, внучка Машенька в комнате прилипла к телевизору, сын Гера в своей комнате занят чем-то своим, его жена Люська на кухне уткнулась в книгу. Интерьер обыденно-реалистический, но что делает эту бытовую явь воображаемой грезой, так это фонограмма. Бытовые шумы и разговоры отдаляются на второй план, на первом — что-то глухо и учащенно колотится. Может, это сердцебиение, транслируемое через многоваттные динамики? Оно то стихает, пропуская вперед отдельные реплики домочадцев, фрагменты их разговоров, то снова заполняет фонограмму».
Картина «Слезы капали» снималась в Ашхабаде, Калуге, Москве, Одессе и Ростове Великом. В последнем из этих населенных пунктов побывал на съемочной площадке корреспондент «Советского экрана» Андрей Зоркий, где записал любопытное двойное интервью режиссера и актера:
«Данелия. …Васин видит теперь в людях плохое и только плохое. И в то же время он очень добр. Ласков, необуздан в гневе, ироничен, умен — все вместе!.. Поэтому самое трудное — выстроить линию поведения Васина. Трудно организовать палитру эмоций, оправдать героя с точки зрения жизненных обстоятельств. Он порой совершает поступки невероятные, эксцентричные!..
Леонов. Он же восстал за доброту!.. Он хочет истины!
Данелия. Не надо, успокойся. Почти все люди у нас раскрываются и с плохой и с хорошей стороны. Твой герой, засорив глаз осколочком зеркала, стал видеть очень сложно. Он преувеличенно воспринимает дурное. Его поступки — серия ударов по людям.
Леонов. Гия, а для чего тебе это надо, чтобы я видел только плохое? Как ты это объясняешь? Что, в жизни так бывает?
Данелия. Идет спор, а не высказываются утверждения. Поиски добра и меры терпимости друг к другу. Поиски добра в самом человеке — это основная тема фильма.
Зазвонил телефон. И пока Данелия разговаривает с “Мосфильмом”, Леонов продолжает:
— Непонятный человек этот Васин. Неодномерный! Я представляю, как в зрительном зале вдруг кто-то скажет: “Это я!”, а другой: “Нет! Это я…” Мы и сами сейчас находимся в процессе подобного узнавания… И прекрасно, что режиссер не сводит все к прописным истинам. Знаете, я припоминаю своих героев, сыгранных в комедиях Данелия. Коля в “Афоне”. Хороший человек? Да! Предатель? Предатель! Я бы сказал, “добрый мещанин”. Или Василий Игнатьевич в “Осеннем марафоне”. Он вроде хороший мужик, добродушен, общителен, любит природу, лес, грибы, но, согласитесь, страх берет за сытость, абсолютный “душевный вакуум” этого человека. А вот “формулу Васина” еще предстоит нам раскрыть.
— Здесь такая штука, — вновь включается в разговор Данелия. — Помните “Тридцать три”? Там Травкин — катализатор, объект, при его помощи проявляются люди. А Васин — субъект, а не объект. Он двигатель сюжета. Если Васин остановится, нам нечего снимать. Все — в нем и от него. Представьте себе, если бы Васин пришел домой в другом состоянии?.. Все. Нет фильма».
«Слезы капали» в каком-то смысле наследуют тональность фильма «Тридцать три» (он, кстати, тоже частично снимался в Ростове) — и там и там фантастические мотивы, и там и там под влиянием уникальных обстоятельств круто (и не в лучшую сторону) меняется жизнь тихого порядочного человека, и там и там играют важную роль образы реки, дороги, семьи. Но если «Тридцать три» — кино безудержно веселое, «Слезы капали» — столь же неизъяснимо печальное. Первое — сатира на отдельные явления советской действительности, второе — практически памфлет на весь род человеческий.
И все-таки в «Слезы капали» (особенно в сценарной его версии) обнаруживаются некоторые предвестия «Кин-дза-дза!» — фильма, который и вообще словно бы саккумули-рует в себе темы и интенции всего предыдущего данелиев-ского творчества.
Но в отличие от «Кин-дза-дза!», где будут играть преимущественно новые для кинематографа Данелии лица, в «Слезах» занято не менее десятка актеров, с которыми режиссер уже работал ранее. В частности, Евгения Леонова и Ию Саввину, сыгравшую здесь жену Васина Ирину, Данелия впервые свел на экране еще в 1967 году — в сюжете по рассказу Тэффи «Маляр», снятом для киножурнала «Фитиль».
Небольшие роли в «Слезы капали» сыграли также Николай Парфенов, Борислав Брондуков, Петр Щербаков, Геннадий Ялович, Нина Русланова, Ия Нинидзе и Борис Андреев, для которого именно эта картина стала последней в фильмографии.
«Фильм “Слезы капали” не понравился ни начальству, ни критикам, ни зрителю», — сетовал Данелия в мемуарах. Но он, разумеется, понимал, на что шел, когда (пожалуй, единственный раз в жизни) взялся снимать заведомое «кино не для всех». Последующая «Кин-дза-дза!» кое в чем тоже может показаться вылазкой на территорию артхауса, но на самом деле то было как раз абсолютно зрительское кино, просто опередившее свое время.
«Ученики Тролля встрепенулись. Увидели что-то. Поднял голову и главный Тролль. Потом старый Тролль показал куда-то пальцем. И его послушные ученики, напевая и пританцовывая, пошли куда-то вдаль по бескрайней серой пустыне». Так заканчивается сценарий «Слезы капали». И, конечно, нельзя не ощутить в этой концовке предчувствия пресловутой «Кин-дза-дза!».
Афиша фильма Георгия Данелии «Слезы капали» (1983)
«Я сказочник, нормальный сказочник, — раз за разом повторял в интервью Данелия, — всю жизнь снимаю то, чего не бывает, но чтобы оно выглядело достоверно. С минимальным допущением… И “Афоня” — сказка. Ну где же видано, чтобы такой, как он, женился на такой, как Женя Симонова? Другое дело, что я в этих сказках не вру. То есть, когда мы говорим “сказка”, мы как бы автоматически допускаем момент произвола, выдумки. Меня можно упрекнуть в чем угодно, время, положим, не так я выразил или там герои мои кому-то не нравятся, но за одно я отвечаю головой и репутацией: никогда мой персонаж не пойдет против собственной логики. Я ведь