Освящение его совершено было 26 ноября 1051 г. митрополитом Иларионом (4). День освящения князь заповедал праздновать во всей России ежегодно в честь святого великомученика Георгия (5).
Тропарь, глас 4:
Днесь блажат тя мира концы, божественных чудес исполныпеся, и земля радуется, напившеся крове твоея: христоименитии же людие града Киева, освящением божественнаго храма твоего радостию возвеселишася, страстотерпче Георгие, сосуде избранный Святаго Духа, угодниче Христов: егоже моли с верою и мольбою приходящым во святый твой храм, дати очищение грехов, умирити мир, и спасти души наша.
Кондак, глас 2:
Божественнаго и венценоснаго великомученика Христова Георгия, на враги победу вземшаго одоления, сошедшеся верою во освящённый храм, восхвалим, егоже благоволи Бог создати во имя его, един во святых почиваяй».
К тексту были приложены пояснения.
«(1) От Георгиевской церкви не уцелело до настоящего времени никаких остатков.
(2) Тиун — управитель от князя, низший судья; а здесь — как надсмотрщик при княжеской стройке.
(3) Ногата — род древнерусской монеты, равнявшейся половине четвертака, т. е. 12,5 коп.
(4) Иларион — первый митрополит на Руси из природных русских. Он избран был самим князем и собором епископов и почтён саном митрополита за свою подвижническую жизнь и учительность; управлял Русскою Церковию с 1051—1054 г. Им написано “Слово о Законе и Благодати”, “Исповедание веры”, а также сохранились и другие поучительные послания его и слова.
(5) Этот же праздник святому Георгию 26 ноября существовал, как и доселе существует, и в Греции, также по случаю освящения в честь сего святого одной греческой церкви».
Но существует ещё более древний текст об освящении церкви святого мученика Георгия в Киеве. Им, скорее всего, и воспользовался святитель Дмитрий Ростовский. Сохранившийся его список относится к Прологу XIV века. Приведём его в изначальном варианте, вполне понятном для современного читателя.
«26 ноября.
В той же день. Святого мученика Георгия священие церкви его, иже в Киеве пред враты Святые Софии.
Блаженный и приснопамятный всея рускыя земля князь Ярослав, наречённый в святем крещении Георгий, сын Володимер, крестившаго рускую землю, брат же святою мученику Бориса и Глеба. Си восхоте создати церковь в своё имя, святаго Георгиа, да ему же восхоте, то и сотвори.
И яко начата здати ю, и не бе у нея мног делатель. И се видев, князь призва тиуна (помощника при дворе. — К. К.-С.) и рече: “Почто немного у церкви делатель?” Тиун же рече: “Господине, понеже дело властельско есть, и боятся людие, егда труд подъимше, найма лишени будут”. И рече князь: “Аще тако есть, то аз сице сотворю”.
И повеле куны (деньги. — К. К.-С.) возити на возех в комары (хранилища. — К. К.-С.) Золотых ворот. И возвестиша на торгу людем, да возмет кождо по ногате на день; и бысть множество делающих, и тако вскоре сконча церковь. И святи ю Ларионом митрополитом месяца ноября в 26 день, и створи в ней настолование новоставимым епископом. И заповеда по всей Руси творити праздник святаго Георгиа месяца ноября в 26 день».
Местами на Руси, где почитали святого Георгия, стали храмы и монастыри, одноимённые города и села. Среди них можно выделить собор Святой Софии в Киеве с Георгиевским приделом, Юрьев монастырь в Новгороде Великом, храм святого Георгия в Старой Ладоге, одноимённую церковь в Юрьеве-Польском.
Москва не отставала. Благовещенский собор и позднее церковь Ризоположения Кремля славны были своими Георгиевскими приделами. На Фроловской (Спасской) кремлёвской башне царь Иван III Васильевич в 1464 году (спустя два года после того, как он стал правителем Великого княжества Московского) повелел установить каменный барельеф с изображением святого Георгия, убивающего копьём змия, — видимо, в память о том, как москвичи встречали здесь войско Дмитрия Донского после Куликовской битвы.
Сообщила об установке барельефа на Фроловской башне Ермолинская летопись, получившая своё название от фамилии её заказчика — купца и подрядчика Василия Ермолина. Кто-то считает, что с этого времени скульптура стала прообразом герба Москвы. Но это не так, ибо Ермолин потом поставит на башне ещё и барельеф воина Дмитрия. Однако примечателен факт, что рядом с башней затем выстроят храм Святого Георгия, куда и перенесут каменного воина-охранителя, который стал весьма почитаем, наряду с храмовой иконой. Место Георгия на башне занял образ Спаса Вседержителя, потому и башня стала называться Спасской.
Ещё в конце XI столетия была написана наиболее ранняя (из известных ныне) на Руси икона, изображавшая святого Георгия Победоносца. Двусторонняя икона из Успенского собора Московского Кремля показывает нам святого по пояс, с копьём и мечом в руках. Великий князь Юрий Долгорукий в 1152 году основал храм во имя святого Георгия в стольном граде Владимире.
Часто святой Георгий изображался вместе со святыми воинами Димитрием, Феодором Тироном и Феодором Стратилатом. На Руси быстро приняли византийскую традицию написания образов святых воинов. Такие иконы можно найти в церкви Спаса Преображения на Нередице, в Кирилловском храме в Киеве. Примечателен воин Георгий в росписи собора Рождества Пресвятой Богородицы в Ферапонтове, сделанной Дионисием и его окружением, в Благовещенском, Успенском и Архангельском соборах Московского Кремля, в Смоленском соборе Новодевичьей обители в Москве.
Святой Георгий изображался в плаще, с оружием в руке — копьём или мечом, а иногда — с оружием духовным — Крестом в руках. А если верхом на коне и поражающим змия, то опять же — в плаще, с копьём или мечом, позднее — в шлеме.
Рядом с ним на иконах могли появляться дополнительные персонажи — например, спасённый им отрок (исследователи называют это изображение «двойное чудо», или «чудо с отроком»). Так отображались два житийных сюжета — чудо Георгия на острове Лесбос, когда он вернул отрока в родительский дом, и чудо возвращения отрока отцу-священнику. Сюжет оказался крайне популярным и востребованным. Изображалась также принцесса — дочь царя, которую святой спасал от чудовища, или даже многочисленные жители города, которых он защитил от дракона.
Поразительно изображение святого Георгия участвующим в битвах на Руси, включая междоусобные. Удивительный пример здесь — знаменитая икона «Битва новгородцев с суздальцами», на которой мы видим, как воин Георгий Победоносец выезжает из городских ворот вместе со святыми Дмитрием, Борисом и Глебом, будучи во главе войска новгородцев.
Житийные иконы святого Георгия, как правило, повторяют истории, связанные с его мученичеством. Однако со временем на Руси стали появляться отличные от византийских житийные клеймы. Умножались знания о Житии святого — менялась и житийная иконография. Это характерно для некоторых московских икон, где мы находим изображения мучений железными сапогами, страстей в раскалённом медном быке, сюжетов пыток с доской, ядом, железными крючьями и явления святого Георгия после кончины императору и его приближённым.
Не пройдёт много времени, и образ святого Георгия Победоносца станет неотъемлемой частью жизни российских подданных, как в государственном масштабе, так и в быту. Забегая вперёд, приведём здесь ещё одну цитату, принадлежащую С. С. Аверинцеву: «С 14 века изображение всадника на коне становится эмблемой Москвы (затем входит в герб г. Москвы, а позже — в состав государственного герба Российской империи). В 1769 г. в России был учреждён военный орден св. великомученика и Победоносца Георгия, в 1913 военный Георгиевский крест. Среди литературных разработок легенды о Г. отметим три произведения рус. литературы 20 века. За поэмой (“кантатой”) М. Кузмина “Св. Георгий” стоит религиоведение конца 19 — нач. 20 в., искавшее в христианских апокрифах топику языческих мифов (царевна сама отождествляет или сравнивает себя с Корой-Персефоной, Пасифаей, Андромедой и Семелой, у Георгия оказываются “Персеев конь” и “Гермесов петаз”), а также психоанализ, постулирующий для мотива драконоборчества эротический смысл; фоном служит крайняя перенасыщенность каждой строки культурно-историческими ассоциациями».
Подробности — в других главах. Но здесь следует заметить, что образ святого Георгия повлиял на творчество многих художников и писателей, в частности М. А. Шолохова, Б. Л. Пастернака и Л. М. Леонова. И это как раз в годину тяжелейших испытаний, выпавших на долю русских людей в 1930—1950-е годы. Не случайно в такой момент вспоминается защитник и спаситель, победитель зла, собирательно заключённого в образе ужасного дракона, последовательно уничтожающего население «чудного града». Например, особенности жизнеописания Юрия Живаго (в романе «Доктор Живаго» Б. Л. Пастернака) ассоциируются с русскими духовными стихами или былинами, повествующими о Егории Храбром. В их основе были Жития святого Георгия — небесного покровителя героя романа. В итоге можно видеть в произведении XX века глубинные мифологические основы индоевропейской традиции мифов о драконоборчестве. Такие же ассоциации возникают при чтении стихотворения «Сказка». По этому поводу С. С. Аверинцев замечает: «Стихотворение Б. Пастернака “Сказка” освобождает мотив змееборчества от всего груза археологической и мифологической учёности, от всех случайных подробностей (вплоть до имени самого героя), сводя его к наиболее простым и “вечным” компонентам (жалость к женщине, полнота жизни и надежды перед лицом смертельной опасности). Наконец прозаическая “Повесть о Светомире царевиче” Вяч. Иванова (неоконч.) использует не общеизвестную тему битвы со змеем, но мотивы русских духовных стихов (дикие сёстры Георгия, его таинственная власть над волками и т. п.), стремясь извлечь из них архетипы славянской традиции, с оглядкой на византийское влияние».
Имя Георгия — святого великомученика — за столетия прочно укрепилось в русском культурном сознании. В богослужебных текстах его называют «славным мучеником» и «твёрдым страдальцем». О том, как происходило в истории Руси и России распространение его имени и наследия, мы расскажем в следующей главе.